Отсюда следует, что уже тогда
имело место и взаимодействие, взаимопроникновение художественных традиций. Не
исключено, что владелец сумочки был даже женат на ненецкой женщине, которая и
сшила ему такую сумочку, тем более что в числе оставленного имущества есть и
предметы, которые составляют часть традиционных принадлежностей именно
женского туземного костюма: полулунные металлические подвески.
Остается вопрос: когда вышли в
путь безвестные мореходы? Крупнейший исследователь монетного дела на Руси
профессор Г. Спасский тщательно изучил уникальное собрание монет —
сохранившуюся в мерзлой почве Арктики денежную казну. И пришел к выводу, что ее
начали собирать не позже первой четверти XVII века, при первом царе из дома Романовых,
Михаиле Федоровиче.
Решающее значение для
определения возраста коллекции (1901 монета из залива Симса, 1435 — с острова
Фаддея, а всего 3336 монет), как ни странно, имеют фальшивые легковесные монеты
с именем Василия Шуйского, которые чеканились шведскими захватчиками в
Новгороде во время оккупации новгородской земли. Шведские фальшивомонетчики
выпускали такую монету с 1611 до 1617 года.
В составе коллекции нет еще
денег Михаила Федоровича, чеканившихся в Новгороде с 1617 года. Нет в ней и копеек
Христиана IV, чеканенных по типу и весу русских копеек в 1619 году согласно
договору с русским правительством для торговли с русскими пограничными
областями. Псковские монеты Михаила Федоровича, которые могли быть выпущены
лишь в те годы, когда завершилось Смутное время и улеглась тревога в западных
областях государства, тоже отсутствуют.
Соответственно уникальную
коллекцию монет, представляющую русский монетный чекан за несколько десятков
лет, кончили собирать около 1617 года. Тогда же, следовательно, вышли в далекий
поход участники этого мореходного предприятия. Всего вероятнее, из Ман-газеи.
За такое решение «голосует» и упомянутая" сумочка для огнива, весь ее
типично ненецкий орнамент.
В письменных документах нет
прямых указаний на состав и судьбу этой торгово-промышленной экспедиции самого
начала XVII века. Но она хорошо вписывается в известия о том, что русские
издавна ходили морем вдоль северных окраин Сибири, с запада на восток. Еще в
1525 году один из образованнейших людей своего времени, новгородец по
происхождению, прибывший послом в Рим к папе Клименту VII, сообщил, что «Двина,
увлекая бесчисленные реки, несется в стремительном течении к Северу и что море
там имеет такое огромное протяжение, что, по весьма вероятному предположению,
держась правого берега, оттуда можно Добраться на кораблях до страны Китай».
Занятые поисками прямых путей в Китай и Индию англичане и голландцы не раз слышали
в том же XVI и XVII столетиях от русских мореходов и охотников, с которыми
встречались в арктических морях, что к востоку от Ямала и Новой Земли лежит
хорошо известная русским морская дорога вплоть до устья Оби и даже далее.
К 1609 году относится известие
И. Массы о походе экспедиции морехода Луки, отплывшей еще в конце Смутного
времени. Она нашла «много различных и редких островов, рек, птиц, диких зверей
— все это далеко за Енисеем».
Согласно письменным источникам
уже в 1610 году в районе устья Енисея и Пясины появились кочи двинянина Куркина
с товарищами. Тогда же, в 1610—1616 годах, мангазейские казаки открыли путь на
реки Пясину и Хатангу. Одними из тех, кто прокладывал эту дорогу и были,
очевидно, мореплаватели, которые, может быть, впервые обогнули Таймыр и самую
северную оконечность материка Азии, мыс Челюскина. Обогнули и тем самым более
чем на два века опередили знаменитого путешественника А. Норденшельда, того,
что, дойдя до мыса Челюскина, воскликнул: «Мы достигли великой цели, к которой
стремились в продолжение столетий! Впервые судно стояло на якоре у самой
северной оконечности Старого Света!»
|