Алексей Павлович принимает решение, которое подсказали
мудрость и опыт, выработанные поколениями археологов: "Не спешить!"
Поспешность может испортить все. Решено было оставить всю эту часть пещеры
нетронутой до конца работы, до вскрытия всех культурных слоев. А их здесь было
пять.
Прежде нужно осторожно и постепенно снять вокруг
черепа все пять слоев, слой за слоем. Только потом можно было уверенно сказать,
к какому точно слою относится череп — иными словами, когда жил и умер этот
человек. Ведь он мог быть захоронен долгое время спустя после того, как
пещерные люди покинули свое убежище.
Никто не знал, что ждет археологов под этими двадцатью
сантиметрами пещерных отложений. Ведь во всем мире до сих пор обнаружено было
не более двадцати останков людей мустьерского времени, а в Советском Союзе
всего лишь два. Причем в одном случае в пещере Киик-Коба в Крыму уцелел костяк
ребенка, настолько плохо сохранившийся, что слово "уцелел" применимо
к нему условно и относительно. От второго же костяка из Киик-Кобы сохранилось,
к великому сожалению ученых, тоже слишком мало: всего лишь кости голени и стоп,
а также кисть руки и более ничего.
А тут лежал полный, только лишь раздавленный тяжестью
земли, череп. Если это был неандерталец, то они наткнулись на первый в Союзе
череп неандертальского человека…
Прошли долгие томительные дни ожиданий и размышлений.
Раскопки подходили к концу. Дошла очередь и до поразительной находки. Теперь
уже всем было ясно, что она находится в мустьерском слое. И, следовательно, найден
первый на территории Советского Союза череп неандертальского человека, вернее,
почти полностью сохранившийся скелет.
Тщательный осмотр скелета подтвердил: обнаружен
неандерталец! Найден первый и до сих пор единственный в Советском Союзе череп
человека среднего палеолита: мустьерского охотника на горных козлов — сибирских
козерогов. Как же не поделиться радостью открытия с верными друзьями, с рабочими,
которые делили с археологами свои лепешки — "нон", вместе пили из
кожаного бурдюка чистую воду пещерных родников? Это их сильные руки выгребали
наружу из пещерной тьмы влажную глину, это их гибкие пальцы старательно очищали
ножами и кисточками пыль тысячелетия с каменных орудий и огромных рогов горного
козла.
Не раз приходилось археологам удивляться мужеству и
ловкости горцев, рабочих экспедиции. Перед ними высилась отвесная стена ущелья;
нужно было сделать немалый крюк по узким карнизам скал, чтобы обогнуть
кажущуюся неприступной скалу, обогнуть с немалым трудом и риском. На каждом
шагу внизу — темная пропасть, заглянуть в которую и хочется и страшно: того и
гляди — выскользнет камень из-под ног, загрохочет лавина, увлекая за собой и
человека. И вдруг смотришь: на какой-то, невидимый снизу, ничтожный выступ
скалы взбирается проводник. Разматывает чалму и бросает ее конец вниз. Там
узкую ленту ткани ловко ловит другой. Хватается за чалму, тянется вверх. А
первый скалолаз, цепкий и гибкий, уже взбирается выше. За ними — третий и
четвертый, тем же способом, непостижимым для непривычных… Но вся эта группа
победителей скал — не чемпионы, а просто охотники, пастухи. В недоступной,
казалось бы, высоте обнаруживаются вдруг на фоне ярко-синего, почти темного
неба их фигуры.
Как же не рассказать им, героям скал Гиссарского хребта,
эту повесть об их предках, о мальчике, который появился перед нами из темной
глубины тысячелетий?
Тридцатые годы еще были тревожными в Средней Азии.
Небольшая экспедиция, затерянная далеко в горах. Бесхитростные, трудолюбивые
охотники и пастухи, впервые попавшие на раскопки. Неожиданное открытие. Так
тесно переплелось далекое прошлое и настоящее. Сколько умения, выдержки требовалось
тридцатилетнему ученому, чтобы завоевать сердца своих помощников, не нарушить
их обычаи и сохранить верность и дружбу. Потом будет не одна сложная, почти
приключенческая ситуация с транспортировкой находки, пройдет еще много дней и
недель, пока коллекцию в целости и сохранности не доставят в Ленинград, а
уникальный череп не будет торжественно и бережно упрятан в огромный институтский
сейф.
