Россия притягивала к себе,
слухи о «дикости» русских пугали. Накануне отъезда Сэмуел Бентам «тренируется»—
спит на полу.
В Россию он прибывает в 1780
году. Ему всего 23 года, главная часть его багажа — сотня рекомендательных
писем, которые, как он считает, помогут ему совершить путешествие в Сибирь, где
находятся самые крупные рудники и заводы. И он не ошибся. Познакомившись с
рекомендацией его как «любителя химии и естественных наук, едущего
путешествовать в Россию», ему оказывают поддержку академик Леонард Эйлер,
вице-президент адмиралтейств-коллегий граф И. Г. Чернышев и английский посол
Дж. Харрис. Бентам знакомится с академиком Палласом, снабдившим его списком
шахт и заводов, которые необходимо посетить в первую очередь. В конце концов,
получив новые, петербургские рекомендации, Бентам с секретарем и слугой
отправляется на Урал. Дорогой он учит русский язык.
Несколько месяцев он проводит
на нижнетагильских заводах, на строгановских соляных копях, в новоучрежденном
административном центре — городе Перми, в уральском имении Г. Походяшина,
ближайшего сотрудника просветителя Николая Ивановича Новикова. Множество
впечатлений и поездок не мешают его книжным занятиям,— в багаже
путешественника новейшая научно-техническая литература.
Но вот Бентам покидает Урал и
спешит на юг Сибири — к нерчинским горным заводам и к Кяхте. Кроме горного
дела, его занимают минералогия и этнография, транспорт и торговля, он старается
познакомиться со всем, что попадает в поле его зрения, и со всеми людьми,
которые встречаются на пути. Уже возвращаясь из Нерчинска, весной 1782 года он
останавливается на два с половиной месяца в Иркутске.
После пребывания в Кяхте,
знакомства там с китайскими и русскими купцами полученные сведения о прибыльности
меховой торговли не могли не подтолкнуть англичанина к мысли о том, что и он
мог бы включиться в одно из торгово-промысловых предприятий. Эта мысль только
укрепилась, когда С. Бентам остановился в Иркутске.
Город предстал в его глазах
своеобразным центром организации промысловых вояжей к тихоокеанским островам.
Здесь иркутские и иногородние купцы нанимали работных людей, отсюда в Охотск
отправлялись припасы и снаряжение для кораблей, сюда же привозилась и
«упромышленная» пушнина. Активный интерес к промысловым плаваниям на Тихом
океане проявлял и тогдашний иркутский губернатор Франц Николаевич (а точнее,
Франтишек Миколаш) Кличка, по происхождению сын крестьянина из Чехии. По долгу
службы губернатор, генерал-поручик Кличка, вникал в дела подготовки и проведения
купеческих «вояжей», а как человек, не чуждый научных занятий (он был членом
Вольного экономического общества), готовил к публикации отчеты мореходов о
плаваниях и открытиях на Тихом океане.
Бентам узнал и еще одну
сторону деятельности Клички в Иркутске — просветительскую. По инициативе губернатора
здесь была в прошлом, 1781 году открыта школа для «обывательских» детей. Сэмуел
Бентам стал свидетелем того, как школа переезжала в новое, специально для нее
построенное здание. Кличка же выступил и инициатором открытия в Иркутске
публичной библиотеки — второй публичной библиотеки (после Тульской) в русской
провинции.
О целях, которые он
преследовал, Франц Николаевич писал в правилах пользования библиотечными
книгами ясно и определенно: «...просвещение жителей отдаленнейшей части сей
[Российской] империи... дабы каждый и всякий мог пользоваться чтением для
исправления сердца, для просвещения ума и питания духа...»
Сам Кличка купил в Петербурге
книги, в том числе и знаменитую Французскую энциклопедию, с тем чтобы
пожертвовать их для фондов открывающейся «Иркутской книгохранительницы», а
среди иркутян была проведена кампания по сбору для нее средств.
В кампании этой приняли
участие иркутские чиновники, духовенство, ремесленники, купцы и прежде всего
— купцы-«компанейщики». Приняли в ней участие Шелихов и «Самойло Бентам,
английский путешественник».
Лишь предположительно можно
говорить о том, что Григорий Иванович уже тогда обсуждал с Бентамом идеи
каких-либо совместных экспедиций, ну а в том, что промысловая деятельность на
Тихом океане обсуждалась,— сомнений нет. Бентам писал в Англию, что совершенно
посвятил себя сбору информации о «камчатской торговле» — имея в виду скупку
пушнины. Впрочем, и английский путешественник, и рыльский купец каждый на
ближайшее время имел свои планы. Пока пути их расходятся. Шелихов отправился в
Охотск готовить свое американское путешествие. Бентам вернулся в столицу, где
через некоторое время получил возможность поступить на русскую военную службу;
его патроном стал президент военной коллегии светлейший князь Григорий
Александрович Потемкин.
Трудно представить
историческую личность с более противоречивой репутацией, чем этот всесильный
фаворит Екатерины II. Восторженная оценка прогрессивных реформ русской армии,
подготовивших блистательные победы А. В. Суворова, и обвинения в пустом
тщеславии; дань Потемкину — прозорливому основателю и ныне процветающих городов
на юге России и безапелляционные оценки его как пустого растратчика
государственных средств.
