Слово оппоненту. Нет, невозможно все это принять! Вместо того, чтобы подробно остановиться на описании самопожертвования Натальи Шелиховой, вместе с мужем и детьми отправившейся в неизвестность, как и раньше, так и теперь, «пуды», «фунты», «бочки». Насколько выигрышнее описано отплытие у В. Григорьева или Ю. Федорова: на пристань приходит весь Охотск, тут и охотское начальство — чиновник Кох и полковник Козлов-Угренин, они до последней минуты вымогают поборы. Шелихов дерзко им отвечает, преисполненный сознанием того, что начинает большое дело «державы для...» Здесь и Наталья Алексеевна, презирая законы и обычаи, в последний момент принародно присоединяется к мужу, желая разделить с ним тяготы пути. Все изумлены и восхищены. Восхищены и сегодняшние читатели — вот идеал женской верности, который, кстати, так сейчас нужен нашей молодежи!
P. S. Да, бесспорно, картины, созданные воображением беллетристов, привлекают и заставляют сопереживать. Но можно ли их принимать всерьез? Думается, нет.
Беллетристы рисуют образ Натальи Алексеевны, находя для него прототип на страницах школьных учебников литературы. Прототип — женщина, решившая разделить тяжелую судьбу мужа, отправляющегося в дикие, нецивилизованные места, оставляющая ради него детей, отказавшаяся от привычного домашнего комфорта, бросающая вызов общественному мнению,— это жена декабриста, героиня поэмы Некрасова «Русские женщины».
На первый взгляд, беллетристы имели вескую причину выбрать именно такой прототип — собственный рассказ Григория Ивановича. Это описание его путешествия в Америку, изданное в 1791 году в Петербурге отдельной книжечкой под названием «Российского купца Григория Шелихова странствование с 1783 по 1787 год...» Книгу, несмотря на ее редкость, можно найти в крупнейших библиотеках.
Для биографов огромную важность представило то, что, начиная рассказ о путешествии, Шелихов упоминал, что отправился «на первом галиоте с женою моею, которая везде со мною следовать и все терпеть трудности по-хотела».
Считая это свидетельство вполне авторитетным (пишет сам Григорий Иванович, книга вышла при его жизни), можно, казалось бы, развертывать яркую, трогательную картину отправления, а затем, описывая плавание, рисовать чувства Натальи Алексеевны, на корабле заботившейся о муже и переживавшей о детях, оставленных в Иркутске.
Однако стоит поинтересоваться тем, что известно науке об истории издания «Странствований».
Александр Игнатьевич Андреев более сорока лет назад выяснил, что книжечка, изданная в 1791 году купцом, издателем, библиографом Василием Сопиковым,— это несколько переработанный отчет о плавании, который Шелихов представил, вернувшись из Америки иркутскому генерал-губернатору. Шелиховский текст, еще не имевший редакторских изменений и сокращений, был найден А. И. Андреевым и опубликован (в сборнике «Русские открытия в Тихом океане и Северной Америке в XVIII в.», М., 1948). Оригинально название этого текста-отчета, составленного, вероятно, по дневниковым записям Григория Ивановича: «Записка Шелихова странствованию его в Восточном море».
Между изданием 1791 года и «Запиской странствованию» разночтения небольшие, но существенные по смыслу. В частности, фраза о том, что жена отправилась вместе с мужем, в «Записке» заканчивается словами «и двумя детьми».
Разумеется, с детьми присоединиться к мужу внезапно, в последний момент, невозможно. Участие в плавании детей должно было готовиться заранее. Поэтому, если охотские жители и обсуждали семейное (в буквальном смысле слова) предприятие Шелиховых, то пересуды эти длились уже давно.
Но судачить-то должны были только о детях, отправлявшихся в дальний вояж. Поступок самой Натальи Алексеевны сильного удивления вызвать не мог. Дело в том, что традиции тихоокеанского мореплавания и судостроения были связаны с навыками и обычаями, принесенными в Охотск и на Камчатку из Архангельска, Олонца. А у поморов не считалось чем-то исключительным, когда в первые годы после замужества жена вместе с мужем ходит в море.
