КОМПАНЬОНЫ. ИХ ПОКРОВИТЕЛИ И НАГРАДЫ ИМПЕРАТРИЦЫ
ЕКАТЕРИНЫ
ГЛАВА 3
Еду я все еще по пустыне и
долго буду ехать: дни, не' дели, почти месяцы. Это не поездка, не путешествие,
это особая жизнь.
И. А. Гончаров. Фрегат «Паллада»
Уже через четыре дня после
приезда в Большерецк Григорий Иванович отправляется в дальнейший путь. Он едет
верхом и в начале октября, преодолев 400 верст, достигает Тигильской крепости.
К этому времени уже существенно похолодало, было принято решение дождаться,
пока замерзнет северная часть охотского моря, чтобы по льду добраться в Охотск.
Полтора месяца Шелихов прожил в Тигиле. И как же тяжело далось ему это полуторамесячное
ожидание!
Тигильская крепость была
перестроена десять лет назад. Казенные постройки — цейхгауз (склад военного
имущества), баня, пороховой погреб, «казенный дом о четырех покоях» и частные
строения — были обнесены земляным валом и стоячим деревянным палисадом. По
углам крепости были поставлены бастионы, имелось и «двое проезжих ворот»,
закрывающихся на «створах э деревянными поперешными затворами». Здесь Григорий
Иванович заготовил припасы в дорогу, купил собачью упряжку и нарты.
Это были «чукоцкие» нарты,
«все части которых связаны ремнями. На ходу они скрипят, изгибаются во всех
сочленениях и кажется, что вот-вот развалятся, но на самом деле очень прочны и
выдерживают нешуточные удары о торосы или заструги». 18 ноября Шелихов
погрузил на нарты запас провизии, юколу для собак и двинулся по замерзшей реке
Тигиль к Охотскому морю.
Не один путешественник
описывал езду на нартах...
...Скрип снега под полозьями,
крики «Кх, кх!» (влево) и «Подь, подь!» (вправо), глухое ворчание собак, бегущих
за коренником, свист бича — вот основная гамма звуков, которые будут
раздаваться с утра и до вечера каждый день, исключая пережидания пурги.
Почти два с половиной месяца
потребовалось Шели-хову, чтобы добраться в Охотск. Он приехал туда 27 января,
а уже 8 февраля вместе с Натальей Алексеевной отправился в дорогу, рассчитывая
к весне прибыть в Иркутск. На собаках, оленях, лошадях и даже быках ехали
Шелиховы почти безо всякого отдыха. В Якутске они провели всего один день и поспешили
по льду замерзшей Лены на юг.
В «Записке странствованию»
Григорий Иванович напишет о том, что в пути пришлось претерпеть «несказанные
трудности и опасности». Что это? Вероятно, это известные со слов повторивших
путь Шелихова писателей-путешественников ночевки прямо на снегу при 40-градусных
морозах, снежный ураган-пурга, западни-наледи — промоины, образующиеся в речном
льду под действием береговых ключей. Об остальном можно лишь гадать. Это
нелегкий путь и для сильного мужчины, а ведь Шелихов ехал с Натальей
Алексеевной. Сошлемся на свидетельство И. А. Гончарова, семьюдесятью годами
позже возвращавшегося после плавания на фрегате «Паллада» почти тем же путем,
что и Шелихов после плавания на Кадьяк: «... все это в краю, который слывет
безымянной пустыней! Он пустыня и есть. Не раз содрогнешься, глядя на дикие
громады гор без растительности, с ледяными вершинами, с лежащим во все лето
снегом во впадинах, или на эти леса, которые растут тесно как тростник, деревья
жмутся друг к другу, высасывают из земли скудные соки и падают сами от избытка
сил и недостатка почвы. Вы видите, как по деревьям прыгают мелкие зверьки,
из-под ног выскакивает испуганная редким появлением людей дичь. Издалека
доносится до ушей шум горных каскадов, или над всем этим тяготеет такое страшное
безмолвие, что не решаешься разговором или песнью будить пустыню, пугаясь
собственного голоса».
