Первое упоминание Шелихова в роли
организатора промысловой компании относится к 1774 году; напомним— ему тогда
26 лет! Поразительным является, пожалуй, не возраст «компанейщика», для той
эпохи считавшийся вполне зрелым, а цель «вояжа» — Япония!
В ноябре 1772 года, несколько позже или
несколько раньше прибытия Шелихова в Иркутск, на Камчатку, пережившую
большерецкие события, был отправлен для наведения порядка майор Магнус Бем.
Этот бесспорно талантливый и честный человек, сделавший многое для организации
мореплавания на Тихом океане, заслуживает специального рассказа. Для нас же
важно то, что в инструкции, полученной Бемом от иркутского губернатора, был
пункт, предписывавший найти среди «компанейщиков» человека, который взялся бы
за организацию экспедиции на южные острова Курильской гряды «и до последнего...
Аткиса называемого», куда, по слухам, стали приходить японские суда. Этот
человек должен был «под видом звериных промыслов» осторожно выяснить характер
завязавшейся торговли японцев с айнами, вероятно, ассортимент интересующих
японцев товаров, точные ее места и, «учиня знакомство» с японцами, попытаться
наладить торговые контакты с Японией.
Япония будет не раз привлекать внимание
властей Иркутской губернии — самой восточной и самой громадной в Российской
империи. Причин тут несколько. Обратим внимание на одну,— открытие торговли с
Японией обещало столь же богатый приток таможенных сборов, как и тот, что
давала торговля с Китаем. А последний выражался в сотнях тысяч рублей, ежегодно
поступавших в казну.
Вероятно, в 1773 году Бем не смог найти
желающих отправиться в такой разведывательный рейс, но в следующем году
желающие явились. Ими были Григорий Иванович и поверенный-служащий — приказчик
московского купца Ивана Савельева якутский купец Павел Лебедев-Ласточкин.
То, что П. Лебедев-Ласточкин служил
поверенным московского купца, не обязательно свидетельствует о недостаточной
его «капиталистости» — можно было, будучи поверенным, одновременно иметь пая и
даже «контрольные пакеты акций» в нескольких компаниях (что мы увидим дальше).
Однако ни Шелихов, ни его будущий компаньон до 1774 года не называются среди
«компа-нейщиков». Кажется, оба они располагали весьма ограниченными
средствами. Что же им позволило начать подготовку к экспедиции на Курилы,
которой начинается промысловая деятельность Шелихова?
Биографы-беллетристы объясняли все просто:
Григорий Иванович женился; женился на вдове (расходятся только в том, на чьей)
и взял за ней богатое приданое. Вот якобы тот самый капитал, что стал основой
промысловых шелиховских компаний!
Но после курских находок выходило, что
если он и взял в жены вдову, то уж больно молодую — 13—14-летнюю. В 1782 году
Наталье Алексеевне 20 лет, а как известно из эпитафии, свадьба состоялась
семью годами раньше — «...вступил в супружество года 1775...» Выходило еще,
что Шелихов женился (1775) не до, а после того, как была организована первая
компания с его участием (1774).
Итак, ответа на вопрос о финансовой основе
шелиховских мероприятий биографы-беллетристы дать не могли. Не было его и в
научных работах Р. В. Макаровой, А. И. Андреева, А. И. Алексеева,
специально биографией Шелихова не занимавшихся.
Вновь — читальный зал ЦГАДА. Здесь нас
будут интересовать две коллекции, документами которых не могут не
воспользоваться все те, кто ведет разыскания по истории Сибири. Во-первых, это
VII отдел (разряд) созданного более полутораста лет назад Государственного
архива Российской империи. В Госархив вошли материалы старинных архивных
хранилищ, в 1864 году в него были влиты и бумаги Министерства иностранных дел.
Здесь, среди прочих, ценнейшие документы, порожденные процессом культурного
освоения Зауралья. Второй комплекс материалов еще теснее связан с Сибирью — это
коллекция академика Герарда Фридриха Миллера. Он — современник Ломоносова,
автор одной из первых историй Сибири — «Описания Сибирского царства», книги,
не потерявшей своей научной ценности и по сей день. Миллер — организатор и
участник ранних академических экспедиций, занимавшихся в сибирских городах
сбором старинных рукописей и приведением в порядок архивных фондов. В
коллекции — «портфелях Миллера» — хранится не одна тысяча старинных
документов. Есть здесь и копии тех, которые к нашему времени в сибирских хранилищах
стали добычей пожаров, наводнений, плесени, небрежности хранителей...
