Занимая   выгодное положение в центре разветвления торгово-промысловых и колонизационных путей, Иркутск  в  конце XVII  и первой  половине XVIII вв. становится городом в   прямом   социально-экономическом значении этого слова — центром торговли и ремесла. Развитие Иркут­ска определялось изменениями в эко­номической жизни России в этот   период, ростом заселения Восточной Сибири и  сельскохозяйственного осво­ения края, зарождением горной про­мышленности и мануфактур, усилением внутренней и внешней торговли.

Рост товарно-денежных отношений, развитие мануфактур и заводов, даль­нейшее заселение и освоение еще мало заселенных частей России — все это совершалось в рамках фео­дально-крепостнического строя, но в целом способствовало дальней­шему экономическому развитию страны.

Наглядное представление об итогах заселения и хозяйственного освоения обширного тогда Иркутского уезда к началу XVIII века дает чертеж земли Иркутского города,   помещенный в   Чертежной книге Сибири», составленной тобольским служилым человеком Семеном Ремезовым в 1701 году.

Иркутск изображен на чертеже как самый крупный пункт уезда Центр города составляет деревянная острожная крепость, имею­щая восемь башен. Внутри острога — воеводская приказная изба, церковь и несколько домов. С трех сторон к острогу примыкают домики Иркутского посада. По направлению к Байкалу отмечены деревни Разводная, Панова, Уксусова, Щукина, Никольская. На Ушаковке обозначена мельница, а за Ушаковкой — Знаменский женский монастырь (основан в 1693 г.) и монастырская слобода, положившая начало Знаменскому предместью (теперь Маратовское предместье). На левом берегу Ангары значатся деревня Могилева и Иркутский Вознесенский монастырь. Деревни Могилева и Глазкова (фамилии казаков) положили начало Глазковскому пред­местью (теперь Свердлово), а Вознесенский монастырь с приле­гавшей к нему слободой — поселку Жилкино.

В чертеже земли Иркутского уезда указаны, кроме Иркутска, города Удинск (Верхнеудинск), Селенгинск, остроги Балаганский, Голуметский, Верхоленский, Верхнеангарский, Баргузинский, Ильинский, Итанцинский, Кабанский, Еравнинский, а также дру­гие поселения — слободы, деревни, заимки, зимовья, монастыри, (Иркутский Знаменский, Иркутский Вознесенский, Посольский, Гроицкий — Селенгинский) с приписанными к ним деревнями мона­стырских крестьян.

На севере Иркутский уезд граничил с Илимским, на западе -с Енисейским, на востоке — с Нерчинскнм.

«Чертежная книга Сибири» показывает рост земледельческого освоения края. Семен Ремезов особо отмечает расселение пашенных крестьян и «пашенные места», которые перемежались с кочевными местами и промысловыми угодьями бурят и эвенков.

Кроме пашенных и кочевных мест, сенных покосов, в чертеже отмечены зимовья промышленных людей, добывавших пушнину и рыбу, «соболиные промыслы», частные, казенные и монастырские мельницы, места добычи соли, слюды и железа.

Нужда в металлах и деньгах для промышленных мануфактур и заводов, торговли и военных целей требовала развития горной и горнозаводской промышленности в Восточной Сибири.

Еще в конце XVII в. русские узнали от бурят и эвенков о ме­сторождениях серебра в восточной части Забайкалья. После первых опытов плавки серебряной руды, произведенных в 1698 г. мастера­ми горного дела, отправленными из Москвы в Нерчинский уезд, было решено приступить к добыче и выплавке серебра в Забай­калье. В 1704 г. на левом берегу р. Алтачи, впадающей в Аргунь, был основан первый Нерчинский сереброплавильный завод. В даль­нейшем открываются новые рудники и строятся другие заводы по выплавке серебра и свинца.