Может быть, именно из-за обыденности такой практики и не сохранилось имен женщин, разделявших с мужьями все опасности морских странствований. В пользу этого обстоятельства говорит то, что совершенно походя (без имени!) в материалах шелиховского плавания 1783— 1787 годов, опубликованных А. И. Андреевым, упомянута еще одна женщина, как и Наталья Алексеевна, отправившаяся с мужем в Америку. Это жена промысловика Василия Петровича Меркульева. Вспомним, что в XVIII веке в податных сословиях женщина занимала сугубо подчиненное положение. Контракты подписывались только с промысловиками-мужчинами. Не упоминаются имена женщин и в отчетах о вояжах.
Единственное известное имя женщины — участницы экспедиционных исследований той эпохи — имя дворянки. Это Татьяна Прончищева, вместе со своим мужем, командиром дубель-шлюпки «Якутск», погибшая в устье реки Оленек в 1736 году.
Итак?
Итак, вряд ли возможны имеющие место в беллетризованных биографиях Шелихова картины «народного изумления в Охотске».
Невозможны они и потому, что корабли шелиховской компании отправлялись не от Охотской пристани, а от Уракского устья.
Невозможен и яркий эпизод в картине отправления кораблей из романа Ю. Федорова, когда полковник Козлов-Угренин при отходе шелиховских судов по контрасту с добрыми народными чувствами проявляет свою алчность. Не могло этого быть просто потому, что в Охотск он прибыл только в следующем, 1784 году.
И снова встает «проклятый» вопрос — а как же было на деле?
Может быть, судить о том, что делала во время отплытия Наталья Алексеевна и как проходил отход, мы сможем, узнав, как проходило путешествие? Сведений о том, что было на борту «Трех Святителей» с ней и детьми (пока для нас безымянными), нет ни в сопиковской публикации 1791 года, ни в тексте, опубликованном в 1948 году.
Надо было бы предпринять поиск вахтенного журнала, куда вписывались все происшествия на борту, записывались данные о погоде, местонахождении и курсе судна. Некоторые из компанейских судовых журналов имеются в ЦГАДА, но лишь некоторые. А остальные?
Логичным было предположить наличие коллекции судовых журналов в хранилищах, собирающих все по истории мореплавания и кораблестроения. Это государственный военно-морской музей и Центральный государственный архив военно-морского флота. Но поездка в Ленинград дала находки совсем в другом месте, в Центральном государственном историческом архиве.
Правда, коллекция судовых журналов существовала. Она хранилась в архиве военно-морского флота. Но не насмешка ли?! Журнал шелиховского галиота был передан на реставрацию, затем подлежал микрофильмированию — в общем, в ближайшее обозримое время (а оно, как практика показывает, может растянуться на годы) оставалось рассчитывать только на то, что было доступно, оставив вопрос о Наталье Алексеевне и детях до новых находок.
Кроме шелиховской «Записки странствованию», доступными были записи в «книгах» «Трех Святителей» и весьма важный документ — карта путешествия 1783— 87 годов, вычерченная Герасимом Измайловым, экземпляр которой имелся еще в одном архиве — военно-историческом.
На первый взгляд, никаких ценных сведений эта давно известная карта дать не могла. Известна она была в уменьшенной копии в сопиковском издании конца XVIII века. В печатном варианте карты, как и в рукописном, был нанесен путь галиота — до острова Кадьяк и обратно, к охотскому побережью, со всеми петлями и зигзагами. Однако в печатной карте какой-либо разницы в обозначении пути туда и обратно не было. Не отмечались здесь и отрезки пути, пройденные за сутки. Все это было в архивной, раскрашенной карте. Тут красным обозначен путь туда и черным — обратно. В какой-то степени отсутствие судового журнала компенсировалось сочетанием сведений из «книг» шелиховского галиота, отчета — «записки странствованию» и отметками на карте.
листы для марок купить по выгодной цене на АлиЭкпресс . |