В Курске по утрам заливались соловьи, но, увы, оправдывались опасения — в музее и библиотеке не имелось никаких шелиховских материалов. Телефонные переговоры с музейными работниками в Рыльске дали тот же отрицательный результат.
С разочарования началась и работа в областном архиве.
Метрические книги и исповедальные ведомости когда-то находились (о чем информировали справочники) в архивных фондах, но сравнительно недавно материалы эти были переданы в Белгородский областной архив. Почему? Потому что часть населенных пунктов созданной в 70-е годы XVIII века Курской губернии в середине столетия относилась к губернии Белгородской. Передать передали, а в «Путеводитель» по фондам Курского архива изменений не внесли.
Итак, на поиски шелиховских метрик надо было отправиться в соседнюю область — Белгородскую, взяв с собой отношение «с указанием темы исследования, подписанное руководителем учреждения, где работает исследователь, имеющее исходящий номер и заверенное гербовой печатью». Дух великого преобразователя по-прежнему присутствует в архивных стенах...
Ладно, если бы нужна была лишь поездка в Москву, но ведь «учреждение, где работает исследователь», расположено от Курска и от Москвы в нескольких тысячах километров! Идею о поисках в Белгородском архиве пришлось оставить сразу же. Искать надо было в доступных архивных пластах, среди документов Курского областного архива, относящихся к 80-м годам XVIII столетия.
...Как правило, в местных архивохранилищах из дореволюционных фондов одним из самых объемных является фонд консистории — органа управления церквей, монастырей, семинарий и пр. В свою очередь в консисторском фонде самая неудобная для работы часть — как раз метрические книги и исповедальные ведомости, не имеющие заглавий, раскрывающих содержание, не имеющие именных указателей, заполненные трудночитаемыми записями. А если исследователь ко всему еще и не знает, в каком из церковных приходов жил нужный ему человек?
В нашем случае поиск осложнялся тем, что в 80-е годы Шелихов, хотя и числился рыльским купцом и платил подати в Рыльске, жил за тысячи верст от своего родного города и фактически являлся иркутским жителем. Приходилось ли надеяться на то, что он бывал в Рыльске наездами, что в какой-нибудь исповедальной ведомости мелькнет: «...Григорий Иванов сын Шелихов... жена ево... дети ево... брат ево...» или что-то в таком духе? Если да, то в ведомостях за какой год вероятнее всего найти подобную запись?
Вспомним статью в «Исторической энциклопедии»: в 1783 году Шелихов отправляется в Америку, предварительно составив промысловую компанию с курскими купцами Голиковыми. Вполне допустимо предположение, что для договора с будущими компаньонами Григорий Иванович приехал из Сибири в Курск. Здесь он уж наверняка проехал и 116 верст, чтобы увидеться с родственниками в Рыльске, где вполне мог побывать на исповеди. Приняв это предположение, надо было искать в ведомостях церквей за годы, предшествующие путешествию,—1782, 1781, в крайнем случае — 1780.
...На третий день беспрерывного перелистывания заполненных священническими небрежными почерками исповедальных ведомостей и метрик «мелькнуло»: «...ноябрь... 14... браком сочетались у рыльского купца Григория Шелихова дворовой ево человек Михаила Киреев сын Шелихов с отроковицею Анною Андреевой дочерью, оба первым браком...» А чуть ниже еще одна запись: «...24... у рыльского купца Григория Ивана сына Шелихова родилась дочь Екатерина; восприемниками были путивльский помещик Федор Ильин сын Щечкин с рыльскою подъяческою женою Гликериею Ивановою дочерью Луцевиною».
О чем говорят эти записи, сделанные в 1781 году священником Вознесенской церкви?
Во-первых, здесь мы обнаруживаем довольно неожиданный факт — Григорий Иванович был владельцем крепостных. Не будем, впрочем, предаваться изумлению. В первой половине XVIII века крепостных имели не только купцы, но и архирейские и монастырские слуги и даже государственные крестьяне. Конечно, найти в этой недворянской среде владельцев многих десятков и сотен «душ» невозможно. Заметим лишь, что право душевого владения во второй половине XVIII столетия было существенно ограничено, по наследству передавать их было нельзя, к тому же покупать крестьян с землей и без земли беспрепятственно могли лишь одни дворяне. Но купечество, особенно самое «капиталистов», не оставляло усилий, добиваясь возможности приобретать крепостных.
Во-вторых, мы видим, что накануне своего американского путешествия Шелихов приезжал на родину вместе с женой. Но круг их общения не исчерпывался только купеческой средой. Приглашение в крестные помещика — факт достаточно любопытный и вряд ли имевший место в том случае, если бы старшее поколение Шелиховых занималось в Рыльске мелочной торговлей.
И еще одно, о чем можно судить по метрической книге: маловероятно, что Шелиховы принадлежали к старообрядчеству, как об этом пишут некоторые биографы. Принадлежность к расколу обязательно оговаривалась. В подобном случае запись о рождении выглядела бы так» «...у рыльского купца, записного раскольника...»
За первой находкой последовали и другие. Важнейшая —ревизская сказка Шелихова-отца, «поданная июня 3 дня 1782 года». Здесь упоминается сын — Григорий и «у сына жена Наталья Алексеева дочь из Сибири»; записаны сюда и их дети — полугодовалая Катерина, полуторагодовалая Анна и трехлетний Михаил.
Из этой сказки мы узнаем о существовании брата Григория Ивановича — Василия, которому в 1782 году было 22 года, и сестры «Гранены» — Аграфены, выданной замуж за помещика Петра Дьякова в село Козьи Угоны.
Узнаем мы еще одну весьма важную деталь. В сказке, составленной 3 июня 1782 года, отмечено, что Григорию Ивановичу 33 года, следовательно, он родился не в 1747 году, как считают биографы, как указывается в «Исторической энциклопедии», а в 1748 или даже 1749. Заглянем в рабочую тетрадь с выписками, сделанными в «ленинке». Здесь отмечен среди прочих и тот вариант датировки рождения, что указан в эпитафии на могильном памятнике Шелихову. Надпись цитируется всеми биографами, не почти никогда не приводится ее полный текст. Выбрасывается именно это место: «...родился года 1748...» А дата, очевидно, подливная.
Итак, дата рождения —1748 год, после 3 июня. Ради этого уточнения, пожалуй, стоило ехать в Курск!
Соединение данных метрической книги и ревизской сказки позволило с большим основанием предполагать эпизоды биографии Григория Ивановича и даже отдельные детали этих эпизодов. К примеру, представить сцену крестин, когда перед священником, читающим над младенцем молитвы «Чина крещения», стоят 19-летняя мама — Наталья Алексеевна, 33-летний Григорий Иванович, солидные, приодевшиеся крестные и Шелихов-старший — 54-летний Иван Афонасьевич, степенно взирающий на происходящее...
Однако главное — в ином свете представлялся отъезд Шелихова в Сибирь, который биографами связывался со стремлением к быстрому обогащению, страстью к приключениям или с разорением отца. «На осеннем торге, что всю округу собирал,— крик на площади великий,— отец Гришатки обмишулился. Товар ему негожий подсунули. Гниль. Но обману он не распознал, а когда понял — поздно было».
В ревизской сказке было отмечено, что в 1770 году Григорий Иванович одновременно потерял брата и мать. Причины смерти 42-летней Аграфены Ивановны и 14-летнего Степана не названы, это было бы против правил оформления ревизской документации, но вряд ли будет ошибкой наше предположение,— это чума.
|