Еще во второй половине XVII в. возникли Усть-Кутский (на Лене) и Усольский (на Ангаре) солеваренные заводы. В XVIII в. к ним присоединяется Селенгинский солеваренный завод, построен­ный в 1719 году.

С конца XVII в. началась добыча слюды в Слюдянском райо­не на южном берегу Байкала и в Мамско-Витимском слюдоносном районе.

Помимо промышленности, принадлежавшей государству и куп­цам, в конце XVII и начале XVIII вв. соляной и рудокопный про­мыслы получили распространение среди крестьян и промышленных людей. В «Чертеже земель Иркуцкого города» есть надписи: «же­лезные заводы». Они не были заводами в смысле значительных и устойчивых предприятий. Они представляли собою кустарно обору­дованные плавильни.

Распространение земледелия, скотоводства и промыслов, зарож­дение промышленности способствовали росту Иркутска как торго­вого центра, так как увеличивался спрос на товары для сельскохо­зяйственного, промыслового населения и промышленных предприя­тий. В то же время возрастал приток на иркутский рынок товаров, доставляемых из сельских местностей.

В 1714 г. Иркутск посетили китайские посланники, ехавшие че­рез Сибирь к калмыцкому хану Аюке в приволжские степи. В опи­сании своего путешествия они сообщили краткие сведения об Ир­кутске, названном ими Эрку-хотон (Иркутск-город). Китайские послы сообщали: «В нем находится жителей более 800 семей, и жи­вут они в деревянных дворах, из целых бревен с вышками и черда­ками сделанных, однако, больше русских, нежели мунгал. Молит­венных храмов, Тянь Джу-Тань, имеется тут пять, также находятся в городе и торговые лавки с разными товарами». Городом и мно­гими местечками и деревнями, «к нему принадлежащими», управ­лял тогда воевода Федор Рупышев. Под его начальством находи­лось до 500 воинских людей.

Китайские посланники сообщали также о предметах домашнего обихода и занятиях иркутян:

"У жителей находятся кровати, столы, кресла, стулья, скамьи, коляски, телеги, сани большие и малые, водоходные суда. Из музы­кальных инструментов колокола, барабаны, деревянные флейты, си­повки, с медными струнами гусли и скрыпки. Делают из льну бе­лые холсты и из коровьих кож юфти.

Из хлеба родится рожь, пшеница, гречуха, овес, ячмень и ко­нопля; в огородах редька, морковь, репа, капуста, лук и чеснок. Из скота: кони, коровы, овцы, свиньи, также курицы, утки, собаки и кошки. Жители от большой части довольствуются колодезною во­дою, и сказывают в Ангаре реке находится разных родов рыба».

Перечисляя овощи, разводимые иркутянами, китайские путе­шественники не упоминают о картофеле. Он появился в Иркутске гораздо позже. В 60-х годах XVIII в. иркутские мещане впервые стали производить посадку картофеля. В 1767 г. Медицинская Кол­легия отправила на имя иркутского губернатора 16 золотников се­мян «от земляных яблок» (картофеля) с требованием, «чтоб их роздать любопытным мещанам и велеть сеять и выростить по приоб­щенному при том наставлению». К предписанию Медицинской Коллегии было приложено «Наставление» о пользе картофеля и способах его разведения.

К 90-м годам XVIII в. посадка картофеля, сначала незначи­тельная, получила довольно заметное распространение среди жите­лей Иркутска. Путешественник Сиверс, проезжавший через этот город в 1790 г., сообщал, что многие иркутяне имеют огороды и разводят картофель, который известен здесь уже около 25 лет.

Китайские посланники отметили, что оконницы в сибирских го­родских домах были сделаны из «слоеватого» камня, который раз­делялся по слоям на тоненькие частицы, подобные хрусталю и стек­лу. «Слоеватый» камень разделяли на тонкие листочки и, пристав­ляя один лист к другому, укрепляли в оконных рамах. От местных жителей послы узнали, что этот камень добывают на реке Фойтим (Витим). «Слоеватый» камень — это слюда. Китайским послам рассказывали, что этот камень идет «на делание оконниц в Моск­ву, в Тобольск и во все прочие города... Российского государства».

