В печально знаменитом 1938 г. 3-м отделом УНКВД по
Иркутской области, как зафиксировано в обвинительном заключении, было «открыто
и ликвидировано несколько польских диверсионно-разведывательных резидентур,
участники которых проводили практическую диверсионно-шпионскую работу,
направленную на ослабление обороноспособности Советского Союза и оказание
помощи военно-наступательным силам интервентов на период войны против СССР».
Проходившие по делу лица польского происхождения из Иркутска Н.И. Малашко,
М.А. Полетика, М.С. Ткачек, С.С. Майор, Р.Ф. Клюкас, П.В. Венский были
расстреляны 16 октября 1938 г.
Из материалов дела № 7519-п,
хранящегося в архиве УФСБ по Иркутской области, явствует, что осенью 1938 г. в Иркутске были
арестованы как агенты польской разведки бухгалтер «Востсибтреста» Генрих Ильич
Гершанге, парикмахер Антон Петр Гауе, сторож Владимир Алексеевич Кондратенко,
бухгалтер «Востсибтреста» Хаим Абрамович Лихтигер, домохозяйка Фелиция
Адамовна Треслер. Все они были расстреляны по постановлению комиссии НКВД и Прокуратуры
СССР 28 августа 1938 г.
Определением военного трибунала ЗабВО от 30 сентября 1958 г. дело было прекращено
за недоказанностью...
Когда в 1938 г. волна репрессий достигла
своего апогея и в обществе началось роптание, Сталину потребовались перемены в
руководстве репрессивными органами страны для того, чтобы отвести подозрение
от себя как вдохновителя репрессий, с одной стороны, и выступить в очередной
раз в роли «народного спасителя» и «наказать виновных» — с другой. По этой
причине он снимает с поста наркома внутренних дел Ежова, который в глазах
народа становится главным виновником «великого террора». Вслед за этим началась
чистка в самих органах НКВД. Главная задача ее — замести следы кровавых злодеяний
и доказать, что великий Сталин борется с палачами из НКВД. В результате этой
чистки были репрессированы многие руководящие и рядовые работники УНКВД
Иркутской области, так или иначе участвовавшие в проведении репрессий 1937 —
1938 гг. Не умаляя вины этих людей, нельзя не заметить, что с ними тоже
обошлись подло и жестоко: им в вину инкриминировали то, чем их заставляли заниматься
приказами сверху. Из допроса оперуполномоченного НКВД Филиповича: «С точки
зрения сегодняшнего дня такой порядок ведения следствия явно грубый и
недопустим. Однако... в 1938
г. ни один работник иначе поступить не мог, так как было
много приказов, определяющих задачи следствия и направление в следствии, что
считалось тогда законным». В данном случае эти люди послужили скорее
политическим громоотводом для Сталина. Во многих следственных делах 1937 —
1938 гг. архива УФСБ по Иркутской области имеются справки, говорящие о том,
что тот или иной следователь позднее был репрессирован. Так, согласно справке,
найденной в деле Б.Э. Петри, помощник начальника 3-го отдела УГБ Иркутской
области Дьячков впоследствии был арестован и осужден. Сарычев, заместитель
начальника УНКВД Иркутской области, летом 1940 г. был арестован, судим
военным трибуналом Забайкальского военного округа и вскоре расстрелян. В
1939—1940 гг. были также репрессированы начальник 1-го отделения 4-го отдела
УНКВД Котин, начальник 4-го отдела Рогожин, следователи Троицкий и Яковлев.
Следователь УГБ Шевелев в феврале 1940 г. был судим показательным процессом для сотрудников
УНКВД в клубе имени Дзержинского и приговорен к высшей мере наказания.
|