Автор: Татьяна Тимофеева
Большой Белый Олень убегал от волков. В прыжке он перемахнул Малое море и оказался на западном берегу Байкала. От сильных и широких его копыт на берегу остались следы округлой формы. На месте этих следов образовалось село Сарма, ущелье Сарма и река Сарма — то место, которое в целом называют Сарма.
Этот миф мне рассказал местный житель, приняв меня в первый мой приезд за отдыхающую. Рассказ звучал пафосно, чувствовалось, что меня хотят удивить и заинтриговать.
Еще несколько лет назад этого мифа из местных жителей практически никто не знал или не считал нужным рассказывать. А если и рассказывали, то немного посмеивались и несколько смущались от причастности к чему-то великому, особо не понимая, что делать с этой причастностью. Сейчас достаточно часто миф звучит в разных вариациях и даже инсценировках для посетителей отелей и турбаз. Став востребованным товаром туристической индустрии, он участвует в завоевании этого пространства: за последние пять лет отели растут как грибы, наиболее интенсивно осваиваются прибрежные территории.
Пробыв в забвении несколько десятилетий, миф о Белом Олене приобретает совершенно иную функцию: уже опосредованно он отражает то социальное пространство, в котором рожден, и эта опосредованность порождает новые коды. Наделение мифа другими функциями — особый временной переход пространства в иное качество — порождает «условный конфликт» пространств, ощутимый только через изменение жизненных практик живущих на этой территории людей. Пространство начинает функционировать по законам, которых они не совсем понимают. Миф отдалился от внутреннего мира человека, живущего на этой территории, что снимает это самое смущение перед величием мифа.
Сарма — маленькая деревня па берегу Байкала; испокон веков это место проживания бурят. В 60-х годах здесь было около 40 дворов. Совхозная ферма на 200 голов крупного рогатого скота и отару овец на 700 голов практически всех обеспечивала работой. Функционировал небольшой рыборазводной завод. С 50-х годов в Сарме существует метеостанция, где работают 4 человека. Дети до 4-го класса учились здесь же, старшеклассники уезжали в Черноруд (20 км от Сармы) или в Еланцы (около 50 км), где были школьные интернаты. Но чаще всего уехавшие дети жили в семьях родственников, что позволяли обширные и плотные родственные отношения. Сообщение с поселком поддерживалось летом по грунтовой дороге, зимой — по льду Байкала. Знаменитые ветра Сарминского ущелья зимой очищают лед озера до зеркального блеска, что позволяет свободно проезжать любому транспорту.
Электричества на всем побережье Малого моря, в том числе и в Сарме, не было никогда. На рыбозаводе работала автономная дизельная электростанция, которая давала электроэнергию в село утром и вечером. Работал сельский клуб; по вечерам устраивались танцы под пластинки, которые заведующая клубом выписывала через Роспосылторг.
В начале 70-х из-за нерентабельности закрыли рыбозавод, и село оказалось без автономного электричества. В обиход прочно вошли керосиновые лампы, стали появляться личные автономные установки для выработки электроэнергии. Молодые все больше закреплялись в «городе». Социально-экономическая трансформация 90-х, потрясшая страну, для Сармы прошла незамеченной. К этому времени совхоз уже развалился. Исчезли клуб, школа и магазины. Единственной сохранившейся государственной структурой остался лесхоз с двумя штатными лесниками и метеостанция с четырьмя сотрудниками. Кроме них и пенсионеров, живых денег никто не получал. Распространена была практика браконьерской охоты и отлова рыбы. На каждом подворье содержалось большое количество скота. К тому времени в селе осталось около 20 жителей. В таких байкальских поселках, как Сарма, достаточно сложно определить количество проживающего населения. Очень тесные родственные связи и взаимная экономическая зависимость друг от друга (из города доставляются продукты, одежда, предметы быта, из деревень — рыба и мясо) диктуют особый образ жизни — частое и длительное проживание в селе у родственников и помощь по хозяйству. Керосиновые лампы, автономные маленькие электростанции, браконьерская рыбная ловля и большое количество крупного рогатого скота на личном подворье давали возможность автономной жизни, вне зависимости от происходящих в стране процессов.
