Содержание

Ф.А. Кудрявцев, Г.А. Вейндрих

B местности, где возник Иркутск, еще в глубокой древности встре­чались поселения человека. Ар­хеологические раскопки, произво­дившиеся как в самом Иркутске, так и в его окрестностях, обнаружили большое количество следов жизни прежних оби­тателей этого района, следов, позволяю­щих в общих чертах восстановить много­тысячелетнюю историю, предшествовав­шую возникновению Иркутска.

Древнейшие из археологических на­ходок относятся ко времени так назы­ваемого ледникового периода. В то время обширная территория Предбайкалья, как и большая часть северного полушария, была покрыта льдами. Там же, где льдов не было — как, например, в окрестностях Иркутска, — расстилались холодные степи с небольшими участками леса по долинам рек. Реки были значительно полноводнее, чем теперь: местность, где в настоящее время находится Ленинский район, большая часть Мара­товского предместья и вся центральная часть Иркутска, была по­крыта водами Ангары. Возвышенные части города — это бывшие берега рек. Здесь было множество всякого зверья: в этих местах паслись и сюда приходили на водопои стада мамонтов, носорогов, оленей, диких быков, лошадей и многих других животных.

В эпоху палеолита (древнекаменный век) на месте Иркутска и в его ближайших окрестностях существовали поселения. Жившие в них люди были смелыми охотниками. При помощи своих убогих орудий из камня, кости и дерева они охотились даже на таких круп­ных животных, как мамонт и носорог. Обилие дичи позволяло им жить оседло, в теплых жилищах, устроенных из костей и шкур крупных животных, и ходить в удобной и теплой, искусно сшитой из мехов одежде. Среди них были и художники, оставившие нам скульптурные изображения из кости и камня, рисунки животных и орнаментированные предметы быта.

Проходили тысячелетия, менялся климат, вызывая изменения в животном и растительном мире. Важнейшими объектами основ­ного хозяйственного занятия — охоты — становились иные живот­ные, более мелкие, подвижные, периодически кочующие. Орудия труда стали более совершенными. В связи с этим менялся и быт насельников ангарских прибрежий. К концу древнекаменного века относятся найденные на территории Иркутска и его окрестностей временные стойбища бродячих охотников. Их жилищем был чум (палатка из шкур). Приручение первого домашнего животного — собаки — оказало большое влияние на жизнь охотников. Собака была в то время, вероятно, не только помощником на охоте, но и первым упряжным животным, помогавшим людям возить легкие санки с разобранным чумом и домашней утварью.

Постепенно устанавливались близкие к современным природ­ные условия. Центральная часть Иркутска и Ленинский район бы­ли в то время болотистыми низменностями, поросшими кустарни­ком и изрезанными протоками Иркута и Ушаковки. К этому вре­мени население района, занимаемого ныне Иркутском, становится более многолюдным. Около десяти тысяч лет назад оно осваивает искусство шлифовки и полировки камня, изобретает лук и стрелы Усовершенствованные орудия охоты и рыболовства — сети, невода и рыболовные крючки — и обилие зверя, лесной и болотной дичи, разнообразной рыбы благоприятствовали росту населения и уси­лению оседлости. На всей территории Иркутска и его пригородов сохранились многочисленные остатки поселений этих охотников и рыбаков, а по возвышенностям (особенно в Свердловском пред­местье)— обширные кладбища. Люди неолита (новокаменного века) были не только опытными охотниками и рыбаками. Они в большом количестве изготовляли глиняную посуду. На территории Иркутска найдены остатки мастерских, где выделывались каменные орудия, в том числе из такого прочного и редкого камня, как не­фрит, а также украшения,  за которым приходилось устраивать далекие путешествия в глубину Саянских гор.

Около четырех тысяч лет назад насельники Приангарья начинают производить изделия из меди. Но так как орудия из чистой меди были очень мягкими и непрочными, то первоначально они применялись лишь наряду с каменными. Только с освоением брон­зы и литейного дела каменные орудия были вытеснены. В эту эпоху население Приангарья наряду с охотой и рыболовством осваи­вает скотоводство — разведение лошадей и крупного рогатого ско­та, по типу похожего на современный скот.

