А. В. Дулов

ГОРОДСКИЕ НЕКРОПОЛИ

Городские кладбища пока редко получают статус памятников истории. Их уничтожали, за­страивали, превращали в парки. Однако кладби­ща играют важную роль в жизни общества: их эмоциональное воздействие несомненно — это память о прошлых поколениях, о тех, чьими ру­ками созданы материальные и духовные богатства.

Кладбища — памятники, изображения умер­ших, эпитафии — напоминают о тысячах траге­дий. Смерть человека, даже если она настигала его в глубокой старости, всегда воспринималась как несчастье. Этот отзвук прошлых потрясе­ний, сожаление о прекращении жизни мысля­щего и полного надежд существа, часто неожи­данной или ускоренной тяжелыми обстоятель­ствами,— воздействует на любого, даже случай­ного посетителя мест скорби.

Еще свежи в памяти многочисленные случаи варварского разрушения кладбищ, превращения их в места увеселений. Совершенно справедли­вы слога писателя В. Распутина: «Я бы хотел по­говорить еще о кладбищах. Это тоже входит в систему патриотического воспитания. Как это можно из кладбища черт те что делать?! Ста­дионы и танцплощадки. Вот собираются в Лисихе разбить новый парк. Один ответственный товарищ мне сам говорил. Неужели нельзя найти другое  место?  Почему  нужно  непременно  на костях своих родителей отплясывать?! Это ведь тоже влияет на систему нравственных отноше­ний человека... Кладбище производит большое воспитательное не действие даже, а действо. Человеку туда уходить. Святое чувство к ушед­шему должно присутствовать, что мы жили не зря, что мы пришли не просто повеселиться здесь, а должны оставить добрые дела. Что тебя помнить будут. От беспамятства много дурного и в отношениях наших».

Кладбища, даже прекратившие свое фор­мальное существование, должны получить ста­тус недвижимых памятников еще и потому, что редко удается уничтожить его полностью. Лик­видация оград, памятников, надмогильных хол­миков не уничтожает кладбища до конца, по­скольку в земле продолжают оставаться останки захороненных. Кладбище может частично сохра­ниться даже при застройке его территории, если оно не разрыто и не перекопано полностью на большой глубине. Поэтому рассказ об исчезнув­ших и существующих ныне кладбищах города имеет не только познавательное, но и чисто практическое значение: при строительных рабо­тах можно встретить остатки прежних захоро­нений, и в этом случае очерк о кладбищах по­может уточнить, к какому кладбищу принадле­жали захоронения, и дать предположительную их датировку.

По канонам православия покойников следо­вало хоронить в «освященной» земле, то есть поблизости от церкви. Поэтому до 1772 г. умер­ших горожан хоронили, как правило, при церк­вах. Древнейшими иркутскими церквами были Спасская, Богоявленская, Знаменская монастыр­ская, Крестовоздвиженская, Троицкая, Харлампьевская — все эти церкви сохранились и возникли (большинство сначала были деревянными) в конце XVII — первой половине XVIII в. Кроме того, существовали церкви, которых уже нет или их облик очень изменен. Таковы Владимирской (деревянная, основана в 1718 г., затем заменена каменной, очень пострадала от приспособления под фабрику (ул. Декабрьских Событий, 3). В 1703 г. выстроена Чудотворская церковь Прокопия и Иоанна, устюжских чудотворцев (рас­полагалась на углу современных улиц Цэсовской Набережной и Бограда. Сейчас на этом месте че­тырехэтажный жилой дом). В 1706 г. завершено строительство Тихвинской церкви (ныне здесь здание треста Востсибуголь). Благовещенская цер­ковь, существовавшая с 1758 г., располагалась на современной улице К. Маркса, рядом с пере­сечением ее ул. Володарского. Теперь здесь правое крыло большого жилого дома.

Ограды церквей в XVIII в. служили как бы небольшими кладбищами; иногда хоронили даже в самих церквах, под полом Эти захоронения много раз обнаруживались при строительных и земляных работах. Так, при рытье траншеи глу­биной более двух метров вблизи ограды Спас­ской церкви в 1902 г. были найдены древние захоронения русских в колодах, причем два скелета с кандалами. Археологическое обследо­вание цоколя церкви в 1966 г. дало более десят­ка детских захоронений в колодах. При моще­нии Тихвинской улицы (ныне Сухэ-Батора) в 1909 г. около ограды Тихвинской церкви также были обнаружены скелеты. В ограде этой церкви иногда хоронили даже в XX в.: в 1912 г. здесь во время рытья могилы был обнаружен скелет со скованными костями рук. Из «Иркутской ле­тописи» известно, что в 1791 г. в этой же ог­раде был погребен иркутский губернатор М. М. Арсеньев.

