И тут вспомнилось, что сравнительно
недавно, каких-нибудь сто-двести лет назад, этнографы, исследователи жизни и
культуры наиболее отсталых племен, наблюдали подобный огневой способ
расщепления камня. Раскаленные валуны и булыжники определенных пород бросали в
реку, озеро или поливали холодной водой. Камень разлетался на куски, которые
затем уже нетрудно было подвергнуть дальнейшей, более детальной обработке.
В Восточном Туркестане еще в XIX
веке этим способом расщепляли глыбы нефрита. По словам И. Мушкетова, искатели
нефрита раскладывали на нефритовых глыбах огонь и, когда камни раскалялись,
поливали водою, отчего они трескались. Затем куски глыб распиливали на части
и готовили к перевозке.
Так поступали и жители южных морей,
андаманцы. Разогревая кусок камня, кремневый желвак, резко охлаждали его, а
затем, ударяя по нему другим камнем, отбивали необходимые куски. В данном
случае кремневый желвак был подготовлен нагреванием к расщеплению.
Огнем пользовались в процессе
разработки кремневых шахт индейцы Северной Америки. Огонь служил для
раскалывания различных горных пород также у австралийских аборигенов, у племен
Куринджи и Вуль-ванга.
Существенно при этом, что в устье
реки Белой, по данным Л. Крижевской, огонь применялся для раскалывания кварцита.
«Кварцит, — пишет она, — очень цепкая и твердая порода, на раскалывание
которой требуется больше физических усилий, чем на раскалывание кремня...
Отдельные зерна кварцита имеют самые причудливые формы. Зазубрины по краям
зерен обеспечивают между ними прочное сцепление...» То же самое можно сказать
о структуре нефрита. Он имеет характерную «войлочную» структуру и поэтому
почти не поддается обработке обычным способом раскалывания и ретуширования. Его
можно лишь пилить либо шлифовать, а на первоначальном этапе обработки колоть
огнем. Так и поступали искатели этого ценного камня в Яркенде.
Древние обитатели Улалинки,
очевидно, расщепляли гальки кварцита тем же способом, при помощи огня. Камень
сначала раскалывали, а затем бросали в воду. В результате такой операции он
трескался на части.
Существенно при этом, что кварцитовые
гальки на Улалинке имели специфическую структуру, близкую к слоистой. Поэтому
гальки раскалывались соответственно естественной спайности именно на такие «лепешки»
— половинки и на «ломти», 0 которых шла речь выше.
Увлеченные идеей, неожиданно пришедшей
нам в голову, участники экспедиции разожгли костер. Нагрели на нем камень,
извлеченный из того же Улалинского холма, и бросили в холодную как лед реку.
Камень расщепился на «лепешки», какие мы выкапывали из траншеи.
Так Улалинский холм раскрыл секреты
древнейших мастеров обработки камня. Они, эти первые мастера Алтая и Сибири,
оказывается, были не только знакомы с огнем, не только согревались у костра, но
и сумели обуздать силу огня, направить ее на изготовление орудий труда. Труд и
ум человека — вот та могучая сила, которая торжествовала здесь на заре истории
свою победу над слепыми силами природы, над стихией огня.
Печать своеобразия, выдумки и
умелого использования возможностей, которые скрывались в диком камне, лежит
здесь на всем наборе каменных инструментов. Например, нигде более мы не видели
таких загадочных скребел с маленькими, но очень тщательно обработанными
выступами и выемками. Нам неизвестны находки подобных орудий в других местах.
Мы не знаем, как и для чего они употреблялись. Ясно одно: это собственное
изобретение первобытных улалинцев и никого другого.
Когда же трудились безвестные
мастера на Улалинском высоком холме, какой животный и растительный мир открывался
с него в далекие времена?
Судя по примитивности техники
обработки камня и по грубости самих орудий, они были изготовлены в подлинно
первобытные времена, когда на земле еще жил хорошо известный каждому
образованному человеку яванский питекантроп, обезьяночеловек прямоходящий, а
также другие, близкие к нему по уровню развития наши предки. Такие, которых
принято называть архантропами. В те отдаленнейшие времена на земле не было еще
даже неандертальцев, палеантропов.
|