Улахан Анцифер
Поисковые группы вернулись на материк как раз в то
время, когда японцы напали на Порт-Артур. Бегичев немедленно отправился на
восток добровольцем.
В Порт-Артуре встретил знакомых моряков, получил
назначение на миноносец «Бесшумный». Участвовал в боях, был награжден
Георгиевским крестом. Стал свидетелем гибели броненосца «Петропавловск», на
котором держал флаг адмирал Степан Осипович Макаров, надежда русского флота.
После взрыва мины броненосец продержался на воде каких-нибудь две минуты.
Спаслись немногие. Среди них не было Макарова.
Чем кончилась русско-японская война — общеизвестно.
Бегичев мог остаться на флоте, мог вернуться на Волгу.
Он и направился было в родные места, да быстро скис, затосковал.
Случайная встреча с товарищем по экспедиции «Зари»,
побывавшим на Таймыре, помогла ему сделать выбор: он поехал в низовья Енисея, в
Туруханский край. Встреча была случайной, а вот выбор…
Казалось бы, что могло тянуть Бегичева на Север?
Намытарился он там отчаянно, силы свои растрачивал вроде бы напрасно — ведь так
и не удалось найти Землю Санникова, хорошие люди погибли зря.
Но, должно быть, бескорыстный мечтатель заронил в душу
боцмана что-то такое, от чего человек, прочно стоявший на земле, практичный, с
деловой жилкой, ощутил мертвящую скуку сытой мещанской жизни. Он чувствовал в
себе силы для больших дел, едва ли ясно сознавая, каких именно.
На Север, на Север, где просторно, края нехоженые,
звери непуганые!
Летом 1906 года Бегичев появился в небольшом поселке
Дудинка, расположенном на берегу Енисея севернее Полярного круга.
Высокий, бравый, с закрученными кверху, по-флотски,
кончиками усов, он понравился дудинцам. Было ему 32 года, знал он множество
занятных историй, оказался человеком компанейским, веселым, но чувствовалось,
что это человек «с характером».
Дудинцы, в большинстве люди торговые, полагали, что и
приезжий займется тем же выгодным дельцем. Но он был не по-купечески щедр на
угощения, легко давал деньги в долг и не приценивался к пушнине, на скупке
которой богатели торговцы. Вскоре из застольных разговоров дудинцы поняли, что
бывший моряк забрался на Таймыр не столько ради наживы, сколько из любопытства,
что пригнал его сюда тот бес, который стольких людей заставляет странствовать
по матушке Руси.
В начале зимы Бегичев уехал в тундру. Вернулся только
по весне. Мешки, привязанные к его оленьим нартам, распирало от песцовых
шкурок.
Дудинцы подумали было, что приезжий все-таки
«тунгусничал», то есть по торгашеской грязной традиции спаивал кочевников и за
бесценок забирал у них пушнину. Так делали многие, и это было не в диво.
Но вернувшиеся из тундры охотники рассказали, что
новичок сам ставил ловушки-пасти, сам добывал песца, мерз в снегах, ночевал в
холодных чумах.
Пришелец, «чужак», человек «с Большой Земли»
(выражение, родившееся, должно быть, на островных зимовках) стал своим среди
аборигенов.
А ведь люди Таймыра не отличались доверчивостью и
далеко не каждому открывали душу. По Северу рыскало немало авантюристов, хищников,
бессовестно обманывавших «инородцев». Жизнь жестоко учила простодушных кочевников,
делала их скрытными и осторожными, заставляла долго присматриваться к новому
человеку, пожаловавшему на становище.
Кочевники дали моряку имя «Улахан Анцифер» — «Большой
Никифор». Было похоже, что моряк приживается на Таймыре.
На следующий год Бегичев опять уехал на промысел.
Однажды он грелся в чуме старого Захара Бетту и
рассеянно слушал его, рассказы, где быль мешалась с небылицами. Захар вспоминал
прежние времена и, конечно, говорил, что раньше люди были крепче, храбрее,
вообще— лучше.
— Ходили, однако, к «Шайтан-земле». Теперь кто
пойдет? Далеко боятся идти…
Бегичев насторожился. Что это за земля?
— Я был молодой, сам ходил к ней, с берега ее
видел. На ту землю, однако, никто не ходит, там шайтаны своих волков пасут.
Мало ли небылиц рассказывают на Таймыре? Послушать
стариков, так в тундре за каждым камнем шайтан.
А Бетту продолжал: плохой остров, много там людей
погибло. Большой остров, «Шайтан-земля», «Земля дьявола». Хоть и недалеко от
берега, как раз против Хатангской губы, да только нет теперь смельчаков, чтобы
туда добрались…
Против Хатангской губы? Там на карте — синь, простор.
— Слушай, Бетту, я бы пошел на «Шайтан-землю». Да
ведь это все сказки, нет такой земли.
Старик разволновался. Как это нет?! Пусть у него
отнимутся ноги, пусть отсохнут руки, если он врет! Есть «Шайтан-земля», сам
видел ее с Соляной сопки!
Он, Бетту, такой человек, что врать не будет: ходить
на ту землю не ходил, побоялся, а видеть видел. Ходить туда страшно, шайтан
напускает на людей свирепых волков. Был такой охотник Сизой, храбрец из
храбрецов, добрался до «Шайтан-земли», да только там и сложил свои косточки…
«Шайтан-земля», «Земля Санникова». Сопоставление
пришло невольно. Вспоминался Толль, его вера, его отвага. Может, и
«Шайтан-земля» примерещилась и исчезла. А вдруг? Нет, проверить все же надо!
В начале 1908 года Бегичев отправился в тундру. К
весне с двумя спутниками он пересек весь Таймыр. Они нашли сопку, о которой
говорил Бетту. Морозная дымка размывала дали. В стекле бинокля надо льдами
маячила призрачная синеватая полоска.
Земля! Взять на нее направление по буссоли было делом
нескольких секунд. Бегичев налегке погнал оленью упряжку через нагромождение
льдов.
Так вот она какая, «Земля дьявола»! Голый остров.
Множество песцовых следов. Черные камни, торчащие из-под плотного снега. И что
важно — похожий на мох ягель, олений корм.
Новоселы «Земли дьявола» наспех сложили избушку из
плавника, Бегичев торопился: надо обойти остров, начертить его карту.
|