Усилению торговой роли Иркутска способствовало развитие тор­говли России с Китаем и Монголией, входившей тогда в состав Ки­тайской империи. Еще во второй половине XVII в. некоторые ир­кутские купцы со своими работными людьми, обслуживавшими торговые караваны, принимали участие в русско-китайской торгов­ле. Они ездили в Ургу, Наун и другие места, где встречались с ки­тайскими купцами, у которых выменивали на пушнину и кожи бу­мажные и шелковые ткани. Большая часть этих товаров расходилась в Иркутске и его окрестностях.

В конце XVII и первой четверти XVIII вв. русско-китайская торговля не являлась еще вполне устойчивой, караваны в Ки­тай отправлялись не ежегодно, не было постоянных торговых пунктов, оставался неурегулированным вопрос о южной границе между двумя государствами. Все эти обстоятельства вызвали необ­ходимость отправки в 1725 г. в Китай особого посольства во главе с Саввой Владиславичем Рагузинским. Ему было поручено после переговоров с китайским правительством определить южную Грани­ну России с Монголией и Китаем, установить порядок регулярных тортовых сношений между странами, организовать охрану границы.

В 1726 г. русское посольство прибыло в Иркутск. Опасаясь осложнений с Китайской империей, русский полномочный посол Савва Рагузинский стремился увеличить состав воинских гарнизо­нов в городах Восточной Сибири, в частности в Иркутске, и пост­роить в этом городе укрепления. Иркутск простирался тогда от бе­рега Ангары (в районе, где теперь центральная электрическая станция) до Першпективной улицы (теперь улица К. Маркса). Здесь соорудили деревянную стену (палисад) от Ангары до Ушаковки. Возле палисада был вырыт ров и поставлены рогатки. За палисадной стеной выстроили ряд домов для солдат. Возникла не­большая солдатская слобода. В ней образовалось несколько улиц, названных Солдатскими (при советской власти они переименованы в Красноармейские.

Опасения русского посла не оправдались: никаких столкнове­ний с Китайской империей не произошло. Наоборот, между Рос­сией и Китаем постепенно установились мирные торговые и дипло­матические связи.

В 1726 г. посольство Саввы Владиславича Рагузинского вы­ехало в Пекин. После длительных переговоров уполномоченные Рос­сии и Китая отправились в Западное Забайкалье. 20 августа 1727 г. представители обоих государств, остановившиеся у реки Буры (Се­верная Монголия, в 20 верстах от будущей Кяхты), заключили трактат, названный Буринским.

По Буринскому договору была утверждена южная русско-китай­ская граница. В целях охраны пограничных мест был устроен Кяхтинский форпост, а недалеко от него — Троицкосавская крепость. В дальнейшем форпост превратился в оживленную торговую слобо­ду Кяхту, а крепость стала городом Троицкосавском.

В соответствии с Буринским договором для регулярной меновой торговли с Китаем и Монголией назначалось два пункта: Кяхта и Цурухайтуй (на р. Аргуни). Значительную роль в этой торговле стал играть Иркутск. Здесь до 1792 г. находилась таможня, пере­веденная затем в Кяхту. Через Иркутск провозились товары, от­правлявшиеся в Китай и приходившие оттуда. Часть товаров про­давалась непосредственно в Иркутске и Иркутской губернии. В Ки­тай поступали также товары, закупленные на иркутском рынке для менового торга в Кяхте. С русско-китайской торговлей были связа­ны не только купцы, но и посадские Иркутска. Последние занима­лись перевозкой товарных грузов, упаковкой, погрузкой и разгруз­кой товаров, изготовлением тары, телег, упряжи.

