Сердце учителя было не просто на
Уде, а в самом ее истоке, там, где она зарождалась: у подножия снежников и
ледников, в заоблачном мире, куда почти не проникала нога исследователя. О ней,
стране гор и голубых туманных далей, он может говорить часами.
Вместе с «идольчиками» лежали на
столе фотографии, такие же самодельные карты пройденных им таежных троп. Не
зная усталости и страха, один, без спутников и проводников, карабкался этот
человек по скалистым обрывам. Шагал по моховищам и болотам, из которых
вырывались прозрачные, как горный хрусталь, ручьи и речки, чтобы слиться затем
в бурную горную красавицу Уду.
Красиво, особенно на фотографиях!
Это факт. Но попробуйте только отважиться пойти вброд через этот жидкий,
холодный как лед хрусталь по скользким и острым камням. И вы поймете, отчего
так сладостны воспоминания о горных тропах по козьим и медвежьим следам, как
дорого само по себе чувство, что ты и на самом деле первопроходец, пионер в
неизведанном мире. Таком далеком от сутолоки и толкотни повседневной жизни
мире чистой природы, о котором нередко так остро и так безнадежно тоскует
человек нашего века.
Среди всех тетрадок и дневников,
между фотографиями лежала и районная газета, на страницах которой шли друг за
другом массивные фигуры лосей — петроглифы! Еще в прошлом году, узнав об
удивительном учителе — первопроходце тайги, получив вырезку из газеты с этими
лосиными фигурами, а затем услышав рассказ моего доброго знакомого филолога В.
Рассадина, бывшего аспиранта нашего института, что на Уде есть таинственные
скалы с рисунками древних людей, которые доступны только зимой, был
командирован в Нижнеудинск таежный зверолов-медвежатник, а вместе с тем
кандидат исторических наук А. Мазин. Ему задано было проверить сведения о
рисунках на скалах по реке Уде. Разузнать, впрямь ли они доступны только в
зимнее время. И по возможности сделать копии с этих рисунков. Мазин, как и ожидалось,
выполнил свою задачу, добрался до петроглифов и сделал с них кальки.
И вот первой нашей целью теперь
были эти рисунки. Как оказалось, расположенные в семидесяти с лишним километрах
выше Нижнеудинска, в той самой потрясающе красивой, причудливой долине Уды, по
которой теперь мчались, оставляя позади снежную пыль, наши «газики». Мчались к
Ярминским порогам, находящимся около устья маленькой речки, точнее, ручья Ярмы.
Наскальные рисунки находятся по правому берегу реки Уды на невысокой скале,
сложенной плотными траппами — изверженными породами. Траппы расщеплены трещинами
на вертикальные, сравнительно широкие плоскости. Высота скалы с этими
плоскостями около 4—6 метров над уровнем реки. У подножия скалы лежат свалившиеся
глыбы траппа, частично сглаженные и окатанные.
Цвет плоскостей скалы варьирует от
светло-желтого, порой оранжевого, до темно-коричневого. Во многих местах виден
темный скальный загар и еще более темные полосы с блеском металлического
оттенка. Этот густой «загар» характерен для базальта. На скальной поверхности
выступают также красные пятна различной интенсивности и разного размера. Пятна
эти, несомненно, естественные по происхождению. Может быть, пятна как раз и
способствовали тому, что скала эта привлекла внимание древнего человека,
подсказала сюжеты древним художникам.
Рисунки располагаются группами на
широких плоскостях. Есть и отдельные изображения. Основная масса рисунков
изображает животных — лосей. Все рисунки выполнены в одной технике: выбиты
мелкой точечной ретушью, образующей узкие желобки. Как правило, ширина
желобков около 1 —1,5 миллиметра.
Цвет выбитой поверхности почти
неотличим от цвета самой скалы и лишь на некоторых ярминских рисунках чуть
светлее. Это явное свидетельство глубокой древности: как правило, археологи
полагают, что чем темнее рисунок, чем глубже на скале такая патина, тем наскальные
изображения старше.
|