Следующий — самолеты. Они оборудованы приборами,
которые показались бы пилотам ледовой разведки тридцатых годов совершенно
сказочными. Аппарат не просто наблюдает расположение льдов, но определяет их
толщину, распознает припорошенные снегом трещины и разводья, невидимые простым
глазом. Такой разведчик нужен и кораблям, и самим самолетам. Он способен
выбрать надежную льдину для посадки или размещения очередной станции «Северный
полюс».
Изменился транспортный флот полярной магистрали. Он
пополнен экономичными многоцелевыми судами, способными к самостоятельным
сквозным рейсам по трассе. Не в самые трудные зимы, когда нужны лидеры проводок
в особенно опасных местах, но все же в достаточно сложных условиях.
Суда одной новой арктической серии прозваны
«морковками». Каждая «морковка» — 20 тысяч лошадиных сил. Мощный стальной пояс,
способность идти в метровом льду, длина — два футбольных поля, высота —
десятиэтажный дом.
Но почему «морковки»? Окрашены в яркий оранжевый цвет.
Вот и угоди северянам: серые тусклые тона нагоняют тоску, броская краска родила
уничижительное прозвище для одного из наиболее совершенных судов.
Капитаны атомных ледоколов предпочитают работать
именно с «морковками», перевозящими почти любые грузы и прекрасно «вписывающимися»
в канал, прокладываемый лидером проводки.
Специально приспособленные суда перевозят трубы
большого диаметра из портов Западной Европы для сибирских нефтяников и
газовиков, доставляют грузы Норильску и возвращаются с норильской
медно-никелевой рудой для комбинатов Кольского полуострова.
На линии Мурманск — Дудинка действуют и
рудовозы-контейнеровозы другого типа. Это арктические суда — снабженцы. Они
идут и дальше устья Енисея — в Тикси, к портам Чукотки.
Морские перевозки в Заполярье пока еще очень дороги.
Но вот подсчеты: если бы Таймыр был подключен к сети железных дорог, то
доставка норильской руды в Мурманск едва ли обходилась бы намного дешевле, чем
по морской полярной трассе. Стоит приложить силы, чтобы превратить Северный
морской путь в надежную кратчайшую магистраль, соединяющую порты Тихого и
Атлантического океанов, Дальний Восток и Европу!
Сибирское отделение Академии наук снаряжало в Арктику
экспедицию ученых, главным образом экономистов. Они, в частности, сравнивали
Северный морской путь и Байкало-Амурскую магистраль. Жителей на территории,
прилегающей к Северному морскому пути, больше, чем в зоне БАМа. И городами,
причем достаточно крупными, Арктика пока богаче. В ней действуют также более
сотни полярных станций, маленьких очагов науки.
Две широтные транспортные трассы, водная и
железнодорожная, станут дополнять друг друга, ускоряя развитие Сибири и
Дальнего Востока.
В мои молодые годы вести из Арктики неизменно занимали
видное место на первых страницах газет. Но разве сегодня выветрился из
радиограмм с высоких широт романтический дух поиска, а порой и опасных
приключений, противоборства стихий с творениями человеческого разума?
…18 мая 1987 года атомоход «Сибирь» сквозь
многолетние, прочно спаянные льды пробился к дрейфующей станции «Северный
полюс-27».
Произошло это ровно полвека спустя после того, как в
районе Северного полюса с воздушных кораблей высадилось четверо исследователей во главе с Иваном Дмитриевичем Папаниным.
Тяжелые машины сели там, где это казалось решительно
невозможным самому Амундсену. Основываясь на собственном опыте, он
предостерегал: «Никогда не летайте в глубь этих ледяных просторов, вы не
найдете здесь ни одного пригодного для посадки места».
Наши полярные летчики нашли. Посадили машины на
«макушку» планеты. Среди торосов появилась палатка с крупными буквами «СССР».
Здесь обосновалась первая в мире научно-исследовательская станция «Северный полюс-1»,
которой предстоял долгий дрейф на льдине через неисследованные или
малоисследованные районы Центральной Арктики. В палатке поселились четверо:
начальник станции полярник Иван Папанин (в прошлом — начальник зимовки на мысе
Челюскин), океанограф и гидролог Петр Ширшов, геофизик Евгений Федоров, радист
Эрнст Кренкель.
Папанинцы работали в арктических льдах 274 дня. У них
не было «Фрама», надежного дрейфующего дома, как у Нансена. Их льдина
подвергалась сжатиям, разломам и прочим невзгодам. С борта ледокольного
парохода «Таймыр», пришедшего в критические дни на выручку папанинцам, увидели:
лагерь ютится на ледяном огрызке размером тридцать на пятьдесят метров.
СП-1, СП-27… А между ними?
Казалось бы, СП-2 должна была начать дрейф сразу же за
СП-1. Но помешала война. Экспедиции на льдинах возобновились через пять лет
после ее окончания.
|