НА КРАЮ ЗЕМЛИ
ГЛАВА 5
Ты детских не ценил воспоминаний...
Верней, ты не хранил воспоминаний. Забыл ты дом из ноздреватых бревен. Огромный
дом, в котором пол неровен,— Одно из тех старинных крепких зданий. Построенных
когда-то в упованье, Что простоят до светопреставленья... Теперь они пришли,
воспоминанья, И мы припоминаем в изумленье Чудесный город, где орнамент ставен
Напоминает по рисунку плавень, А иногда осенний серый ливень, А иногда и мамонтовый
бивень, И черепа таинственных животных Еще ужасных, но уже бесплотных. Таких
рисунков много-много сотен На дереве ворот и подворотен, На окнах, на карнизах,
на заборах, На тех домах и нет уже которых. Есть гавань у границ Гипербореи —
Забытый порт, где парусников реи,Одетые тяжелыми холстами, Среди туманов
кажутся крестами, А иногда грозящими перстами...
Леонид Мартынов
Взятые эпиграфом к этой главе стихи
посвящены полузабытой ныне Мангазее, основанной по указу Бориса Годунова базе
северного русского мореплавания,— легендарному центру сибирской пушной
торговли XVII века. Такую же громкую славу, как когда-то «Златокипящая Мангазея»,
имел Охотск, в следующем, XVIII столетии также являвшийся форпостом «у границ
Гипербореи» — страны Севера.
Охотском кончалась сухопутная дорога на
Америку и начиналась морская. Начиналась буквально от порога. По словам
путешественника, побывавшего в Охотске в 1790-е годы, уже «на двести шагов от
жилищ лежит море».
Первое впечатление человека, приехавшего
сюда,— край земли. Город располагался на обширной песчаной косе,
находившейся в устье реки Охоты, или, точнее,— на острове уже не речном, но
еще и не морском. Охотск был уже не Сибирью, но еще не был морем. Он был тем,
что соединяло землю и море. В Охотск Шелихов стремился, чтобы приступить к
подготовке судов для вояжа, сюда же приехала и Наталья Алексеевна с детьми.
Упоминавшийся нами советский историк А. И.
Алексеев, используя различные источники, описывает Охотск той эпохи следующим
образом.
На песчаной косе расположена центральная
часть города. В пространстве, огороженном палисадом с четырьмя башнями и
воротами на север, стоит церковь с колокольнею, гостиный двор с 32 лавками,
дом командира охотского порта, портовая канцелярия, казенный магазин (т. е.
продовольственный склад), пороховой погреб, гауптвахта, госпиталь, почтовая
контора, соляной амбар. За стенами палисада — «Охотской крепости» — стояли;
жилые дома, бани, амбары горожан. От последних домов линия океанского прибоя
была отделена лишь полоской покрытого галькой пляжа.
На восточной оконечности косы были
устроены пристань и небольшая верфь, рядом — дома судостроителей и мореходов.
К ним и должен был отправиться Шелихов, приехав в Охотск.
А что это означало — прибыть в Охотск?
Это значило проехать тракт от столицы до
Иркутска, затем преодолеть небольшой отрезок пути от Иркутска до верховьев
Лены, где, погрузившись на большие лодки-дощаники, можно было начинать сплав
до Якутска. А дальше: «...то едешь извилистыми тропинками, пролегающими сквозь
густой лес, поросший кустарником или через болото, в котором лошадь вязнет по
брюхо; то взбираешься на длинный косогор или на крутую каменистую гору и
пролегаешь путь по снежной вершине, то спускаешься прямо в реку, подымаешься на
распавшуюся скалу, где с осторожностью пробирается по острому камешнику
безподковный конь, то вдруг встречаешь лес, обгорелый от жары, которая в июле
месяце доходит здесь иногда до чрезвычайности. Не дай Бог быть застигнутым на
дороге продолжительными дождями. В это время болота делаются непроходимыми,
реки разливаются, через них уже невозможно переходить вброд, а перевозов нет.
Караван поневоле вынужден ждать пока перестанут дожди и опадут реки,
встречающиеся на пути очень часто»3.
И комары. Путь к Охотску лежал через
тянувшиеся десятками верст заболоченные места; впрочем, как мы хорошо себе
представляем, летом миллиарды этих страшно назойливых насекомых роились н на
возвышенностях. В прошлом и позапрошлом веке спастись от них можно было лишь с
помощью «курева» — медленно тлевших березовых гнилушек или сухого лошадиного навоза,
дым от которых не очень ест глаза, но отпугивает комаров. Возможно, использовали
и якутское средство, оно описано у некоторых путешественников, современников
Шелихова,— к толстому кнутику привязывался лошадиный хвост, и таким «опахалом»
отгоняли комаров.
