Поселок каменного века располагался в центре нынешнего
на берегу холодного и чистого ручья. Раскопки в селе Кондон велись в течение
нескольких лет. Было обнаружено около десяти жилищ.
Эти жилища строились почти вплотную друг к другу. Они
не образовывали улицы, а были расположены, как соты в улье, почти примыкая одно
к другому. Жилища — полуподземные. Вначале выкапывали котлован глубиной до
одного-полутора метров и площадью до ста и более квадратных-метров. Землю рыли
при помощи каменных мотыг и вытаскивали, по-видимому, корзинами, сплетенными из
прутьев. У стен котлована вертикально ставились на расстоянии до полуметра друг
от друга столбы, которые оплетали ивовыми прутьями и потом обмазывали глиной.
В земле, заполнявшей котлован, и на его полу, в
особенности на самом дне и около стен, ученые обнаружили многочисленные
каменные изделия и обломки сосудов. Костей животных и костяных изделий не было.
Но кость в древних поселениях Амура из-за влажности и рыхлости песчаного грунта
вообще сохраняется очень плохо. Зато здесь, как и в Сучу, оказалось много керамики,
в том числе совершенно целые или раздавленные землей, но сохранившие свою
первоначальную форму глиняные сосуды. Некоторые лежали на боку, другие стояли,
третьи были перевернуты кверху дном. В одном из жилищ оказалось три сосуда,
вставленных друг в друга. Кремневые отщепы лежали целыми скоплениями в тех
местах, где производилась выделка каменных орудий, своего рода
"мастерских". У стен одного из кондонских жилищ уцелела также и кучка
пластинчатых наконечников стрел из кремня, плотно сложенных вместе и обращенных
остриями в одном направлении. Стрелы лежали, должно быть, связкой или в
колчане. Древки их сгнили, а наконечники сохранили свое первоначальное
положение.
Изделия из камня поражают удивительно тщательной
отделкой. Ножи и наконечники копий выструганы тончайшей ретушью с большой,
поистине ювелирной точностью. Большие массивные топоры, употреблявшиеся для
рубки деревьев, строительства лодок и других хозяйственных целей, отшлифованы
до блеска. Наконечники стрел, проколки, скребочки и прочий мелкий каменный
инвентарь отделаны особенно тщательно.
Неолитические мастера Амура обрабатывали орудия труда
с изумительной легкостью и изяществом. Это достигалось благодаря великолепному
знанию свойств камня, а также тысячелетнему опыту, который вырабатывался в
человеческом коллективе и передавался из поколения в поколение. Некоторые
орудия труда, особенно совершенные по отделке, применялись, по-видимому, для
различных ритуальных целей.
Различные украшения древние амурские мастера делали из
нефрита. Из него же изготовлены и блесны — нежного беловатого цвета со
светло-зелеными прожилками. Интересна история, связанная с находкой первой
такой блесны. В 1961 году на Среднем Амуре у села Новопокровки, на древнем поселении,
почти полностью распаханном, Окладников нашел первую блесну. Было много предположений
о назначении этого орудия. Но все они по разным причинам отвергались.
Непонятный предмет долго лежал у Алексея Павловича на столе. Как-то раз к нему
зашел его молодой сосед по квартире — отчаянный турист, аквалангист, спортсмен,
художник по специальности. Он взглянул на стол и удивленно воскликнул:
"Откуда, Алексей Павлович, у вас такая роскошная блесна?" Это и
решило судьбу неизвестной по назначению находки. Немедленно была налита в ванну
вода, к "блесне" приделана нитка, и она действительно заиграла в воде
точно так же, как играют ее современные сестры — блесны на спиннингах у
рыболовов. Радости ученого не было границ. Ведь это была первая в мире блесна!
Нигде еще в неолитических стоянках, возраст которых более пяти тысяч лет, не
найдено ничего подобного. Но едва ли стоит удивляться, если вспомнить, что
основным занятием нижнеамурских племен в неолите было рыболовство. Его развитие
в полной мере компенсировало отсутствие земледелия. Рыба была здесь основной
пищей, а рыболовство — главным занятием и основным источником существования.
Неолитические племена Нижнего Амура создали не только
самобытную материальную культуру, но и прекрасное искусство.
В жизни встречается не так много дней, события которых
мы ясно и отчетливо запоминаем. Пятое сентября 1964 года было для меня одним из
таких дней.
Моросил легкий дождь. Земля раскисла, и наша
археологическая группа медленно пробиралась вдоль берега Амура, скользя на
крутых уступах. Накануне вместе с Алексеем Павловичем и Славой Жалковским —
художником, неизменным спутником многих экспедиций, мы приехали в село
Вознесенское. Было еще светло и Алексей Павлович предложил сходить к берегам
Амура в надежде найти что-нибудь интересное.
Прошло часа два-три, мы успели вымокнуть и хотели
поворачивать обратно, но Алексей Павлович решил осмотреть еще высокий берег на
излучине неподалеку от нанайского села Хунгари. Он шел по верхнему краю берега,
а мы со Славой пробирались внизу. Амур в этом месте во время наводнений %размывает
берег, и нам стали попадаться каменные орудия. Находили то большой, хорошо
отшлифованный топор, то прекрасно отретушированный нож или наконечник стрелы из
прозрачного халцедона. Вскоре забыли о дожде и началась увлекательная
"охота". Один за другим мы удивленно и радостно кричали: "Ура! У
меня копье!.. Скребок!.."
