Естественно, что, когда произвели
первые систематические раскопки на Улалинке и встал вопрос о древности столь
необычных находок, одних археологических наблюдений оказалось мало. Нужно было
привлечь на помощь геологов. И столь же естественным образом мнения геологов в
оценке условий этой находки и ее возраста разошлись.
Одни из них, ссылаясь на
относительно небольшую высоту холма, высказали мнение, что стойбищу-каменоломне
не более 40 тысяч лет. Другие же, напротив, дали Улалинке возраст в пределах
среднего плейстоцена или даже ранее, то есть около 300—400 тысяч лет и даже
старше.
Наконец, специальный консилиум из
ведущих геологов-четвертичников Сибирского отделения Академии наук СССР пришел
к выводу, что находкам не менее 150— 200 тысяч лет. Следовательно, можно было
думать, что первобытные улалинцы жили скорее всего где-то в промежутке между
двумя большими оледенениями, в межледниковое рисс-вюрмокое время.
Историкам Сибири было от чего
испытать волнение: самые ранние, известные до сих пор остатки человеческой
деятельности в Сибири имели возраст не более 25 тысяч лет. Теперь же сроки
обитаемости сибирской земли удлинены в 10 раз!
Сказанного достаточно, чтобы
перевернуть старые представления о возрасте перволюдей, настоящих пионеров освоения
отдаленнейшими нашими предками территории Северной Азии. Однако и этого мало.
Весной 1976 года в Омске
торжественно отмечали столетний юбилей Западно-Сибирского отдела Русского географического
общества. После лекции о новых открытиях в области сибирской археологии ко мне
подошел уже не молодой, но энергичный человек с истинно джентльменскими
манерами и отрекомендовался: профессор Рагозин из Тюменского университета.
Имя Л. Рагозина было мне ранее
известно по его многочисленным крупным исследованиям, посвященным геологии
Алтая. Профессор Рагозин работает на Алтае много лет и занимается изучением не
только четвертичных, но и дочетвертичных отложений. Если взгляд
геологов-четвертичников ограничен естественным образом ледниковой эпохой, то Л.
Рагозина занимают больше отдаленные времена геологического прошлого Алтая.
Первое, что он сказал, было: «Вашим
находкам на Улалинке не сто тысяч лет».
Можно было ожидать, что он скажет:
«Много меньше!» В самом деле нелегко привыкнуть к мысли о том, что человек
появился в Сибири, на Алтае, даже не сорок, а сто тысяч лет назад!
Но Рагозин четко и твердо произнес:
«Много больше! Вплоть до миллиона, если не более!»
Миллион, если не больше: от этих
слов, если вспомнить, что все прежние датировки палеолита Северной Азии еще на
рубеже пятидесятых-шестидесятых годов не выходили глубже сартанского времени,
то есть примерно 20—25 тысяч лет назад, стало, честно говоря, страшно...
Как было условлено в Омске, мы
приехали в Горно-Алтайск весной, когда горы уже покрывались зеленой травой и
цветами. Сначала нас встретила директор краеведческого музея и сказала, что
«ваш геолог» уже облазил все окрестности Горно-Алтайска, не говоря уже о самой
Улалинке, и, по его словам, счастлив, что сказал в Омске свои слова не на
ветер. Он нашел подтверждение своей датировке этого памятника.
И вот мы снова, на этот раз вместе
с Рагозиным стоим на нашем холме у расчищенного стратиграфического разреза.
Вверху лежит слой черноземовидной почвы — знаменитый плодородный слой азиатской
целины. Под ним столь привычная нам лессовидная толща, а в ней
позднепалеолитические находки. Тоже привычные: всего лишь несколько отщепов.
Вместе с отщепами нашелся
датирующий элемент: превосходный остроконечник, клинок, изготовленный из
широкой и длинной пластины кремнистой породы. Рабочие края его оформлены
тщательной ретушью. Такие клинки сериями идут теперь из различных палеолитических
поселений Западной и Восточной Сибири и датируются, по геологическим данным,
сартанской позднеледниковой эпохой — временем мамонта, диких лошадей и
бизонов, северных оленей.
|