Представить путь в Охотск — это
представить медленное, мерное движение растянувшихся на добрую версту
всадников и низкорослых якутских вьючных лошадей; это услышать позвякивание
уздечек, крики возниц-якутов и монотонное пение возниц-русских, по найму перевозивших
грузы к Тихому океану; это — ощутить на своих ногах сэры — якутские непромокаемые
сапоги из конской шкуры, в которые вместо стелек и портянок вкладывали сено;
это — увидеть впереди, в сумерках, долгожданный огонь костра предстоящей ночевки.
Шелихову все это уже знакомо и привычно.
Как привычно ему беспокоиться о здоровье людей, о состоянии подпруг и прочей
сбруи, о целости многопудового груза. Впрочем, на сей раз несколько большего,
чем когда-либо.
Конечно же, для любого «компанейщика»
обычная поездка в Охотск была, как правило, сопряжена с доставкой материалов
для строительства судов, припасов для будущего путешествия и товаров для
торговли на восточной окраине России. «Провиант» — ржаная и пшеничная мука,
горох, конопляное семя, гречка и овес, затем обязательные для дальнего
плавания порох, ружья — фузеи и штуцеры, пушки и, наконец, самая важная часть
караванной поклажи,— парусина и канаты, полосовое железо, корабельные болты и
гвозди, заготовки для якорей, блоков, талрепов и остальных морских «дельных
вещей». Приобреталось все это в Иркутске, Енисейске, Тюмени, Москве и других
городах Сибири и центра страны. В том, что компанейский капитал Шелихов стал
расходовать уже по дороге из Санкт-Петербурга, можно быть уверенным, во с
немалой долей вероятности можно утверждать и то, что закупалось все это в
двойном, тройном размере. Затеянное Шелиховым требовало иного обеспечения, нежели
рядовой промысловый вояж. Ведь главной задачей предстоящей экспедиции было:
«основать на берегах и островах американских селения и крепости».
Молва о большом караване должна была
подготовить жителей Охотска к его встрече. К тому же кто-нибудь был отправлен
вперед, чтобы приготовить все к приему груза и людей и наверняка же — истопить
баню. Людской гомон, лай собак, внимательные взгляды местных начальников.
В Охотске походная жизнь на время сменялась
оседлой, домашней, цивилизованной.
Конечно, по современным меркам Охотск
трудно назвать городом и даже городком. И спустя два десятилетия, в самом
начале XIX века, здесь жительствовало примерно две тысячи человек. Но, как
говорится, «мал золотник, да дорог». Маленький Охотск, основанный в XVII веке
как укрепленный пункт — острог, с 30-х годов XVIII столетия развивается как
центр кораблестроения. Сохранилась и опубликована инструкция, с которой в
Охотск прибыл тогда полковник, а в будущем — генерал-майор Г.
Скорняков-Писарев: «...то место людьми умножить, и хлеб завесть, и [выстроить]
пристань с малою судовою верфью, а также несколько морских судов для перевоза
на Камчатку... Мастеров судовых из ссылочных набрать человек 20 и поселить там
же, а для показания пропорции в деле судов велено отправить из Адмиралтейства
мастера или подмастерья, который бы умел галиоты и корабельные боты делать, и
к ним в помощь плотничного командора и человека четыре плотников лучших...»
Охотск развивался, обеспечивая всем
необходимым Беринга и других мореплавателей. При Скорнякове-Писареве завели
«сидение смолы» из лиственницы, с екатеринбургских заводов были присланы
специалисты, устроившие небольшое кузнечное производство, из Адмиралтейства
сюда были отправлены штурманы и матросы, которым «придавались» дети местных
охотских казаков для обучения «морскому ходу», чтобы «своих штурманов и
матросов завесть».
Именно это — связь Охотска и охотской
жизни с океаном — отличало Охотск от его континентальных собратьев, таких же
небольших по величине,— Бийска, Селенгинска, Баргузина, Олекминска, Канска.
Торгово-промышленный центр и одновременно
база тихоокеанского мореходства,— не по образу ли и подобию Охотска собирался
Шелихов завести постоянное поселение на Кадьяке?
Поддадимся соблазну переносить наши
сегодняшние представления в прошлое и напишем: «Охотский дом Шелихова
становится штабом подготовки предстоящего экспедиционного плавания».
|