Конечно, не надо думать, что
весь путь от Охотска до Иркутска пролегал среди совершенно дикой природы. Это
был пустынный, но обживаемый край с постепенно умножающимся населением, жители
южной части которого с каждым годом все успешнее «упражнялись в хлебопашестве».
Из Охотска в столицу губернии шел почтовый тракт, пусть еще малооживленный, но
благодаря расставленным на всем его протяжении почтовым станциям
обеспечивавший путников ночлегом, едой, сменными лошадьми. Редкие и
необустроенные поначалу, за Якутском станции «учащались», путешествие начинало
проходить в более или менее сносных условиях.
Но Григорию Ивановичу не до
отдыха, не до комфорта. Он только увеличивал скорость. И было из-за чего.
Из упоминавшегося уже письма
Петра Лагутина, полученного в Охотске, Шелихов узнал о том, что оставленный
им в Иркутске приказчик Андрей Наумов в отсутствие хозяина «находился в
великом пьянственном распутстве», растратил около 2 тысяч рублей и был сменен
в помощью иркутских купцов —
знакомых Шелихова — другим человеком. Из
письма Лагутина узнал Григорий Иванович и о том, что в Охотске конкуренты-купцы
и местные чиновники попытались изъять некоторые его товары и деловые бумаги.
Нужно было раз и навсегда пресечь повторение подобного, найти управу на обидчиков
у губернских властей. Торопило Шелихова и известие о «непорядочности» еще
одного его приказчика — Петра Мыльникова, посланного в Москву. Мыльников поручений
хозяина не выполнил, московскими делами Шелихова занимался его компаньон — Иван
Ларионович Голиков, но до конца они так и не были доведены. Скорей, скорей в
Иркутск!
Шелиховы прибыли в губернский
город 6 апреля.
Если бы Григорий Иванович не
«отстал» от своего галиота, они могли бы поспеть на торжества с пушечной
пальбою, балом и маскарадом по поводу открытия Иркутской городской думы —
органа самоуправления горожан всех сословий. Расширение прав иркутян было лишь
одной переменой в городской жизни.
В отсутствие Шелиховых ощутимо
изменился облик Иркутска. Бурно шло строительство. Тесноватые деревянные
постройки заменялись новыми домами — каменными и более просторными
деревянными. Выделялся законченный в годы шелиховского путешествия каменный
гостиный двор (по проекту знаменитого архитектора Кваренги), здания
Наместнического правления, уголовной палаты, дом генерал-губернатора.
В эти годы — во второй
половине 80-х — приезжие начинают сравнивать Иркутск с Петербургом. Возможно,
такое сравнение пришло на ум и Григорию Ивановичу,— оживление на улицах,
экипажи чиновников, офицеров, купцов. Над городом возвышались купола и
колокольни двадцати церквей (самая красивая — Крестовоздвиженская — встречала
въезжающих в Иркутск со стороны Байкала по Заморской улице). Несколько школ,
склады-магазины, госпиталь, оспопрививательный дом и дома для престарелых,
более полутора тысяч «домов обывательских» и даже каменное двухэтажное здание
библиотеки. Ранее все строения были разбросаны весьма хаотично, но новый
генерал-губернатор приказал горожанам произвести перестройки в своих усадьбах
с тем, чтобы улицы города приобрели геометрическую прямолинейность. Теперь
формирование уличных линий должно было происходить за счет фасадов. Хозяйственные
постройки переносились но приказу губернских властей вглубь дворов.
