У ее подножия летом- гремят седые
пенные валы порога, а зимой громоздятся хрустальные торосы. Каких только нет
здесь ледяных плит и глыб, поставленных на ребро, наваленных мощными валами в
фантастическом беспорядке! То мрачно-синие при лунно-зловещем свете, то
нежно-зеленые и голубые при полдневном солнце, то, наконец, еще нежнее —
розовые, чуть ли не малиновые ранним утром и на закате... И наконец, коварные,
словно противотанковые рвы и надолбы.
А рядом уже виден на лиственницах
причудливый узор, сотканный инеем у зияющей прорвы-полыньи, которая так и ждет
свою жертву. Недаром же еще помнят на Уде недавнее происшествие, когда в
незаметную проталину, в ледяную западню, припорошенную свежевыпавшим снегом,
рухнул целый трактор, пробивавший дорогу вверх по реке, в страну народа тофов,
в далекую загадочную Тофаларию!
Пожалуй, еще опаснее оказался
другой враг. Передний «газик» вдруг, словно это был олень, споткнувшийся и
падающий на передние подогнутые ноги, забавно задрал свой зад. Забавно, но
далеко не смешно! Подпочвенная влага, искавшая выход на волю, перекрыла скованную
ледяным панцирем спокойную гладь. Затем замерзла. Образовалась тонкая ледяная корочка
наледи, хрупкая и опасная. А под ней пустота. Под тяжестью машины корочка со
стеклянным звоном рухнула.
Машина, отчаянно гудя, барахтаясь
всеми четырьмя колесами, оказалась в мышеловке. И только смелый рывок
шофера-виртуоза (разумеется, при помощи всех пассажиров) открыл дорогу на
широкую спокойную гладь. Туда вывело только отчаяние и острое чутье водителя.
Ведь еще одно неловкое, плохо рассчитанное движение, и мы вместе с нашими
мечтами погрузились бы навеки в ледяную пучину... Рядом мерно и плавно дышала
полынья!
Что же все-таки заставило
отважиться на этот рискованный путь вдоль замерзшей горной реки, шум которой
слышен и под ее ледяным покровом?
Еще в Нижнеудинске дошли до нас
несколько сбивчивые рассказы о чудаке и оригинале — сельском учителе. О
единственном человеке, который может что-то сказать о петроглифах на Уде, даже
имеет фотографии и рисунки, бывал в тамошних пещерах. При встрече уже после
завершения зимнего пути по Уде учитель оказался обитателем самого
обыкновенного села на древнем Московском тракте по дороге из Нижнеудинска в Иркутск
— Худоелани. А покамест слышно было, что этот необыкновенный человек,
променявший Порог даже не на город со всеми его удобствами, а на самую обыкновенную
да еще «худую» Елань, с ее, кстати, неплохой школой-десятилеткой, одержим,
заворожен любовью к красотам Уды, к ее грозной и нелюдимой природе, к ее высоким
вершинам-гольцам, горным рекам и необозримой тайге.
Как стало видно сразу же, человек
этот из тех, кто давно и навсегда охвачен чистой страстью к научным приключениям
и открытиям, к поискам нового и волнующего в старых, казалось бы, хорошо
знакомых местах и вещах, необычного в обычном и обыденном мире. Пусть таких
людей не понимают даже близкие. Пусть их увлечения идут во вред жизненному
благополучию, домашнему уюту и спокойствию. Но они сверкают как камень-самоцвет
на фоне повседневных дел и забот своими «чудачествами», своим непонятным для
других и непрерывным беспокойством и душевным подъемом. И ничто уже не сможет
свернуть их с этого пути. Таков был и этот человек с удивительной, такой же
неожиданной, как он сам, фамилией — Пугачев!
С щедростью таежного бесхитростного
охотника, и не просто охотника, а истинного испытателя природы, он, извинившись
за неприбранную деревенскую квартиру, торопливо выложил на стол кучу дневников.
Вытряхнул пожелтевшие от времени фотографии. Высыпал из карманов причудливые
камни, напоминавшие диковинных шаманских божков, идольчиков с круглыми головками и пузатыми
животиками. «Идольчики» оказались игрой природы, натеками вроде пещерных
сталагмитов, естественное, нерукотворное происхождение которых ясно было и
самому собирателю. «Возьмите, возьмите, пожалуйста, любого из них!» — говорил
нам смущенный и радостный такой неожиданной встречей М. Пугачев. И хотя было как-то
неловко, неудобно и даже стыдно брать столь любовно собранные на затерянном в
медвежьей тайге озере сокровища, все же пришлось взять в наш музей парочку
странных «идольчиков».
|