Он увидел невзрачного человечка. Что же заставляло
его, пишет ученый, «в наше время всеобщей гоньбы за наградами», безвозмездно
тратить время на занятие, которое его сограждане считали никчемным?
В ответ на прямой вопрос Неверов с загоревшимися
глазами положил руки на толстую счетную книгу, куда заносил свои наблюдения.
Раскрыв ее, стал с наслаждением читать заметки о погоде в разные месяцы и годы.
Человек, одержимый своей страстью!
Путешественник пытался позднее хлопотать о какой-либо
награде, каком-либо отличии, которые, конечно же, заслужили Давыдов и Неверов,
но получал отказ. А ведь именно такие люди помогали познанию Сибири, открывая
еще неведомые миру ее особенности. В большинстве случаев они, подобно Давыдову,
умирали в нищете.
Продолжив в Якутии, а затем и за ее пределами, работы,
начатые еще на Таймыре, Миддендорф исследовал вечную мерзлоту с огромным пространственным
охватом, позволяющим сделать очень важные обобщения. Помимо работ в «шахте»,
экспедиция пробурила в разных местах двенадцать скважин с тщательными замерами
глубин и температуры.
Но что такое проходка в вечномерзлом грунте? Один из
нынешних способов — двадцатитонная машина сбрасывает с трехметровой высоты
острый трехтонный клин из прочнейшей стали. В других случаях действуют отбойным
молотком. Среди новейших достижений — моторный «штопор» особой конструкции, у
которого при вращении нагреваются лопасти, и образующаяся вода работает, как
смазка, облегчая бурение.
А у Миддендорфа был бур для обычных земляных работ.
Его вращали руками. Изнурительная работа, да еще на семи ветрах, при лютой
стуже. И вот таким способом «Ермак вечной мерзлоты» получил достоверные
сведения о загадочном явлении, которых с нетерпением ожидали климатологи всего
мира. Эти сведения оставались основой для всех исследователей Севера, по
крайней мере до начала XX века.
Наше последнее, третье, отступление, пожалуй, нельзя
назвать боковым маршрутом. Это скорее продолжение темы основного.
Широкое хозяйственное, в том числе индустриальное,
освоение Севера первой в мире начала наша страна. Вечная мерзлота из области
академических споров о ее природе и происхождении как-то незаметно перешла в
область будничных, повседневных дел. Возникло мерзлотоведение— наука с заметным
прикладным уклоном.
Одним из первых советских мерзлотоведов стал Михаил
Иванович Сумгин, смышленый крестьянский паренек, кучер из барской усадьбы,
самоучкой постигший школьную премудрость и поступивший в университет. За
участие в революционной работе его четыре раза арестовывали, сажали в тюрьму,
высылали. Три года Сумгин провел в Тобольской губернии. С вечной мерзлотой познакомился
не по своей воле, но посвятил ее изучению всю жизнь.
Сумгин ценил образность речи. Это он назвал вечную
мерзлоту русским сфинксом; северным сфинксом. Ему же принадлежит выражение
«Ермак вечной мерзлоты», которое Миддендорф заслужил своим научным подвигом.
Первым в стране Сумгин определил практические задачи
мерзлотоведения.
В прежние годы лишь немногие задумывались над
странностями вечной мерзлоты — может быть, потому, что человек редко ее
тревожил. Но когда мы стали продвигаться с городами, железными дорогами,
шахтами на Север, она вдруг зашевелилась, и начались такие вещи…
Через год — через два после закладки Игарки
скособочились, скривились ее первые дома. Печи потрескались, окна перекосились,
стекла в них полопались. Улицы стали «пьяными».
Специалисты, приехавшие по просьбе игарчан на Енисей,
посоветовали строителям обратиться к книге Сумгина, по которой, как сказал
академик Обручев, «учились и будут учиться поколения наших мерзлотоведов».
Сумгин рекомендовал сохранять мерзлоту в естественном виде — тогда она будет держать
здания. Для этого пол надо делать толще, плотнее, чтобы тепло из комнат не
проникало в почву, зимой не закрывать подполья, дать туда доступ морозу. Зато
летом укутывать фундамент опилками, не пускать теплый воздух под пол: пусть
мерзлота спит.
Игарчане поступили, как им советовали, хотя все
оказалось не столь просто.
Игарка создала первую на Енисейском Севере мерзлотную
станцию.
В ее подземелье сырость погреба. Вбок уходит
освещенный электрическими лампочками довольно широкий коридор. Стены как
слоеный пирог: темные пласты грунта причудливо перемежаются прозрачными
прослойками льда. Наверное, так было и в «шахте» Шергина — никаких креплений.
Грунт, сцементированный льдом, тверд как камень. Всюду термометры и самопишущие
приборы. Потолок искрится иглами инея. Подземелье — внутри, в толще вечной
мерзлоты.
Вечной ее назвал народ. Наука выражается осторожнее и
точнее, говоря об отрицательной температуре, длящейся в части земной коры
непрерывно от нескольких лет до тысячелетий. По сравнению с короткой
человеческой жизнью тысячелетия — вечность.
Сумгин предложил устроить в вечной мерзлоте подземный
музей-холодильник. Часть животных вымирает. Их чучела недолговечны. А во льду,
в вечной мерзлоте, можно сохранить зверей, так сказать, в их натуральном виде
тысячелетия. Сохранила же мерзлота трупы мамонтов. При этом даже травинки,
застрявшие у них между зубами, избежали тления.
В Игарке начали с замораживания во льду песцов,
куропаток, рыб. Мерзлотовед Пчелинцев разработал проект соединения подземелья с
наземным музеем истории освоения Енисейского Севера. Мало того — предложил
постройку подземного катка в форме восьмерки: катайся круглый год, не опасаясь
ни летнего солнца, ни зимней пурги и мороза.
Не знаю, что с катком, музей же, видимо, скоро
достроят.
|