За последние 20 лет в Сарме мало что изменилось. И сейчас Сарма — маленькое байкальское сообщество: зимой в поселке постоянно проживает около 10 человек, в летний период — до 30. Приезжают родственники из города, Черноруда и Еланцов, чтобы помочь с заготовкой дров, сена или просто навестить. На лето возвращаются хозяева заколоченных зимой домов: присматривать за скотом, ловить рыбу и продавать ее на побережье многочисленным туристам. Дома, принадлежащие определенной семье, не продаются, за домом всегда приглядывает кто-то из родственников. Такие условия сформировали территориально подвижное и в то же время закрытое сообщество. Кто-то сюда целенаправленно возвращается, кто-то живет потому, что «так сложилось» и жизнь здесь не требует принятия кардинальных решений. В поселке по-прежнему нет электричества. Вечерами пользуются лампами, пищу готовят па печи, отапливаются дровами (2-3 машины дров на зиму). Из-за отсутствия магазина пользуются минимальным ассортиментом продуктов. Сами изготовляют хлеб, технологию выпечки которого можно назвать уникальной. В типовых домах, построенных лесхозом, практически отсутствуют русские печи, удобные для выпечки. Поэтому хлеб выпекается прямо в топке, после того как прогорят дрова. Мясо и рыба — частый продукт на столе. Некоторые жители выращивают небольшой урожай картофеля, хотя почва малопригодна для земледелия. Летом воду берут из единственного в селе колодца, зимой — из проруби на реке. Местные условия диктуют определенный стиль жизни села: в связи с дороговизной солярки зимой спать ложатся рано, в 8-9 вечера, одежду носят удобную и практичную, не требующую глажки. При необходимости утюги разогреваются на печи.
Особое значение придается обуви. Для зимней рыбалки она должна быть удобная и теплая. В поселке остался последний человек (один из последних?) на побережье, который изготавливает обувь сам. Технология изготовления полностью ручная.
Автономность и в то же время, частые приезды родственников, жизнь «на два места» дают ощущение некоего диссонанса и разновекторности процессов, происходящих в Сарме: с одной стороны, закрытость от мира, с другой - плотные связи с Большой землей. Пожалуй, происходящее в Сарме в какой-то мере можно перенести на все побережье Малого моря. Но в Сарме эти процессы предстают наиболее рельефно.
Сарма — сильный и внезапный ветер на Байкале, северо-западного направления, дующий по долине реки Сармы у Ольхонских ворот. Дует в осенний период (сентябрь-ноябрь), когда разность атмосферного давления над Средне-Сибирским плоскогорьем и Байкалом увеличивается. Ветер иногда достигает силы 40 и более метров в секунду.
В декабре 2006 г., в последний мой приезд, в Сарме проживало 11 человек. Это время совпало с трагедией] которую переживало все небольшое население: утонули четверо местных мужчин (один из них — из Сармы), что случается достаточно часто. Ушли под лед вместе с машиной. Поехали за водкой в МРС, «по пьяни» спутали направление и ушли «в море, на тонкий лед». Одного нашли па девятый день подо льдом, в машине.
Несколько мужчин круглый год занимаются рыбной ловлей, еще одним из основных источников дохода.
Охотой промышляет только один житель, ему уже под 60. Для охоты нужны хорошие собаки, снаряжение и охотничьи навыки, передавать которые практически некому — дети и внуки разъехались. Навыки охоты утрачиваются. Охота и рыбная ловля становятся трудным делом, местным жителям часто недоступны процедуры с официальным оформлением лицензий, т. к. они требуют- принадлежности к охотничьим и рыболовным организациям. Охотник жалуется: «Понаедут на джинах, снегоходах, постреляют в воздух. Зверь уходит. А куда я на ногах?» В его хозяйстве много скота. Когда жена уезжает погостить в город, он управляется сам, доит коров и даже сепарирует молоко ручным сепаратором.
Все жители села состоят в том или ином родстве. Можно в любой момент зайти к соседу в гости, молча посидеть у двери, где всегда стоит лавочка или табурет для гостей, и молча уйти. Хозяйка, у которой я проживала, не говоря ни слова, налила зашедшей соседке тарелку супа, сама села покурить у печи. Соседка съела суп, для приличия посидела еще несколько минут и, попрощавшись, ушла. Впрочем, в этот день она приходила еще несколько раз.
Метеостанция в Сарме является основным общественным местом. Автономная электроэнергия дает возможность всему небольшому сообществу вечерами просматривать фильмы на DVD. Женщины предпочитают индийские фильмы. Мужчины — американские боевики.