Немногим более двух тысяч лет тому назад в этом районе было освоено железо как материал для изготовления орудий. В долине Ангары, как выше, так и ниже Иркутска, был найден ряд древних выработок, где местное население добывало железную руду и вы­плавляло из нее железо. В Иркутске и его окрестностях найдены различные предметы этой эпохи, начиная от самых древних перио­дов до времени, непосредственно предшествующего возникновению Иркутска. Эти находки указывают, что и в железном веке террито­рия современного Иркутска имела население, занимавшееся охотой, скотоводством и примитивным земледелием.

В XII—XIII вв. в Приангарье обитали различные племена монгольской, тюркской и эвенкийской ветвей. Они занимались, главным образом, охотой, а также скотоводством. Эти племена сли­лись в дальнейшем с бурят-монгольским и эвенкийским народами. Ко времени встречи с русскими (в XVII в.) бурят-монгольские и эвенкийские племена составляли основное население Приангарья. Эти племена разделялись на мелкие роды. Буряты жили в пере­движных войлочных юртах, занимались скотоводством, охотой, до­бычей железа и соли, кузнечным делом, вели меновую торговлю с соседними племенами, а также с Монголией и Китаем. Некоторые группы бурят-монгольского населения имели зачатки земледелия — посевы проса и гречихи. Эвенки занимались преимущественно охо­той и оленеводством.

Бурят-монгольское население в социальном отношении не было однородным: в нем появляется и растет классовое расслоение. Ста­рые патриархально-родовые отношения переплетались с феодаль­ными. Эксплуататорскую верхушку этого общества составляли крупные скотовладельцы — нойоны, — обладавшие главным богат­ством тогдашнего времени — скотом и пушниной, — располагавшие обширными пастбищами. Бурятские князьцы собирали ясак со сво­их киштымов (данников) из тюркских и эвенкийских племен, ве­ли меновую торговлю с Китаем и Монголией, эксплуатировали сво­их улусных людей — мелких бурятских скотоводов и бедноту, не имевшую скота. Раздробленные на племена и роды буряты и эвен­ки не имели какого-либо прочного государственного объединения, городов и постоянных населенных пунктов. Ведя кочевой образ жизни, они хорошо знали свои «породные земли» и совершали пе­рекочевки в их пределах.

В XVII в. в северной Монголии происходили опустошительные войны между ойратскими, монгольскими и маньчжурскими хана­ми. Войска этих ханов проникали и в Приангарье, угрожая разо­рением и гибелью разрозненным бурятским и эвенкийским племе­нам, князьцы которых также враждовали между собой. Лишь вхождение в состав сильного Российского государства, общение с русским народом избавило эти племена от разорения и порабощения иноземными ханами, от их губительных нашествий.

В XVII в. в Приангарье проникают русские служилые, торговые и промышленные люди, затем крестьяне-земледельцы, соста­вившие главную силу в деле заселения и освоения сибирских зе­мель, закрепления их в составе России.

Присоединение Сибири, в том числе Приангарья, к Российском государству совпало с началом нового периода в истории России. В. И. Ленин отмечает, что новый период русской истории (при­мерно с XVII века) характеризуется фактическим слиянием всех об­ластей, земель и княжеств в одно целое. Это слияние «вызывалось усиливающимся обменом между областями, постепенно растущим товарным обращением, концентрированием небольших местных рынков в один всероссийский рынок». Присоединение и хозяйст­венное освоение Сибири было непосредственно связано с этим про­цессом роста централизации государства и всероссийского рынка Включение в состав России сибирских земель способствовало ее укреплению и расширению. Постепенный рост товарного обращения и меновых связей, формирование всероссийского рынка на основе общественного разделения труда между городом и деревней и обла­стями страны, укрепление централизованной феодальной монар­хии — все это сказалось в направлении ее политики по отношению к сибирским землям. Правительственные и торговые группы были заинтересованы в получении из Сибири ценной пушнины, зани­мавшей видное место в государственном бюджете, во внутренней и внешней торговле. Через Сибирь в XVII и начале XVIII вв. про­кладывались также пути торговли с Китаем. Необходимым усло­вием выполнения этих задач было обеспечение служилых, торговых и промышленных людей хлебом. Поэтому правительство принима­ло меры к земледельческой колонизации края путем отправки в Сибирь крестьян «по указу», «по прибору», а также и путем ссыл­ки. Но главная и решающая роль в заселении и хозяйственном освоении Сибири принадлежала не правительственным мероприя­тиям, а народному движению в сибирские земли, инициативе и тру­довой деятельности народа.