Чего в нем все-таки больше —
положительного или отрицательного? Современные ученые убедительно доказывают —
первого все же больше. В недавней публикации ленинградского ученого Александра
Михайловича Панченко от Потемкина отведено одно из главных обвинений — в
мистификации, в стремлении ввести в заблуждение общественное мнение.
Укоренившееся в русском языке выражение «потемкинские деревни» — не что иное,
как миф, — доказывает Панченко. На самом деле слухи о том, что все поселения,
сооружения и даже «магазины с прекрасными серебряными вещами» перевозились с места
на место, чтобы создать видимость бурной преобразовательной деятельности
Григория Александровича,— это слухи, распространявшиеся соперниками Потемкина
при дворе и иностранными дипломатами, заинтересованными в ослаблении
руководства военного ведомства России.
Итак, Бентам был представлен
Потемкину. Последнего заинтересовала вся информация, которую англичанин собрал
в Сибири, в Иркутске, но особенно та, что касалась тихоокеанской промысловой
деятельности. Григорий Александрович даже обязал Бентама во время аудиенции,
которую дала англичанину императрица, обсудить с Екатериной II именно эту тему.
Увы, разговор пошел в ином русле, и тихоокеанские дела были до времени Потемкиным
оставлены, а Бентама он решает привлечь к сотрудничеству уже не как эксперта по
сибирским вопросам, а как специалиста-кораблестроителя.
Потемкин и кораблестроение?
Конечно! Ведь в качестве генерал-губернатора Новороссийского наместничества
он отвечал и за его южные морские —
черноморские границы. В имении Потемкина в Могилевской губернии для снабжения
черноморского флота были построены «фабрики» по производству корабельного
имущества — парусов, канатов, снастей, мачт и даже верфь для небольших судов.
Бентам предложил «учинить эти фабрики на лучший манер». В августе 1784 года
Потемкин, учитывая «основательность взглядов» англичанина, приглашает его на
пост директора-управляющего. Поскольку речь идет о снабжении военно-морского
флота, Сэмуелу присваивается чин подполковника и дается в подчинение
мушкетерский батальон.
Заметим, что солдаты и офицеры
Бентама должны были, по мысли Потемкина, стать неким военно-морским инженерным
подразделением,— патрон обязывал подполковника подготовить его людей «для
употребления на флоте».
На фабрики корабельного
имущества в город Кричев к Сэмуелу в гости приезжал его старший брат. Здесь, в
Кричеве, Бентам построил несколько кораблей для знаменитого путешествия
Екатерины II в Крым, состоявшегося в 1787 году.
А как же Сибирь, Тихий океан,
Шелихов?
В 1785 году, казалось бы,
ситуация меняется так, что Бентам вот-вот отправится в свое второе путешествие
за Урал,— Потемкин в дополнение к своим прочим обязанностям секретным указом
императрицы был назначен ответственным за безопасность восточных границ России
и, как в случае с Новороссийским наместничеством,— одновременно сухопутных и
морских, тихоокеанских. А это— строительство кораблей на побережье «Восточного
моря», исследовательские плавания, гидрографические изыскания и попутно — организация
промыслов. Но увы, черноморские дела были в тот момент важнее. Строительство
флота далеко до завершения, а в воздухе все явственнее припахивало порохом —
надвигалась вторая русско-турецкая война. Еще более занятым в Кричеве Бентам оказался
в связи с путешествием Екатерины II на юг России, в частности, для плавания по
рекам он построил судно любопытнейшей конструкции — с изгибающимся корпусом.
«Кричевский период» завершился
для Бентама открытием военных действий в августе 1787 года. Неожиданно в его
военно-инженерном искусстве возникла острая необходимость. Дело в том, что во
время первой же крупной морской операции черноморский флот попал в жестокий
шторм и на время потерял боеспособность. Теперь против турецких кораблей
потребовалось вооружать чуть ли не все, что только могло держаться на воде. Поставить
пушки на маломерные суда — задача, которой пришлось заниматься херсонским корабелам
и мастеровым; одним из тех, кто возглавил работу, был Бентам. Задача эта была
решена успешно.
Через некоторое время он начал
принимать и непосредственное участие в морских сражениях. Начальники и
соратники Бентама — адмирал Николай Семенович Мордвинов, принц Шарль
Нассау-Зиген, знаменитый американский капитан Поль Джонс.
Сражения на море стали более
ожесточенными после того, как в 1788 году турки усилили свой флот, пришедший
на помощь осажденному русскими войсками Очакову. И хотя Днепровская флотилия
постоянно пополнялась, неравенство сил было разительным. Очевидцам приходило
на память сравнение — Давид и Голиаф. К счастью, исход борьбы был
тот же, что и в библейском сказании. Решающие сражения происходят на суше и на
море. Русская пехота под командованием Суворова сбросила в воды Лимана мощный
турецкий десант, высадившийся на Кинбурнской косе, а флотилия сумела нанести
серьезнейший урон турецкому флоту. В итоге русские установили контроль над Лиманом,
подготовив тем самым возможность решительного штурма Очакова. За участие в
боях Бентам был награжден боевым орденом Св. Георгия III степени и произведен в
чин полковника.
|