По мере превращения Иркутска в торговый и административ­ный центр город заметно растет. Городские постройки постепенно распространяются за линию палисада.

Краткое описание Иркутска, относящееся к 30-м годам XVIII века, дает историк Герард Миллер.

Иркутск разделялся тогда на две части: «малый город» и «большой город». «Малый город», начинавшийся от берега Анга­ры (где теперь ЦЭС), представлял собою старую деревянную кре­пость (острог), окруженную стенами с тремя глухими башнями на трех углах и двумя проезжими башнями с воротами: одна — в сте­не, непосредственно примыкавшей к берегу Ангары, другая — с нижней стороны города. Эта башня называлась Сергиевской. К стене «рубленого города», выходившей на Ангару, примыкало каменное здание Провинциальной канцелярии, имевшей три верх­них и три «кладовых» палаты. К канцелярии была пристроена де­ревянная судебная палата, под которой находился амбар, где хра­нилась ясачная и другая казна. Близ Провинциальной канцелярии стоял на углу вице-губернаторский дом с амбарами и погребами. Возле Сергиевской башни находилась каменная соборная церковь (Спасская).

В стенах «малого рубленого города», кроме указанных построек, находились кладовые амбары, сушильня, зелейный (пороховой) каменный погреб, гауптвахта, старая контора, «а под нею три ам­бара, в которых всякие судовые припасы хранятся».1 Артиллерию «рубленого города» составляли три больших медных пушки, две чугунных поменьше и одиннадцать малых. Они употреблялись только для торжественных салютов и обучения стрельбе «артил­лерийских служителей».

«Малый город» являлся административным центром обширной Иркутской провинции. За пределами этой части Иркутска, непо­средственно примыкая к ней, находился «большой город», или по­сад, где сосредоточивалась торгово-экономическая жизнь. В поса­де, недалеко от «малого города», имелись следующие постройки: каменный Богоявленский собор, четыре приходских церкви, городовая ратуша, гостиный двор и таможня, винный подвал. За гости­ным двором с купеческими лавками и товарными складами находился мясной ряд, а подле двора — мелочной. Затем в посаде были казенные постройки: полковая казачья изба, полицмейстерская кон­тора, тюрьма, пороховой амбар. Возле него — каменная пивоварня с пивным кабаком. В городе имелось десять винных и медовых ка­баков, торговая баня, три соляных амбара и 939 обывательских домов.

«Большой город» был обведен деревянным палисадом «мерою по 1277 сажен», подходившим с обеих сторон к реке Ангаре. У са­мых берегов палисада не было: видимо, река считалась «естествен­ным укреплением». За палисадом был выкопан ров и поставлены рогатки. В палисаде имелось 14 редутов и трое проезжих ворот: Монастырские (к Знаменскому монастырю), Мельничные (к Ушаковке) и Заморские (по дороге к Байкалу). За палисадом, повыше города, находилась церковь и 12 казенных хлебных амбаров. По­ниже города, за речкой Ушаковкой, или Идой, — Знаменский деви­чий монастырь, по имени которого названо Знаменское предместье (теперь Маратово). На Ушаковке стояли «3 хлебных мельницы да толчея».

В 4 верстах от Иркутска вниз по Ангаре был основан о 1672 году Вознесенский монастырь. Вокруг него поселились кре­стьяне, приписанные к монастырю, и образовалась деревня Жилкино.

Первоначально местность, занимаемая Иркутском была доволь­но болотистой. Из Ушаковки на юг от острожной крепости текла в Ангару небольшая протока, называемая Грязнухой. С обеих сто­рон к ней примыкали заболоченные места. Особенно заболоченной и в то же время покрытой лесом была местность возле берега Ан­гары (теперь — улица 5-й Армии). Бывали случаи, что здесь теря­лись люди и домашний скот, вследствие чего эта местность полу­чила даже название «Потеряихи». В дальнейшем протока Грязнуха и болота были засыпаны  землей,  высохли и, наконец, исчезли...