В Сибирь привлекали крестьян и «гулящих людей» «дебрь пло­довитая на жатву и скотопитательные места», пригодные для хле­бопашества, скотоводства и промыслов местности, земли, свобод­ные от помещиков-крепостников, наконец, хотя и временные, льго­ты ио уплате казенных сборов и выполнению повинностей. В период возраставшего закрепощения крестьян и усиления феодальной эксплуатации стихийное, нередко путем побегов, движение в Сибирь было до некоторой степени одним из проявлений протеста против крепостнического гнета. Конечно, феодальные отношения складывались и в Сибири. Они выражались в зависимости крестьянства от крепостнического государства и монастырей, выступавших в ро­ли крупных феодальных землевладельцев и обременявших крестьян повинностями в форме «государевой» и монастырской десятичной пашни, хлебных оброков и т. д. Все же феодальные отношения в Сибири не оформились в такую систему крепостничества, которая существовала в европейской части России. Сибирские крестьяне не испытывали помещичьего произвола, их нельзя было продавать, по­купать, закладывать и менять.

Присоединение Сибири к Русскому государству было не только политическим актом включения в его состав новых земель, но и сложным процессом заселения и хозяйственного освоения их рус­ским народом. В трудных условиях и с ограниченными средствами русские переселенцы завели пашни, покосы, построили заимки, де­ревни, слободы и города, соляные варницы, мукомольные мельни­цы, кузницы, добывали железо, слюду и другие полезные ископае­мые, занимались разными промыслами и ремеслами. Русские по­селения становились очагами новых видов хозяйства.

Независимо от колонизаторской политики царизма, русский на­род стал главной и решающей силой, заселившей и освоившей упорным трудом сибирские земли. Он сближался с народами Сибири и оказал благотворное влияние на их экономическое и культурное развитие.

В конце XVI и первой четверти XVII вв. была присоединена к Русскому государству Западная Сибирь и началось присоединение Восточной Сибири. Первыми базами для продвижения в глубь это­го края стали Енисейский (основан в 1618 г.), Красноярский (в 1628 г.) и Якутский (в 1632 г.) остроги. С двадцатых годов XVII в. отряды служилых людей проникают в Прибайкалье. Рус­ские называли его «Братской землей». В 1625—1628 гг. в эту землю яз Енисейска один за другим отправлялись отряды служилых лю­дей. В 1625 г. 40 воинов под командой Василия Алексеева, по прозвищу Тюменца, двинулись вверх по Ангаре. Они собрали ясак с эвенков, но до бурятских кочевий не дошли. В 1626 году в «зем­лю братов» (бурят) отправился со своим отрядом атаман Максим Перфильев. Ему было поручено собрать ясак с эвенков и разведать эту землю. Продвигаясь вверх по Ангаре, Перфильев добрался до Шаманского порога, но дальше идти не решился: он опасался труд­ностей пути через ангарские пороги. Не дойдя до «Братской земли», Перфильев расспрашивал о ней через толмачей-эвенков. Они рас­сказывали, что в этой земле много скота, пушнины, бухарских тка­ней и серебра. Не ограничиваясь торговлей с соседями, бурятские князьцы брали «ясак со многих землиц». Известия (в значитель­ной степени преувеличенные) о богатствах «земли братов» побудили к новым походам.

В 1627 г. Максим Перфильев снова отправился в Приангарье. Он опять собрал ясак с эвенков, но к бурятам и на этот раз не проник.

В 1628 г. из Енисейска вверх по Ангаре были отправлены слу­жилые и промышленные люди под начальством сотника Бекетова для ясачного сбора и постройки острожка. Отряд Бекетова постро­ил небольшой острожек, названный Рыбинским, и собрал с эвенков ясак в количестве 116 соболей, 10 пластин и двух шуб собольих. В дальнейшем, продвигаясь по Ангаре, Бекетов добрался до устья ее ^притока — Оки — и взял первый ясак с бурят, живших в этом районе. Вернувшись в Енисейск весной 1629 года, отряд Бекетова привез с собою 680 соболей.

