Когда мы встретились после возвращения Мали с Таймыра,
она говорила, что в тундре так: умеешь хорошо стрелять, вынослив в ходьбе,
можешь терпеть холод, мокнуть под дождем, — значит, добудешь себе мясо
дикого оленя, подстрелишь утку, наловишь рыбы. Умеешь хорошо выделать шкуры,
шить, когда мороз щиплет пальцы, а в горле першит от едкого дыма, — значит,
обеспечишь себя и семью теплой одеждой и постелью. Умеешь, в случае нужды,
когда поблизости нет факторий, обходиться без соли, муки, сахара, умеешь сушить
впрок мясо, умеешь согнуться вдвое, собирая мелкий тальник, и тащить его огромной
охапкой к чуму, — значит, будешь сыт, в котле будет кипеть чай и будет в
твоем чуме изредка тепло. Умеешь использовать сырые и вареные объеденные кости,
разбивая их обухом топора на мелкие крошки, а потом по два часа стоять над
дымным костром, собирая в котле пену, — значит, будет у тебя вкусный
олений жир. В общем, многое так, как было и полвека и три века назад.
…Передо мной книга «Друзья мои нганасаны». Автор —
Амалия Хазанович. Книга была отмечена премией ЦК ВЛКСМ. Это дневник давнего
путешествия с красным чумом по тундре Таймыра. Он дополнен впечатлениями более
поздних встреч Амалии Хазанович с ее друзьями-нганасанами.
Тут уже рассказ о том, как при жизни одного поколения
целый народ шагнул через несколько столетий. О том, как дети неграмотных,
суеверных кочевников теперь не представляют себе жизнь без радиоприемников,
вертолетов, и с недоверием слушают рассказы о быте своих дедов и отцов, с
которыми когда-то встречалась приехавшая к ним в гости немолодая москвичка…
В Дудинке наш караван еще увеличился. Казалось, будто
в плавание собрался весь Енисейский флот.
На «Красноярском рабочем» в кают-компании начальник
пясинских операций Василий Александрович Добровольский собирал штаб похода.
Появлялись капитаны, шкиперы, снабженцы.
Главным советчиком штаба был известный всему Енисею
капитан Константин Александрович Мецайк, которому уже доводилось ходить в
Карское море и разведывать плёсы Пясины.
Константин Александрович занимал в своей жизни много
важных постов, был заместителем начальника пароходства, начальником эксплуатации
флота, но всегда и везде оставался прежде всего капитаном.
Я был мальчишкой, когда он поразил мое воображение
густейшими косматыми бровями и редкой в первые послереволюционные годы фуражкой
с золотым шитьем. Да и не только мое. Многие красноярские ребята играли в капитанов:
город жил Енисеем.
Тех, кто трудился на реке, знали и ценили. Лишь когда
начались первые арктические перелеты, капитанскую фуражку в мальчишеских мечтах
вытеснил кожаный шлем летчика.
Видя на «Красноярском рабочем» Константина Александровича,
я первое время чувствовал некоторую робость. Не сразу рискнул попросить его
написать статью для нашей газеты. Капитан нахмурил брови:
— Боюсь обещать. Писать пока не о чем.
Тираж нашей газеты между тем возрос чрезвычайно, мы с
Костей ночи напролет проводили в трюме. Теперь ниже заголовка появилась строка:
«Выездная редакция за Полярным кругом».
Развозили газету на ходу. Заранее связывали плотные
трубочки и бросали с катера на палубу. Комплект номеров нашей газеты у меня
сохранился. В одном написано: «Предыдущий номер по не зависящим от редакции
причинам доставлен только на пароход «Лесник», бот «Вьюга» и на 19 барж».
Мы напечатали это сообщение потому, что газету
развозили в шторм. Капитан не хотел спускать моторку, по помполит поддержал
меня. Мы обошли уже около половины судов, когда волна плеснула через борт,
мотор заглох и нас понесло прочь от каравана.
Объявили тревогу. Теплоход просигналил своим баржам
приказ встать на якоря и помчался на выручку. Мы изнемогали, стараясь с помощью
весел держать моторку так, чтобы она не оказалась бортом к волне. Вскарабкаться
по веревочной лестнице уже не могли: не было сил в руках. Против правил нас подняли
на- борт в моторке.
Я ждал, что Михаил Елиферьевич отругает меня. Но он
сказал:
— Вымокли? Советую сразу под горячий душ. Болеть
на Севере не полагается.
Развозя свежий номер, мы одновременно собирали заметки
для газеты. Новости по стране и международную информацию «вылавливали» в эфире.
Сидя с наушниками, я слушал сообщения об «АНТ-25», который Чкалов вел в беспосадочный
перелет Москва — мыс Челюскин — Петропавловск-на-Камчатке — остров Удд.
Торопливо записывал известия о фашистском мятеже в
Испании, о провокации японских властей на станции Пограничная, о понижении у
нас в стране призывного возраста в армию с 21 года до 19 лет, о подготовке
немецких фашистов к своему съезду в Нюрнберге.
Да, в мире начиналась предгрозовая пора.
|