Много иркутян похоронено в ограде Знамен­ского монастыря — среди них мореплаватель Г. И. Шелихов, декабристы. Здесь же погребены чиновник особых поручений В. М. Муравьев, племянник генерал-губернатора Муравьева-Амурского (1849), а через два года — подполков­ник С. К. Клайгенс.

Немало погребений в ограде Богоявленского собора. При его реставрации в 1980 г. обнару­жены две надгробные плиты из песчаника, вму­рованные в наружную стену собора. Обе они посвящены женам крупнейших иркутских куп­цов Ворошиловых, имевших соляные варницы в Усть-Куте. Одну из плит следует считать древ­нейшей датированной надмогильной надписью в Иркутске: «1766 году апреля 1 дня преставися раба Божия иркутского купца Ивана <..>на Ворошилова жена его вторая Евдокия Федорова  дочь Поживе 28 лет...» Вторая плита с несохранившейся датой также относится к XVIII в. и посвящена жене купца Василия Ворошилова Ульяне Ивановне, умершей в возрасте 42 лет. Под полом церкви были похоронены архиманд­рит Пахомий (1776), иркутские епископы Софроний (1771), Михаил Миткович (1789), Вениа­мин (Багрянский) (1814), архиепископ Михаил (Бурдуков) (1830).

Во время реставрации Троицкой церкви ря­дом с храмом была обнаружена большая мо­гильная плита из песчаника. Кусок плиты отко­лот, и верхняя часть текста читается с трудом. Все же удается выяснить, что похоронен здесь «караванной казак» Лука Прокопьев. Дату смер­ти можно определить приблизительно 1830-ми годами. Караванные казаки занимались сопро­вождением и охраной транспортов с драгоценны­ми металлами, которые отправлялись из Сибири в Петербург. Нижняя часть читается полностью: «Поживе от роду 29 лет. Родился октября 18 чис­ла». Сравнивая этот текст с надгробными над­писями второй половины XVIII в., можно ска­зать, что существовали даже особенности стиля иркутской эпитафии («поживе....лет»).

Производились захоронения и на территории Вознесенского монастыря, основанного в 1672 г. (ныне поселок Жилкино). Так, в 1800 г. под па­пертью «теплой церкви», то есть отапливавшей­ся зимой, был похоронен архимандрит монасты­ря Вонифатий Березин.

Однако город рос довольно быстро, и в цер­ковных оградах не хватало места, чтобы вмес­тить всех умерших. Поэтому при церквах посте­пенно начинают хоронить главным образом лиц, связанных с данной церковью; священников, купцов, жертвовавших крупные суммы для строительства, ремонта или приобретения утва­ри для церквей, представителей городской адми­нистрации. Не позднее XVIII в. возникают пер­вые иркутские нецерковные кладбища, которые назывались общими.

Кладбища в России имели строго конфессио­нальный характер: на каждом из них хоронили людей определенного вероисповедания. По зако­ну городские кладбища должны были отстоять но менее чем в 100 саженях (213 м) от ближай­ших жилых построек. На деле эта норма соб­людалась не всегда. Наиболее благоприятными местами в санитарном отношении для кладбищ считались возвышенные участки местности с песчаной почвой или хрящом. Глубина могил по рус­ским законам XIX 1,2 м. Детские могилы разрешалось располагать теснее и копать до меньшей глубины.

По отношению к кладбищам существовал ряд законов, которые и ныне представляются вполне оправданными. Опустевшие кладбища не могли использоваться под пашни, на них запрещалось возводить постройки, без особого разрешения пе­реносить с закрытого кладбища гробы и тела умерших. Общие кладбища не могли состоять в частной собственности; местные жители не имели права хозяйственного использования территории опустевшего кладбища. Духовное на­чальство также могло использовать кладбища только по их прямому назначению. К сожале­нию, эти разумные и гуманные правила много­кратно нарушались и в XX в., в. том числе и на территории г. Иркутска.