Новым, вникающим во все
хозяином города и всей губернии был Иван Варфоломеевич Якоби. Как и Шелихов,
он не был сибиряком. Якоби-отец, генерал Варфоломей Валентинович (швед по
происхождению), был отправлен из Петербурга в Забайкалье в 1740 году. Долгое время он
командовал тогдашними восточносибирскими пограничниками — Якутским полком, штаб
которого находился в Селенгинске. Немного позднее отец вызвал в Сибирь
младшего сына Ивана и, согласно дворянскому обычаю тех времен, записал
«малолетка» в полковые списки. Начинается военная карьера Ивана Варфоломеевича.
Через две недели после определения в воинскую службу он был сделан капралом, через
34 дня — сержантом, менее чем через год его производят в прапорщики. В 50-х
годах отец дважды включал сына в состав посольства в Пекин, а в 1762 году
Якоби-сыну было поручено сформировать свой собственный волк. Этот получивший
название Селенгинского полк принял участие в походах первой русско-турецкой
войны в 1770-х годах; полковник сумел
отличиться, был ранен и, минуя очередные чины, произведен в генерал-майоры.
После войны И. В. Якоби был назначен Екатериной II на должность астраханского
губернатора, в 1782 году сделан уфимским генерал-губернатором, а еще через год
перемещен на ту же должность в Иркутск. Генерал-губернатором он пробыл здесь с
1784 по 1788 год.
6 апреля Шелиховы приехали в
Иркутск, а 13 апреля Григорий Иванович подал доношение генерал-губернатору.
Шелихову понадобилась всего лишь неделя, чтобы передохнуть с дороги,
оглядеться и подготовить почву для обращения к Якоби. Основные свои проблемы в
Америке и здесь, в Сибири, Шелихов надеялся разрешить с помощью губернских
властей.
Шелиховская компания нуждалась
в провианте, снастях для кораблей и различных материалах для «подкрепления»
оставшихся на Кадьяке, еще больше — в деньгах для покупки всего необходимого и
для найма людей, а нормальное отправление компанейских дел здесь, в Сибири,
требовало действенной защиты от произвола чиновников Охотска, Камчатки,
Якутска. Расчет на то, что все это можно получить от губернских властей, Шелихов
построил, уповая, что генерал-губернатор столь же заинтересован в существовании
такой компании, как и ее владельцы.
Григорию Ивановичу было хорошо
известно, что за труды по распространению российских владений на востоке, за
объясачивание островных аборигенов царское правительство поощряло
купцов-компанейщиков. Приятель Шелихова Павел Лебедев-Ласточкин был награжден
золотой медалью за усилия по завязыванию торговых отношений с японцами. Не
были равнодушными к купеческой деятельности на Тихом океане и предшественники
Якоби — губернаторы Ф. Немцов и Ф. Кличка, в бытность которых и стал на ноги
Григорий Иванович. Но теперь ситуация была иной.
Во-первых, деятельность
шелиховских работных постепенно переросла обычные рамки промысловых вояжей. У
других купцов на нервом месте была корысть — добыча, промысел. На островах они
задерживались, но предполагали рано или поздно вернуться в Охотск или на
Камчатку. В усилиях Шелихова на первый план все ощутимее выходит труд по
планомерному культурному освоению, и даже не отдельных
островов, но всей северной части бассейна Тихого
океана.
Во-вторых, если и раньше
иркутские губернаторы занимались вопросами обеспечения безопасности восточных
рубежей государства, то теперь этот вопрос становится более острым, чем
когда-либо,— все чаще и чаще в северных водах Тихого океана появляются военные
корабли «морских держав». В 80-е годы защитой России
с востока было вынуждено заняться и правительство Российской империи. В Петербурге
для отправки на Тихий океан снаряжались в это время две экспедиции, о чем Якоби
знал. Но знал он и другое — как бы ни сложилась судьба
этих экспедиций
(отправятся — не отправятся, достигнут благополучно своей цели или нет), за
иностранное вторжение в пределы громадной Иркутской губернии отвечать придется
не санкт-петербургским министрам, а ему, Ивану Варфоломеевичу, иркутскому
генерал-губернатору. Для упрочения же безопасности границ можно использовать и
купца-компанейщика.
|