Это теперь, а когда-то, лет 100
назад, по непролазной тайге, облепленные гнусом, искусанные слепнями и оводами
разных калибров, здесь вели своих измученных лошадей прославленные
путешественники. Однако в Установку нас привело вовсе не стремление повторить
легендарные маршруты наших предшественников, не жажда новых приключений и даже
не тоска по голубым далям, по аромату тайги, так хорошо знакомая всем, кто
хотя бы раз побывал в этом удивительном крае и дышал летом его пряным, пьянящим воздухом.
Еще в 1963 году наша экспедиция по
следам Петруня пришла на высокий, круто обрывающийся берег реки Зеркальной, и
прямо на полотне недавно проложенной широкой автомобильной трассы мы увидели
множество острых осколков белой или зеленоватой и желтой плотной породы. Это
были осколки вулканического туфа, прочного и твердого камня, который служил
первобытным обитателям Приморья и Приамурья превосходным заменителем кремня,
того универсального в каменном веке природного сырья, из которого наши далекие
предки повсюду, от Гренландии до Танганьики и Нила, выделывали свое оружие и
орудия труда.
Вулканический туф, а вместе с ним и
вулканическое стекло, смоляно-черный и голубоватый обсидиан издревле были
излюбленными материалами людей каменного века на Дальнем Востоке. Но, как
правило, вулканический туф встречался лишь в виде готовых, вполне законченных
изделий или единичных осколков, отбросов производства. Здесь же рядом с отщепами
лежали большие куски вулканического туфа, можно сказать, глыбы, в том числе
со следами искусственной обработки руками человека. Человека той далекой поры,
когда наши предки еще не имели понятия о металлах, не знали ни меди, ни тем
более железа.
Рядом с крупными кусками
поделочного камня лежали сколотые с них отщепы, и на каждом таком отщепе
заметны были хорошо известные нашим студентам по учебникам следы искусственной
обработки. Выпуклые ударные бугорки, величина и крутизна которых варьировала в
зависимости от силы удара. Характерные метки от удара — маленькие фасетки на
месте приложения силы каменного отбойника или костяной палочки-отжимника.
Наконец, не менее выразительные свидетели целенаправленной творческой силы
человека-мастера ударные волны расходились по плоскости откола плавными параллельными
дугами, пока, наконец, сила удара не затихала окончательно.
Количество обработанного камня на
полотне дороги и в кювете не оставляло никакого сомнения в том, что здесь
находилась не обычная стоянка каменного века, не стойбище бродячих охотников
на месте случайного пиршества по поводу удачной охоты, а нечто совершенно
необычное и редкое в практике археологов.
Это явно была мастерская, где шла
массовая обработка ценного по тем временам сырья. И даже не просто
мастерская, а место, где находились залежи такого сырья и где его добывали из
земли в большом количестве, чтобы затем унести заготовки-полуфабрикаты или
вполне законченные изделия на сотни или даже тысячи километров. Одним словом,
уже после первых ударов лопаты можно было убедиться, что мы наткнулись на следы
деятельности первых горняков Приморья, с которых, по справедливости, и следует
начинать историю освоения горных богатств Дальнего Востока...
Но кто конкретно были эти первые
испытатели недр природы нашего чудесного края, его пионеры? Ведь каменный век,
а эти находки бесспорно принадлежали ему и никакой другой эпохе в истории
Азиатского материка, длился сотни тысячелетий!
Вопрос о возрасте устиновских
обработанных камней приобрел особую остроту, когда в местных газетах появилось
сообщение о том, что их следует отнести... если не за 300, то, во всяком
случае, за 100 тысяч лет назад, то есть ко времени, когда существовала
ашельская культура и выделывались ручные рубила.
|