По-видимому, древнейшее из общих кладбищ Иркутска располагалось в районе Преображен­ской церкви. В «Летописи» этой церкви, зало­женной в 1795 г., говорится: «По преданию, основанному на оставшихся памятниках, известно, что в первое время существования города Ир­кутска, близ места, где теперь находится храм Преображения, было общее кладбище, следы которого и теперь видны с северо-восточной сто­роны храма». Таким образом, в 1375 г. еще со­хранились некоторые надмогильные памятники этого кладбища.

Сейчас на территории бывшего кладбища на­ходится реставрируемый деревянный дом, Межшкольный учебно-производственный комбинат Куйбышевского района и скверик. На плане 1829 г. это место оставалось незастроенным, на позднейших планах здесь показана площадь, прямо названная на плане 1903 г. Преображенской. Возникло это кладбище, вероятно, в конце XVII — начале XVIII вв.

При Анне Иоанновне, правившей с 1730 по 1740 г., в городе существовало и немецкое (лю­теранское) кладбище. Как явствует из «Иркут­ской летописи», в мае 1752 г. вице-губернатор Лоренц-Ланг «занемог ногами, стал пухнуть». Поэтому уже с 6 октября он перестал из-за бо­лезни управлять провинцией, но в декабре еще мог подписывать наиболее важные документы. Умер он 26 декабря 1752 г, в возрасте 68 лет, и  «летопись» впервые приводит описание похорон в Иркутске: «...означенного же вице-губернатора дело, из вице-губернаторских покоев вынесши, положили на роспуски и повезли за палисад хо­ронить в провожении имевшихся тогда в Иркут­ске офицеров, и солдат, и служилых строем, а канцеляристы и подканцеляристы шли при гробе со свечами, за служивыми же ехали сестры того Ланга, также из граждан мужского и женского полу и по привозе и по отпетии по своему зако­ну, погребли близ бывшей часовни». Это не­мецкое кладбище размещалось там, где сейчас находится небольшой скверик, в точке пересече­ния осевых линий улиц Ленина и Красного Вос­стания. Палисад же (внешняя крепостная стена) Иркутска располагался тогда по линии улицы К. Маркса.

Здесь же нашел свое последнее пристанище первый иркутский губернатор Карл Лызоеич фон Фрауендорф, служивший губернатором недол­го — около двух лет. Генерал-майор Фрауендорф, приехав в Иркутск из Омска где он служил раньше, сразу же обратил внимание на плохое состояние города и его хозяйства. Иркутский ле­тописец говорит: «Он крепкого рукою принялся за устройство города, что жителям поначалу бы­ло в тягость, а после сами признали все это за полезное». Скончался первый иркутский губер­натор 2 января 1767 г., а 16 января был похо­ронен на немецком кладбище. Здесь же похоро­нен видный врач А. Реслейн.

На плане Иркутска 60—70-х гг. XVIII в. не­мецкое кладбище изображено в виде квадрата со стороною примерно в 40—50 м. Западная сто­рона его стены идет почти параллельно стене Крестовской церкви и отстоит от нее на 30 м.

В центре кладбища видно какое-то строение; очевидно, это и есть располагавшаяся на нем ча­совня. Немецкое кладбище зафиксировано и на планах города 1829, 1868 гг.

Имеются фотографии начала XX в., на кото­рых видна каменная стена, окружавшая кладби­ще. В 1908 г. в ограде находилось семь могил, из которых три имели кирпичные надстройки. Все могилы головами были обращены на запад. На самой старой могильной плите говорилось, что под ней похоронен в 1736 г. бригадир фон Линеман. Часовни в это время уже не было.

В 1910 г. иркутский губернатор предложил городской управе разобрать ограду немецкого кладбища, что и было сделано. В результате го­род лишился интересного мемориального места, на котором еще сохранялись надмогильные па­мятники 30—50-х гг. XVIII в.