В центре города, на Тихвинской площади (теперь — площадь Кирова), по преданию, существовало озеро, по которому плавали на лодках. Вокруг Иркутска рос дремучий лес. Наиболее густой лес находился в районе Ушаковки, он доходил до того места, где теперь пролегает Партизанская улица. Еще в 70-х годах XVIII ве­ка на загородную мельницу, находившуюся около тюремного моста через Ушаковку, ездили из города через густой строевой лес. Даже в начале XIX века, по свидетельству современников, в публичном саду на Ушаковке, получившем в дальнейшем название Интендант­ского сада, росли березы толщиною в обхват и многие по 10 сажен вышины. Лес, покрывавший окружающие Иркутск горы, был уничтожен в конце XVIII и в начале XIX века. Частично он был использован на строительные нужды, а главным образом был умышленно вырублен в целях борьбы с разбойниками и грабителя­ми, скрывавшимися в этих лесах.

Позже других начинает заселяться Нагорный район Иркутска. В первой половине XVIII века город доходил до Иерусалимской горы (теперь — улица Коммунаров). На горе в лесу было устроено кладбище, получившее название Иерусалимского. Ниже его находи­лась Крестовоздвиженская (Крестовская) церковь, построенная в 1758 году, и несколько казенных хлебных амбаров. Далее прости­рался лес.

На гравюре, сделанной в 50-х годах XVIII века, иркутские по­стройки изображены в виде деревянных домиков под двухскатны­ми крышами. Среди этих домов выделяются рубленый острог с вы­сокими крепостными башнями и церкви. Материалом, из которого строились деревянные здания, была по преимуществу лиственница, употреблялся также сосновый лес. По свидетельству путешествен­ника Беля (1720 г.), полы в некоторых иркутских домах делались из кедра. Строительный материал находился поблизости от места постройки. В 1754 году при постройке каменной Тихвинской церк­ви деревья ^на балки для нее были срублены в лесу, который рос тогда в районе нынешнего Волконского переулка и даже ближе. Эти деревья достигали 8 сажен длины и аршина толщины. Бревна пролежали под полом церкви до 1847 года. Необходимые для замены новые пришлось доставлять с Байкала.

До начала XVIII в. в Иркутске не было пиленых досок. При постройке употреблялся не «пильный», а «топорный» лес. Для по­лучения досок бревна раскалывались при помощи клиньев вдоль на несколько частей, а затем обтесывались топором. Еще и теперь по старой традиции доски называются тесом. В середине XVIII века в Иркутске была построена казенная пильная мельница для распиловки леса на тес. Особыми правительственными указами запре­щалось употребление «топорных» досок. Любопытно, что это нов­шество было неохотно встречено иркутянами, привыкшими к упо­треблению «топорного» леса. В наказе иркутских жителей своему депутату в Комиссию по составлению нового уложения 1767 года говорилось: «всенижайше просить, чтобы здесь, в Иркутской гу­бернии, дозволено было на всякое строение по множеству упо­треблять лес топорный, а не пильный, ибо здесь в лесе никогда впредь и никакому недостатку, по благости божией, быть не уповательно».

Первоначально жилые Дома в Иркутске представляли собою простые избы, которые отличались одна от другой, в зависимости от достатка владельцев, лишь величиной и качеством постройки. Бедняки ютились в крошечных избенках, люди среднего достатка, а тем более богатые торговые люди имели большие дома. Зажиточ­ные люди обычно строили дома на так называемом подклете. Сруб самой избы назывался клетью. Подклеть, или подклет, представлял собою нижний сруб, на который ставилась клеть. Получался таким образом полуподвальный этаж, служивший кладовой или складом. Иногда в подклете жили люди, тогда он назывался жилым подклетом. Крыши домов были во второй половине XVII и начале XVIII вв. двухскатными и довольно высокими. В дальнейшем пре­обладающим типом кровли становится четырехскатная. В окна вставлялась слюда или натянутый пузырь. Вытеснение слюды оконными стеклами совершается в Иркутске уже во второй поло­вине XVIII века.