После первых походов, являвшихся по существу предварительными разведками, устраиваются укрепленные базы в самом Приангарье. В 1631 г. отряд служилых людей, продвинувшись по Ан­гаре до Оки, построил Братский острог и обложил ясаком мест­ное бурятское население. Вместе с тем отряды служилых людей, от­правлявшихся из Якутского и Енисейского острогов, проникали в верховья Лены и в Забайкалье. В 1641 г. был построен Верхоленский острбг.

В 40-х годах XVII века возникают первые остроги в Забайкалье — Верхнеангарский и Баргузинский. В 50-х — 60-х годах XVII в. Восточная Сибирь покрывается новой сетью зимовьев и острогов. Это были Иркутский, Идинский, Балаганский, Верхнеудинский, Селенгинский, Нерчинский и другие остроги. В этот пе­риод устанавливается восточная граница России с Китаем. В 1689 г. русский посол, окольничий Федор Головин, после долгих перегово­ров заключил договор с представителями китайского правитель­ства. По этому договору восточной русско-китайской границей была признана река Аргунь, впадающая в Амур.

Продвигаясь вверх по Ангаре к Байкалу и в Забайкалье, слу­жилые люди проникли в долину Иркута. В 1652 г. небольшой от­ряд казаков под командой сына боярского пятидесятника Ивана (по другой версии — Якова) Похабова построил на небольшом острове при впадении Иркута в. Ангару укрепленное зимовье для собира­ния ясака с бурят и эвенков, обитавших в этом районе. Островок назвали Дьячим, а зимовье — Иркутским (в старину писали «Иркуцкий»).

В зимовье прибывали служилые и промышленные люди, воз­никла необходимость в новых постройках. Первые поселенцы испы­тывали нужду в земельных угодьях для скотоводства и хлебопа­шества. Дьячий остров, берега которого затоплялись водой, стано­вился тесным. В результате решено было построить  укрепленный пункт — острог — на правом берегу   Ангары   (приблизительно в районе, где теперь находятся  ЦЭС и  хлебозавод).

В   1661   г.  Похабов   пи­сал     енисейскому     воеводе И.И.    Ржевскому:    «Государя царя великого князя Алексея Михайловича и всея Великие и Малые и Белые России самодержца воеводе Ивану Ивановичу енисейский сын боярский Якунька Иванов Похабов челом бьет. В нынешнем 169 (1661) году июля в шестой день, против Иркута реки на Верхолен-ской стороне государев новый острог служилыми людьми ставлю, и башни и потолок   срублены   и   государев житный анбар служилые лю­ди рубят, а на анбаре башня, а острог не ставлен, потому, что слег не достает, лесу близко нет, лес удален от реки. А инде стало острогу поставить не­где, а где ныне бог позволил острог поставить и тут место самое лучшее, угожее для пашен и скотиной выпуск и сенные покосы и рыбные ловли все близко, а опроче того места острогу ставить ста­ло негде, близ реки лесу нет, стали места степные и неугожие А как бог совершит наготово острог, и о том будет писано в Енисей­ский острог к воеводе Ивану Ивановичи)».

Так возник острог, положивший начало городу Иркутску.

Иркутский острог, выстроенный на «угожем месте», производил приятное впечатление на тех, кто побывал в нем. В 1675 г. через Иркутск проехал русский посланник в Китай Николай Спафарий. Цель его посольства заключалась в укреплении торговых сношении с Китаем и удержании под властью России реки Амура. Посоль­ство Спафария оказалось неудачным, но он использовал свое пу­тешествие для описания Китая и пути через Сибирь в эту далекую страну. Об Иркутске Спафарий писал:

«Острог Иркуцкий стоит на левой стороне реки Ангары на бе­регу, на ровном месте, и острог строением зело хорош, а жилых казацких и посацких дворов с 40 и больши, и место самое хлебо­родное».

Необходимо отметить, что Спафарий определял расположение Иркутска не по течению Ангары (с востока на северо-запад), а по направлению своего пути — с запада на восток. Поэтому посланник писал, что Иркутск стоит на левой стороне Ангары. Между тем он находится на правом берегу. Что же касается предместья на левой стороне Ангары (теперь — Свердлово), то оно образовалось значи­тельно позже основания Иркутского острога — будущего города Иркутска.

Читать дальше