Немецкое кладбище, располагавшееся в са­мом начале возвышенности, которая называлась Петрушиной, а также Иерусалимской горой, бы­ло первым звеном в образовавшейся в XVIII в. цепи кладбищ, разместившихся на этой возвы­шенности. В Иркутской летописи прямо сказано, что в октябре 1772 г. «...вследствие указа, запре­щено погребать умерших при церквах, а отведе­но место для кладбища, далее Крестовоздвиженской церкви, на Иерусалимской горе». Н. С. Ро­манов, использовавший, видимо, какие-то допол­нительные источники, считает, что на этой горе стали хоронить с середины XVIII в. Думается все же, что датировка Иркутской летописи точ­нее: на плане Иркутска конца 60-х — начала 70-х гг. этого кладбища еще нет. Оно отмечено на плане 1792 г. в виде сложной фигуры, напо­минающей трапецию, Широкое основание этой фигуры охватывает часть того пространства, ко­торое затем вошло в состав Иерусалимского кладбища, от него идет сужающаяся полоса к Крестовоздвиженской церкви. Первоначально вся эта возвышенная часть горы была, очевидно, од­ним обширным кладбищем. На плане 1792 г. участок отмечен надписью: «Нынешнее кладбище, относимое далее от города». На плане 1829 г. границы этого всего участка заштрихованы, хо­тя в экспликации название кладбища употреб­ляется только по отношению к Иерусалимскому.

Таким образом, в течение нескольких деся­тилетий вся юра от Крестовоздвиженской церк­ви до нынешней улицы Борцов революции фак­тически представляла собой одно обширное кладбище. Очевидно, кладбище от Крестовоздвиженской церкви «относили» в 1792 г. на восток. В 1884 г. на территории между Иерусалимским кладбищем и Крестовоздвиженской церковью было много могильных плит, оставшихся здесь от прежнего обширного кладбища.

На плане Иркутска 1868 г. территория ог­ромного кладбища уменьшилась и разделена на две части: меньшая из них охватывает всю тер­риторию современного квартала в границах улиц Седова, Коммунаров, Лапина, Тимирязева. Это кладбище называлось Крестовоздвиженским. На плане 1868 г. впервые между этим кладбищем и Иерусалимским показаны постройки, но они за­нимают лишь часть пространства. Очевидно, жители не спешили возводить дома на месте старых захоронений.

В 1795 г. почти в центре кладбища (пример­но на месте нынешней танцплощадки ЦПКиО) построена каменная церковь во имя Иерусалим­ской Божией Матери, разобранная во второй половине XIX в. Она и дала имя новому клад­бищу. В 1835 г. стала действовать вторая ка­менная церковь на кладбище, гораздо большая по размерам, величественно возвышавшаяся над городом. Называлась она Входо-Иерусалимской и сохранилась доныне. Из плана 1829 г. видно, что основная его площадь {примерно три чет­верти), направленная в сторону города, занята была греко-российским кладбищем. На современную улицу Советскую выходило квадратное в плане католическое кладбище со сторонами примерно в 100 м (на этом участке находится могила декабриста И. Поджио). С запада к нему примыкают небольшие участки лютеранского и еврейского «старого» кладбищ. План 1868 г. показывает, что Иерусалимское кладбище выросло более, чем вдвое, расширившись на восток до современной улицы Байкальской. Кроме право­славного здесь появилось и Новое еврейское кладбище.

Иерусалимское кладбище действовало более ста лет. Сколько же иркутян легли в его землю? Население Иркутска с 1791 по 1897 г. выросло с 9,5 до 51,5 тысячи. Известно, что по данным за 1848—1857 гг. в городе умирало в среднем 1037 человек ежегодно. Население Иркутска в 1858 г. насчитывало 18,8 тысячи человек. В XIX в, в городе существовали и другие общие кладбища, но основная масса умерших оказыва­лась на Иерусалимском, которое называли также j городским.  Ориентировочные подсчеты показывают, что здесь захоронено от 70 до 90 тысяч человек. Площадь кладбища — до 20 га.

Н. С. Романов, обследовавший кладбище в 1912 г., сообщает, что там похоронены динас­тии известных купцов XVIII—XIX вв.: Забелинских, Зубовых, Шигаевых, Векшиных, Тюрюминых, Свешниковых, Чупаловых, Ланиных, Сизо­вых, Саватеевых, Нефедьевых, Балакшиных, Оболкиных, Харинских, Аксеновых, Верхотиных, Гуриных, Акуловых, Герасимовых, Пестеревых, Болдановых, Логиновых, Сумкиных, Несытовых, Самариных, Белоголовых, Малковых, Курносовых, Басниных, Сказываемых, Емельяно­вых, Масловых и др. Н.С. Романов скопировал много надписей на могилах. Так, только на фа­мильном кладбище богатейших купцов Трапез­никовых было 27 надписей на могилах. Приве­дем два древнейших текста, списанных замеча­тельным краеведом: «1777 года марта 6 дня преставился раб Божий иркутский цеховой Иван Ларов, поживе 43 года»; «1779 г. декабря 7 дня пополудни в 4 часа скончался раб Божий ир­кутский купец Иван Дехтев, поживе 65 лет, тезоименитство его ноября 23 дня».