Возникшие неподалеку 2-3 года назад кемпинги на первый взгляд особо не влияют на жизнь местных. Индустрия туризма и местное сообщество пока не взаимодействуют. Местные жители жалуются лишь на неорганизованных туристов, которые после себя не убирают мусор. Берег Байкала всегда был местом выпаса скота. Увеличивающийся поток туристов создал огромные проблемы местным жителям. Кучи мусора на берегу ветром разносятся по всему берегу и по воде. Коровы часто кормятся на свалках, были случаи гибели скота от съеденных ими пластиковых пакетов. Стали нередки случаи пропажи скота. Раньше местные жители не знали практики «приглядывать за коровой», теперь даже в зимний период, особенно в сезон «приезда рыбаков из города», приходится это делать. Мусор с баз отдыха вывозится далеко в Сарминское ущелье, но при первом же ветре весь мусор выносится в озеро. Местные рыбаки говорят, что «вся рыба ушла в море, рыбы все меньше и меньше».
Позы - национальное бурятское блюдо из тонко раскатанного теста с начинкой из рубленного мяса и капусты, приготовленное на пару.
Три женщины из Сармы пытаются заработать немного денег на туристах. Но назвать бизнесом это достаточно сложно. Продажа пирожков, чебуреков или рыбы не приносит особой прибыли. Процесс приготовления пирожков при отсутствии электричества — очень трудоемкий процесс. Кемпинги раскиданы но всему побережью, и пирожки приходится разносить за несколько километров. Женщины говорят, что конкуренция растет, и ищут приемлемые экономические схемы: «Летом мы рыбу даже не коптим, не успеваем, так всю разбирают прямо с лодки».
Эти экономические схемы выживания набирают обороты. На фоне развалившейся деревни, почти натурального хозяйства и полной автономии такие практики также вносят ощущение некоего диссонанса: сколоченные из старых досок «нозные»7 с обедающими отдыхающими в ярких шортах. Местным не находится места в нарастающей туристической индустрии. Бригады для строительства привозят из города, в основном выходцев из Средней Азии. Местных не берут даже на зимний период сторожами. Вернее, местные и не пытаются устроиться. Размеренный ритм жизни, свой устоявшийся порядок дня, свое понимание ответственности за сделанную работу вступают в противоречие с требованиями работодателей.
В последние 2-3 года практики извне ощутимо внедряются в жизнь местного населения. Прошедшим летом достаточно сплоченное сообщество Сармы пережило ряд конфликтов, связанных с официальной нарезкой и закреплением земельных паев. Устоявшаяся за несколько десятилетий размеренная жизнь была нарушена возникшими скандалами и склоками даже среди родственников. Пространственная структура села, понятная только самим жителям и функционирующая по своим законам, была нарушена: официальная нарезка часто не совпадала со сложившимся пространством жизни Возникли споры из-за земельных наделов, что впервые потребовало четкого разделения пространства на дворы. Впервые стали возводиться высокие заборы, огораживаться наделы. Что делать с землей, люди пока не знают. Но вокруг земельного вопроса много шума.
Достаточно интересно наблюдать, как жители поселка рисуют ментальные карты8 места, где они живут. Чаще всего карты начинаются с береговой линии озера (моря, как часто называют Байкал местные жители). На карту обязательно наносятся отроги Сарминского ущелья. Изображенное место жизни расширяется до пространства Малого моря, того места, где проходит жизнь. Особое восприятие пространства можно увидеть и в случаях, когда на рисунках озеро изображено только сегментом до острова Ольхон — границы, которая очерчивает пространство жизни сообщества с одной стороны. Другая граница — линия отрогов Сарминского ущелья. Пространство на картах структурировано не целостностью географических объектов, а освоенным пространством жизни.
Олень, прыгнувший с острова Ольхон и скрывшийся в Сарминском ущелье, очертил пространство жизни человека в этом месте. И подспудно ощущение этого пространства, структурированное границами жизненных практик, живет в людях до сих пор. Эту структурацию не смогли изменить ни школьная география, ни история, которые оказались в этом пространстве безжизненными знаниями. И поселок, и сообщество людей сохранились практически без всякой официально учреждаемой инфраструктуры (без официального самоуправления, почты и магазинов) благодаря лишь определенным практикам, созвучным месту их жизни.
P.S. Летом 2007 года поселок подключили к линии электропередач, проложенной вдоль побережья Байкала. В поселке стали появляться стиральные машины, холодильники, на ветхих и полуразрушенных домах — новые тарелки-антенны. Жизнь стала заметно меняться, во всяком случае, внешне.
|