В 1719 году по указу Петра I на берега Тихого океана были посланы навигаторы И.М. Евреинов и Ф.Ф.Лужин. Царь поручил им ехать до Камчатки и тщательно исследовать тамошние места, дабы выяснить вопрос — "сошлася ли Азия с Америкой?". Для решения этой задачи геодезисты должны были предпринять плавание не только на юг и север, но и на восток и запад. Экспедиция Евреинова — Лужина доставила науке более верные, чем прежние, очертания Камчатки и цепи Курильских островов, но не дала ответа на вопрос о разделении Азии и Америки. Ответить на него удалось Берингу, который в 1728 году первым прошел проливом между Азией и Америкой из Тихого в Северный Ледовитый океан. Он же предложил снарядить экспедицию для исследования северного побережья России от Архангельска до Чукотского носа и для поисков никому еще не ведомых северо-западных берегов Америки. И вот в 1733–1743 годах происходит нечто невероятное. За 10 лет моряки русского флота выполняют такие грандиозные работы, на которые раньше потребовались бы столетия. И совершают это не одиночки, а целая армия подвижников — ученых и матросов, — геодезистов и солдат, натуралистов и морских офицеров, историков и казаков, переводчиков и жителей сибирских сел. Прежде всего они устремляются к берегам Ледовитого океана. Трудами Степана Малыгина, Дмитрия Стерлегова, Федора Минина, Василия Прончищева, Харитона и Дмитрия Лаптевых, Семена Челюскина, Петра Ласиниуса и многих других офицеров и матросов было описано побережье Евразии от Архангельска до Большого Баранова Камня, расположенного восточнее реки Колымы. Северные отряды Второй Камчатской экспедиции подчинялись Витусу Берингу. И хотя они действовали самостоятельно и независимо от капитан-командора, нельзя не отметить того обстоятельства, что, хотел этого Беринг или не хотел, но его проект Второй Камчатской экспедиции был одной из причин их создания. Совершенные ими открытия по своей ценности не менее значительны, чем вклад в географическую науку самого Беринга и его спутников. Мореплавателями были открыты и на протяжении сотен миль нанесены на карту западные берега Северной Америки, (от островов Баранова и Чичагова до полуострова Аляска), наиболее крупные острова Алеутской гряды, Командорские и еще несколько других островов в северной части Тихого океана, а также восточное побережье Чукотского полуострова. Еще раз было подтверждено существование пролива между Азией и Америкой. Карта западных берегов Северной Америки к северу от Калифорнии на значительных участках приобрела реальные очертания. Теперь Северо-восточной экспедиции предстояло продолжить великое дело Витуса Беринга. Прежде всего Биллингс, Сарычев и их товарищи должны были положить на карту северный берег Чукотского носа, чего не смог сделать отряд Дмитрия Лаптева. Им же поручалось и решение другой задачи Второй Камчатской экспедиции — поиски Северной "матерой" земли. Правда, академик Миллер, находившийся в свите Беринга, полагал, что великая земля — плод фантазии. Но проходили годы, и из Сибири поступали в Петербург все новые и новые сведения о земле, которую многие считали отдельной частью света. Особый интерес к ней усилился после путешествия Джеймса Кука и его спутников. Англичане дважды, в 1778 и 1779 годах, пытались пройти на север до Берингова пролива, и дважды их останавливали льды. Большинство участников этой экспедиции, и в их числе Биллингс, верили, что за льдами в Северном океане находится земля. В Иркутске Сарычеву показывали карту Михаила Татаринова, составленную здесь, в Сибири, в 1779 году. На ней был показан путь Кука к Ледяному мысу на Американском континенте. Но самое интересное заключалось в другом. На этой карте параллельно берегам Евразийского континента тянулись берега неведомой земли. Между устьями Индигирки и Колымы они были обозначены примерно на 79-м градусе северной широты. Затем спускались несколько к югу в районе Святого Носа. На меридиане Новой Земли берега простирались на 83-м градусе северной широты и, миновав на той же параллели Шпицберген, соединялись с северо-восточной частью Гренландии. Именно эту землю предстояло искать Северо-восточной экспедиции во время плавания из устья реки Колымы в Берингов пролив. В середине декабря 1785 года Сарычев добрался до берегов Лены. Река давно уже замерзла. Всюду виднелись торосы льда, прикрытые снегом. Среди этого хаоса льдин пролегала дорога. Лошади едва плелись, сани часто ломались. В день невозможно было проехать более чем 30 верст. Наконец 10 января 1786 года Сарычев добрался до Якутска. В этот день он записал в дневнике: "Якутск, построенный в 1647 году, самый старинный из всех здешних городов. Старая деревянная его крепость с башнями существует еще и ныне. Однако в некоторых местах ее стены уже обвалились. В ней каменное казенное строение и церковь… Все дома обывательские построены на старинный русский вкус. Между ними по разным местам рассеяны якутские юрты. Окошки в домах, за неимением стекол, у некоторых слюдяные, у других бывают пузырные, а зимою вставляются большие льдины, прикрепляемые к косякам снегом, облитым водой, от чего по жесткости здешных морозов так крепко примерзают, что никакая теплота в покоях не в силах их оттопить. Свет сквозь льдины бывает такой же, как и сквозь обмерзлые стекла". В Якутске Сарычев узнал, что здешние обыватели и чиновники в Охотск зимой не ездят. Они предупреждали, что путешественник может бесследно сгинуть среди бескрайних глубоких снегов в краю, где сотни верст не встретишь человека. Все советовали дождаться весны и плыть на судне по рекам. Однако Сарычев решил во что бы то ни стало добраться до Охотска по зимнему пути. Трудности и опасности его не пугали. Он сшил себе теплую одежду по местному образцу и, взяв двухмесячный запас провианта, пустился в путь верхом на лошади в сопровождении казака-переводчика и якутов-проводников. Первые две недели ехали населенными местами. Ночевали в якутских юртах. На почтовых станциях меняли лошадей. Затем пришлось идти через необжитые края. Сначала пробирались по долине реки Хандуга, где леса перемежались болотами. По словам Сарычева, следы дороги давно исчезли, и проводники вели лошадей по им одним приметным местам. Пройдя сто шестьдесят верст по берегам Хандуги, свернули в занесенную глубокими снегами безлесную долину, лежавшую между гор. Лошади и люди шли вперед с превеликим трудом. "Якуты, — записал Сырачев в дневнике, — место это называют чистым и стараются в один день засветло его переехать, опасаясь, чтоб не застигла вьюга: в таком случае может приезжих совсем занести снегом. Сказывают, что много бывало таких примеров, и что здесь погибали от того не только лошади, но и люди". Смелому путешественнику повезло. Весь день стояла солнечная тихая погода. Все были счастливы, что благополучно миновали это гиблое место. После долгого перехода по пустынной местности встретили юрту на берегу реки Кюнкуй. Здесь жил бедный якут, который не имел какого-либо скота. Пропитание своей семье он добывал рыбной ловлей и охотой на куропаток, которые водились в этих местах в великом множестве. Юрта оказалась очень тесной, так что ночевать пришлось на снегу. Отсюда всего семьдесят верст оставалось до ближайшего селения на Оймяконе.