Здесь похоронено много замечательных лиц. Среди них — А. Ф. Красавин, генерал-майор, ко­мендант г. Иркутска с 1836 г., умерший 9 апреля -1643 г. Он получил много наград за участие в войнах 1805—1821 гг. В Бородинском сражении Красавин командовал Минским пехотным пол­ком и, «находясь под сильным пушечным ог­нем, действовал отлично и подавал подкомандующим своим пример личной храбростью». На Бородинском поле он был ранен — тяжело кон­тужен ядром. Его действия во время боя отмече­ны наградой — шпагой за храбрость. Здесь же похоронен А. И. Лосев — замечательный архитек­тор, геодезист, географ, умерший 4 декабря 1829 г. В Иерусалимской же церкви отпет М. С. Неклюдов, погибший -в апреле 1859 г. в результате знаменитой «иркутской дуэли», вы­звавшей сильные волнения в городе. На клад­бище почили замечательные иконописцы и юве­лиры Харинские, составитель «Иркутской лето­писи» П. И. Пежемский, известный врач Н. И. Ка­шин, умерший 6 апреля 1872 г.

Похоронено немало и политических ссыль­ных, в том числе И, А. Худяков, революционер-шестидесятник и фольклорист, один из вождей русского революционного движения 1861— 1862 гг. Н. А. Серно-Соловьевич, много польских повстанцев.

В 1858 г. общественный комитет по устрой­ству кладбищ в Иркутске, учитывая, что многие памятники и могильные оградки сломаны, что по кладбищу свободно бродит скот, принял решение собрать деньги для того, чтобы обнести все кладбище прочной оградой и нанять сторо­жа.

Иерусалимское кладбище, оказавшееся почти в центре юрода, официально закрыто в 1890-х гг. Фактически же отдельные захоронения произ­водились и в начале XX в.

В 1920 г. на той части кладбища, которая обращена к городу, захоронены красногвардейцы, павшие в боях за освобождение города от кол­чаковцев. Коммунистическую площадку в 20—30-х гг. отвели для захоронений видных парти­зан, советских и партийных руководителей. В связи с этим выходящая на площадку ул. Боль­шая Иерусалимская получила название ул. Ком­мунаров.

В 1957 г. Иерусалимское кладбище было фак­тически разгромлено: увозились надгробные кам­ни и оградки, срывались могильные холмики. Правители города совершили кощунственное зло­деяние, уничтожившее почти полностью замеча­тельный городской некрополь. На месте клад­бища открыли Центральный парк культуры и отдыха.  Сохранилось лишь несколько могил — среди которых могила декабриста И. Поджио. Недалеко от находящейся в аварийном состоя­нии Иерусалимской церкви стоит памятник прог­рессивному публицисту М. В. Загоскину. Не ос­талось следа от памятников двух других похо­роненных рядом с ним выдающихся иркутян — историка В. И. Вагина, умершего в 1900 г., и за­мечательного краеведа А. М. Станиловского, уби­того в 1905 г. черносотенцем.

Несколько недействующих ныне кладбищ на­ходились на окраинах города. Два из них распо­лагались за Ушаковкой на горе, которая назы­валась Глубеничной, а также Знаменской и Клад­бищенской. Вплоть до 1860-х гг. никакого строи­тельства на этой горе не производилось. Начи­нающееся от Щаповской улицы Знаменское клад­бище доходило до нынешней улицы Войкова и занимало большую площадь. Его длина состав­ляла 370 м; а максимальная ширина — почти 1.50. Судя по величине территории, здесь было со­вершено до 8—10 тысяч захоронений. Возникло кладбище скорее всего еще в XVIII в.: оно от­сечено на планах города 1868, 1903, 1940 гг. Здесь хорошо сохранился лишь памятник ис­торику А. П. Щапову (ум. 1876). При осмотре кладбища в 1989 г. обнаружены две надмогильные плиты с частично сохранившимися надпи­сями. Метрах в' 15 ниже могилы Щапова на камне из песчаника удалось разобрать только дату (скорее всего смерти) — 29 марта 1891 г.