Близость хорошего строевого леса, облегчавшая его заготовку и доставку, сравнительное обилие и дешевизна лесных материалов, недостаток мастеров «каменного строения» — все это способствова­ло тому, что в Иркутске преобладали деревянные постройки. В пер­вой половине XVlII века каменные здания в городе насчитывались единицами. В этот период было сооружено всего пять каменных построек: воеводская (наместническая) канцелярия, Спасская цер­ковь, Богоявленский собор, зелейный, или пороховой, погреб и ка­зенная пивоварня.

Плана застройки города не существовало. Каждый хозяин вы­бирал место для постройки по своему  усмотрению. В  результате улицы получились узкие и извилистые. На некоторых из них с трудом разъезжались две встречные телеги. На улицах, осо­бенно весной, стояла непролазная грязь. Дома были с высокими «горбатыми» крышами, имели широкие навесы как над самим зда­нием, так и над воротами.

Во второй половине XVIII века внешний вид города заметно изменяется. Это было вызвано экономическим оживлением, кото­рое объясняется дальнейшим ростом колонизации Сибири, разви­тием внутренней и внешней торговли, промыслов и ремесла. При­нимаются некоторые меры к планированию и благоустройству го­рода. Первые попытки в этом направлении относятся к 1726 году, но систематический до некоторой степени характер мероприятия по планировке Иркутска принимают с 60-х годов XVIII века. На­сколько возможно, были выпрямлены и расширенб1 главные улицы города, обрезаны чрезмерно выступающие на них части построек, снесены выводившие прямо на улицу места для нечистот. Расшире­ние и выпрямление улиц было встречено домовладельцами не осо­бенно сочувственно. Они признавали, что новые дома должны «по принадлежащим улицам строиться линейно», но вместе с тем про­сили, чтобы «старых дворов и никакого строения для прямизны улиц не ломать, дабы жители от того не могли понести себе разо­рения». В 70-х годах XVIII века при губернаторе Немцеве стали строить первые тротуары — деревянные мостики для пешеходов в одну «теснину». Виновных в неисполнении распоряжения о пост­ройке тротуаров пороли плетьми возле их собственных дворов.

Сохранилась опись имущества иркутского мещанина Абрама Баснина, составленная в 1761 г. по случаю взыскания с него долга в сумме 52 рублей. Она дает представление о «хоромном строе­нии» — постройках, которые имела тогда средняя мещанская семья. В этой описи читаем:

«Изба, перед избой холодная горница, между ими сени. В избе четыре, а в горнице три окошка колодных с оконницами слюдяны­ми ветхими, обиты железом. В них ставни и двери на крюках же­лезных. В избе печь кирпишная с заслонкой железной. Под избой подполье».

Во дворе находились сарай, под ним амбар с хлевом и стайкой и ветхая кожевня с одним чаном. Позади двора — огород и баня «ветхая». Стоимость всех этих построек составляла 45 рублей.

В 1760 г. Иркутская земская изба представила по запросу Рос­сийской академии наук «для сочинения нового исправнейшего Российского атласа» краткие, но интересные сведения о нашем городе.

В 1760 г. еще сохранялся палисад (палисадник), ограждавший город, но палисадная ограда во многих местах обвалилась, а ров возле нее осыпался.

Земская изба сообщала, что жители Иркутска «имеют промыс­лы кожевенные, мыльные, рыбные и мельнишные, в мелочном, в мясном и кузнешном рядах лавки и кузницы, а некоторые и соля­ные варницы». Центром торговли был гостиный двор, имевший несколько лавок. Ежегодно в Иркутске происходила оживленная ярмарка.

Читать дальше