И вдруг я заметил большой глиняный черепок. Когда я
поднял его и вытер налипшую грязь, то вначале не поверил своим глазам. Он был
покрыт яркой малиновой краской, и на нем виднелся какой-то непонятный орнамент.
Не знаю, то ли вид был у меня не совсем обычный, то ли я закричал громче, чем
следовало, но Алексей Павлович и Слава сразу же очутились возле меня и стали
рассматривать удивительную находку. Скоро мы обнаружили еще несколько точно
таких же черепков.
На следующий день, вооружившись лопатами и ножами, мы
стали осторожно, слой за слоем, расчищать это место. Крашеные черепки
попадались не очень часто, зато встречалось много каменных орудий.
Прошло несколько дней. Утром мы отправлялись на берег
Амура, а вечером "колдовали" над черепками, пытаясь их склеить. И вот
в один из вечеров, совсем неожиданно из черепков, которые подходили друг к
другу, собралась маска-личина.
…Сердцевидный мягкий овал лица, глубокий вырез рта и
чуть выпуклые губы. Глаза непропорционально большие в виде двух реторт. Очень
осторожно выдавлен нос, так, что трудно сказать, где он начинается. Вся
поверхность лица, за исключением глаз, была покрыта мелким сетчатым орнаментом.
Рядом с лицом — какие-то изображения в виде лап с когтями. Изображение нанесено
на верхнюю часть большого слабопрофилированного сосуда.
Позднее удалось найти еще одну маску меньших размеров.
В ней глаза показаны в виде глубоких прочерченных кругов.
Очень интересно выражение лиц этих масок. Второе
изображение больше похоже на человеческое лицо с широко раскрытыми глазами. В
нем больше мягкости и очарования. А первое сильно напоминает сакачи-альянские
маски-личины. От него также веет каким-то холодом и угрозой.
Жаль, что Амур унес и похоронил часть этого
удивительного сосуда. Несмотря на самые тщательные поиски, нам удалось собрать
только несколько фрагментов, из которых трудно вылепить единое целое. Но вполне
возможно, что первая маска-личина, находящаяся в верхней части сосуда, у
венчика, — какое-то божество.
В нижней части сосуда с двух сторон (нами найдена еще
половина личины, аналогичная второму изображению) нарисованы два его помощника,
служителя божества. А вокруг — орнамент из кружочков, спиралей, волнистых
линий.
Несомненно одно: сосуд был сделан талантливой рукой
большого мастера, который сумел не только вылепить изображения, но и вложить в
них глубокое содержание.
При раскопках этого поселения были найдены обычные для
Нижнего Амура сосуды, украшенные спиральным орнаментом и амурской плетенкой. В
Вознесенском найдены такие же, как в Кондоне, каменные топоры, копья, наконечники
стрел. Много обнаружено древней посуды. Большинство сосудов покрыто затейливым,
резным орнаментом. Но наиболее часто сосуды украшались спиралью. Причем она,
опоясывая изделие, не прерывалась: одна спираль точно вписывалась в другую.
Часто, прежде чем прочертить их линии, древние мастера-художники покрывали всю
поверхность мелкими оттисками штампа в виде гребенки. Такая же спираль, как на
сосудах в неолитических поселениях у Вознесенского и Кондона, прослеживается и
среди наскальных изображений у села Сакачи-Аляна. Некоторые личины представляют
собой как бы непрерывно развертывающуюся полосу. Она начинается обычно от
правого глаза маски, окружает его, и концентрическими окружностями сплошь
заполняет всю личину.
Художники, оставившие рисунки на глыбах у
Сакачи-Аляна, маски-личины у Вознесенского и в Кондоне, жили в одно время и
были родственны. Они относятся к одной нижнеамурской культуре. У них были те же
традиции, та же техника обработки камня, единое, высокое и оригинальное искусство.
Как бы в дополнение этому в 1964 году при раскопках на поселении у Кондона, рядом
с целой группой сосудов, украшенных спиральным орнаментом, найдена статуэтка
молодой женщины. По совершенству техники исполнения и выразительности ее можно
считать одним из ярчайших образцов искусства каменного века. Нежная красота,
спокойствие и строгость запечатлены искусной рукой древнего мастера в небольшом
портрете. Уместно напомнить, что почти все женские скульптуры того же времени в
Европе и в Средней Азии передают в основном отличительные признаки женского
пола. Их связывают с культом плодородия. Совсем в другом стиле выполнена
амурская статуэтка. Основное внимание древний ваятель уделил лицу. Оно юно и
одухотворенно. Но это не главное. Главное в том, что это скорее всего
индивидуальный портрет. Все черты лица вылеплены тщательно и любовно. Трудно
даже предположить, что древние мастера могли одновременно создавать и наводящую
ужас маску божества, и образ совсем земной, обаятельной женщины.
Не только думы о завтрашнем дне, о пище и крове
беспокоили народы Амура пять тысяч лет тому назад. Помня и остро чувствуя
прекрасное, они сумели и выразить это чувство, оставив нам яркие рисунки на
камнях, своеобразный орнамент на сосудах и, наконец, воплощение идеала красоты
в образе женской фигуры.
У нижнеамурских племен в каменном веке была высоко
развита не только духовная, но и материальная культура. Не случайно, что ими
изобретена и первая в мире блесна.
|