На противоположном конце бывшего клад­бища, недалеко от улицы Войкова, находит­ся камень, на котором читаются лишь фрагмен­ты текста: «Померла 1835 года марта 9»; «Дети... матери вашей...». В настоящее время больше половины кладбища застроено, почти вся остальная территория находится в неухоженном состоянии.

Примерно 160 м отделяли это кладбище от Тюремного, или Острожного кладбища, распо­лагавшегося далее к востоку на западном скло­не той же горы. Это кладбище хорошо видно на тех же трех планах. Оно было вытянуто вдоль обрыва примерно на 400 м, а ширина его доходила до 70. Располагалось оно е том районе, где улица Госпитальная и переулок Стукова, пе­ресекая улицу Нестеровскую, доходят до обры­ва. Тюрьма за Ушаковкой (существующая и по­ныне) строилась в 1801 г., следовательно, клад­бище возникло примерно в то же время. Если исходить из кладбищенских норм XIX в., то здесь захоронено до 7 тысяч человек. В «Иркут­ской летописи» упоминается, что в 1664 г. здесь казнены Кузьмин и Соколов, совершившие убий­ство, и похоронены в заранее приготовленных могилах. На этом же кладбище похоронен поли­тический ссыльный Фаленг Раскин, умерший 8 мая 1908 г. в тюремной больнице. Он проис­ходил из мещан посада Ветки Гомельского уезда Могилевской губернии. На могилу положили ка­менную плиту с его именем.

При осмотре этой территории никаких следов бывшего кладбища обнаружить не удалось: оно почти все занято двухэтажными деревянными до­мами и хозяйственными постройками. По сло­вам местных жителей, застраивать его начали в 1940-х гг.

Использование этих двух кладбищ, вероятно, прекратилось во втором десятилетии нашего века.

В конце XVIII в. возникло четвертое из распо­лагавшихся на правом берегу Ушаковки клад­бищ — Ремесленно-Слсбодское. В 1893 г. на этом небольшом кладбище были выстроены часовня, сторожка, а само оно обнесено оградой. Годом раньше рядом с кладбищем возвели существую­щую поныне Богородице-Казанскую   церковь.

В послеоктябрьские годы кладбище было разо­рено, и на этом месте стоит теперь четырехэтаж­ное здание средней школы.

Крупнейшим из действующих городских клад­бищ первой половины XX в. было Амурское (Лисихинское). Оно возникло в 1900 г. после за­крытия Иерусалимского и действовало до 1960-х гг. Кладбище начиналось от Амурского тракта (дороги на Байкал) и поднималось вверх в гору. По площади оно примерно в полтора ра­за больше Иерусалимского. Книги регистрации захоронений дают возможность определить, сколько иркутян похоронено здесь. В 1938 г. совершено около 2900 погребений, в 1948 г. — около 1300. . В целом же похоронено не менее 100 тысяч человек.

Здесь же находится перезахоронение красно­гвардейцев, погибших в городе в декабрьских боях 1917 г. Поблизости от главного входа — Мемориал воинам, умершим от ран е госпиталях Иркутска. Недалеко от него — могилы декабрис­тов А. П. Юшневского и А. 3. Муравьева, пере­несенные с затопленного кладбища в М. Раз­водной, захоронения ряда видных писателей и художников города. Рядом — надгробия руково­дителям области и города: секретарям обкома КПСС М. Ф. Журавлеву (ум. 1973), С. А. Мер­курьеву (ум. 1977), председателю облисполкома С. А. Бурдакову (ум. 1S54), председателю горис­полкома А. В. Рудакову (ум. 1969) и др.

Значительная часть памятников была выпол­нена из дерева, поэтому многие из них разру­шились, и на территории встречаются места, где остались лишь небольшие надмогильные холми­ки, без каких-либо обозначений. Территория, за­нятая кладбищем,— около 36 га.

Среди надгробных памятников есть немало интересных. Недалеко от главного входа стоит оригинально оформленный памятник М. Н. Пок­ровской (1898—1951). Вблизи этой могилы — не­стандартно выполненный текст доски А. М. Се­вастьяновой (1925—1954). Около главной аллеи, идущей снизу вверх и рассекающей кладбище на две почти равные части, высокий, видный из­далека и богато оформленный памятник из чер­ного полированного гранита А. М. Землянской (1882—1939).