С «госархивным» делом и другим,
миллеровским, в читальном зале уже работали и А. И. Андреев, и Р. В. Макарова.
Но исследователей не интересовали подробности предыстории плавания на Курилы,
интересовало само плавание. Нам же как раз интересна предыстория.
...В 1773 году в Петропавловск-Камчатский
вернулось из промыслового вояжа судно «Святой Николай», принадлежавшее компании купцов — тобольского
Ивана Мухина и тульского Ивана Засыпкина. Два Ивана — «держатели контрольного
пакета акций» и владельцы остальных паев компании — тотемский купец Черепанов,
тульский оружейник Орехов, купцы Буренин, Нератов, Сакутин, купец Филатов и
его приказчик Попов могли быть довольны — мехов добыто на сумму в 150 тысяч
рублей. Но провести раздел добычи без ссор и раздоров не удалось. Вместо того
чтобы часть выручки использовать для отправки судна в новую промысловую
экспедицию, перессорившиеся компаньоны оставили судно «почти без всякого
призрения» и отправились в Охотск, а «главные компанейщики» — в Иркутск.
Вероятно, надежды на примирение и продолжение промыслов «и у кого из купцов не
было, поэтому перед их отъездом с Камчатки пошли слухи о предстоящей продаже
всех компанейских паев. «Находившийся
тогда же в Камчатке рыльский купец Григорий Шелихов» и Лебедев-Ласточкин (как
можно думать, вместе с перессорившимися компаньонами) прибыли в Охотск, где
купили «недорогими ценами» «контрольный пакет акций» и тем самым «приняли на
себя первенство», стали определять дальнейшую судьбу судна.
Можно предположить, что еще до отплытия с
Камчатки в Охотск Шелихов и Лебедев-Ласточкин условились с камчатскими
властями в случае покупки паев мухинской компании отправиться в
разведывательную экспедицию к дальним Курильским островам, организаторов
которой искал Бем. Документы о дальнейших событиях показывают, что Магнус Бем
обещал будущим компаньонам за счет казны оснастить судно, снабдить его припасами,
оплатить жалование предоставленных им же штурманов-мореходов.
Столь льготные для Шелихова и
Лебедева-Ласточкина условия позволили, очевидно, им смело искать кредит для
покупки паев. Заинтересованность властей существенно сокращала предстоящие
расходы. Благоприятствовало будущим владельцам «Св. Николая» и то, что с 1774
года было отменено взимание в казну десятой доли добытых промысловыми
компаниями мехов.
С покупкой паев начинаются новые хлопоты.
Видно, как новоявленные компаньоны спешат отправить «Св. Николая» в плавание.
Время неумолимо. С каждым днем проценты увеличивают сумму долга. В том же 1774
году Шелихов и Лебедев-Ласточкин второй раз за одну навигацию пересекают
Охотское море. Они возвращаются на Камчатку порознь. Шелихов «с товарищи» (может
быть, с частично навербованными людьми) прибыл в Тигильскую крепость. А его
компаньон едва не погиб во время кораблекрушения неподалеку от устья Большой
реки. Утонули несколько человек, пропал весь груз.
Можно думать, что если бы не содействие
казны, то после несчастья с Лебедевым компаньонам пришлось бы туго. Но
камчатский командир выделил команду «с казенной стороны пять служителей» —
унтер-офицера и 4 матросов. Вероятно, он же помог с набором промышленных —
русских и камчадалов.
В 1775 году «Николай» вышел в море.
Командовали на нем сибирский дворянин Иван Антипин, знавший японский язык, и
подштурман Путинцев. На борту был еще и «ученик японского разговору» Иван
Очередин.
В пункте 27 инструкции, которую получил от
Бема Антипин, указано: «стараться о поимке бежавшего в 1771 г. из Большеретска
Бейпоска (Бепьовского)». Поймают ли?..
«Николай» благополучно достиг 18-го
острова Курильской гряды — Урупа. После постановки на якорь в удобной,
казалось бы, для стоянки гавани все 45 человек экипажа участвовали в разгрузке.
Но как только разгрузка была завершена, налетел тайфун и корабль, сорванный с
якорей, был разбит до основания. Это не было полным крушением планов компании —
люди и припасы были в безопасности, можно было заниматься промыслом, однако ни
о каких торговых контактах с японцами, ни о каком плавании на Хоккайдо думать
уже не приходилось.
|