Северо-восточный угол кладбища, в верхней его части, занят Новым еврейским кладбищем, огоро­женным каменной стеной. Главные ворота увен­чаны шестиконечной звездой в центре и двумя ва­зонами по сторонам. На воротах надпись: «Покоющиеся в могиле восстанут для жизни вечной».

Кладбище прекрасно сохранилось. Почти все памятники — каменные, многие из них относятся к началу XX в. Вход на главную аллею открыва­ют два высоких (до 5 м) однотипных каменных обелиска. Из надписи на левом из них узнаем, что он воздвигнут в память открытия кладбища в 1900 г. на средства Л. И. Герзони. Текст вто­рого монумента гласит, что кладбищенская ограда сооружена в 1907 г. на средства И. М. Файнберга, в честь его сына Павла, «умершего от ран 9 окт(ября) 1906 г.» Недалеко — полупустой участок, обнесенный железной оградой. На ней табличка: «Участок Файнберга». В оградке — обелиск на могиле его сына П. И. Файнберга.

Своими причудливыми формами и зеленым цветом выделяется «двойной» памятник И. Г. Вин-неру и Я, Г. Виннеру, умершим 25 октября 1907 г. Это — жертвы черносотенцев: «Особенно тяже­лое впечатление произвело избиение братьев Я.Г. и И.Г. Виннеров — гимназиста, убитого на месте, и студента, умершего от ран. Оба они возвращались с митинга в железнодорожном уп­равлении.  Иркутск устроил им торжественные похороны». На памятнике надпись: «Сыновьям от родителей».

Кладбище густо заставлено высокими камен­ными обелисками разнообразных форм. На нем в 1949 г. было до 2700 могил. Здесь похоронены видные представители иркутской интеллигенции, в том числе профессор 3. Г. Франк-Каменецкий (1872—1951).

По другую сторону Амурского тракта (ныне улица Байкальская) примерно в одно время с Амурским было основано татарское (мусульман­ское) кладбище. Оно совсем небольшое и распо­ложено за школой № 39 вблизи кирпичного за­вода. По сведениям 1938 г. там за год было совершено до 100 погребений. В целом же об­щее число погребенных здесь едва ли может превысить 2—3 тысячи. Последнее захоронение здесь совершено в 1961 г. По сведениям Г. Н. Му-хутдинова, председателя Общества мусульман в Иркутске, уже в 1916 г. на этом кладбище было около тысячи могил. В числе лиц, скончавшихся в советское время, есть несколько генералов.

В настоящее время на кладбище сохранилось до 300 надмогильных плит. Почти все они от­личаются небольшими размерами. Обычная вы­сота этих вертикальных надгробий (изготовлен­ных в большинстве случаев из песчаника) от 0,5 до 1 м. Большинство плит с полукруглым или трапециевидным завершением. Нередки изобра­жения мусульманских символов на верхней час­ти плит — полумесяца, иногда вместе с башней минарета. Все надписи на плитах — на татарском языке. В редких случаях они дублируются на рус­ском. Оказавшееся ныне в до­вольно густонаселенной части города кладбище не обнесено оградой, что ставит под угрозу его дальнейшее существование.

В левобережной части Иркутска также есть старые кладбища. Древнейшее из выявленных (назовем его Глазковским) показано на планах города 1903 и 1940 гг. в виде неправильного че­тырехугольника со сторонами в 280, 260, 200 и 100 м. Здесь могло быть захоронено ориентировочно до 10 тысяч человек. Ныне эта территория представляет собой парк между улицами Клары Цеткин, Грибоедова, Звездинской и 4-й Желез­нодорожной. Кладбище существовало в XIX в., а возникло, вероятно, раньше.

 В Студгородке, недалеко от трамвайного коль­ца, находится Свердловское кладбище. Оно за­нимает западный склон возвышенности, обращен­ный в сторону железной дороги. Кладбище на­чало действовать в конце XIX в., а закрыто в 1960-х гг. В 1938 г. здесь было похоронено свыше 600 человек, в 1948 г.— более 400. Общее число погребений можно оценить в 20—30 тысяч. На кладбище — могилы ряда видных деятелей куль­туры, например, писателей И. И. Молчанова-Си­бирского, П. Г. Маляревского, историка М. А. Гудошникова, шахматиста В. А. Гайдука  Читать дальше