Когда ученый мир облетело известие о замечательном
открытии в Средней Азии, к Окладникову пришли десятки писем и телеграмм. В 1949
году вышла в свет книга "Тешик-Таш", в которой тщательно и
скрупулезно были проанализированы факты, связанные с раскопками и обнаруженным
скелетом. Обвалившаяся со свода грота глыба раздробила череп на десятки мелких
кусочков, но благодаря ювелирной работе антропологов он был полностью восстановлен.
Советские ученые Синельников и Гремяцкий подробно описали в монографии детский
скелет и череп. Они вместе с Окладниковым были удостоены Государственной премии
за свое выдающееся открытие. Известный скульптор и антрополог Герасимов, давний
друг Алексея Павловича еще по иркутскому археологическому кружку, на основании разработанной
им методики восстановления лица по черепу в 1942 году сделал первую
реконструкцию неандертальца из Тешик-Таша, сперва вдвое меньше настоящего
размера. Позднее Герасимов выполнил фигуру в натуральную величину. Это был
мальчик, испугавшийся змеи.
Сейчас это уже давняя история науки. Но в то время
существовало множество реакционных расистских теорий, согласно которым народы
делились на исторические и внеисторические, на те, которые способны к
творчеству, и на отсталые в своем развитии. К таким относили реакционные ученые
и обитателей Средней Азии. Открытие захоронения неандертальского мальчика в
этих краях полностью перечеркивало подобные теории. И не менее важным было то
обстоятельство, что передовая методика раскопок и последующие тщательные исследования
позволили реконструировать сам обряд захоронения, свидетельствующий о наличии
уже в то время, на неандертальской стадии в развитии человеческого общества,
сложного мировоззренческого комплекса.
Люди, жившие в гроте Тешик-Таша много тысяч лет назад,
занимались охотой на горных козлов: свидетельство тому — кости, обнаруженные в
пещере. Охотились неандертальцы не только на молодых животных, но и на опытных
самцов-"кийков", о чем убедительно говорят гигантские рога из разных
слоев грота. При примитивном охотничьем вооружении мустьерского времени
решающее значение, по мнению Окладникова, имели коллективные способы
охотничьего промысла.
В холодные дни неандертальцы надевали на себя одежды
из шкур животных и согревались у костра из арчи. Здесь же, у костра,
первобытные мастера изготавливали и каменные орудия: скребла, скребки для
обработки шкур и изделий из кости и дерева, остроконечники, грубые ножи и
другие необходимые инструменты.
Раскопки в Тешик-Таше позволили установить, что скелет
не был останками случайной жертвы какой-нибудь катастрофы, вроде горного обвала
или же трупа, просто брошенного в гроте. Здесь сохранились следы настоящего,
вполне намеренного захоронения.
Прошло много лет… 1974 год. Группа советских ученых в
уютной лаборатории профессора Колумбийского университета Ральфа Салецкого.
Тишина. Всегда шумные коридоры одного из крупнейших американских университетов
сегодня пустынны. 4 июля — день независимости Америки, и во всем университете
только шесть человек: хозяин — Ральф Салецкий, который увлеченно рассказывает о
своих замечательных раскопках в пещере Шанидар в Ираке, и пять советских
ученых. В Шанидаре американскому археологу удалось раскопать несколько
неандертальских погребений, в том числе одно совершенно уникальное: захоронение
старика с ампутированной в детстве одной рукой, калеки по рождению.
Захоронение, как показали спорово-пыльцевые анализы, было засыпано сверху
цветами. В середине рассказа профессор, обращаясь к Окладникову, воскликнул:
"Если бы не ваши уникальные открытия в Средней Азии, ученый мир еще долго
смотрел бы на неандертальцев как на животное. А вы в числе немногих увидели в
нем прежде всего человека — человека со сложным комплексом чувств и
переживаний…"
Много полевых сезонов провел Окладников в Средней
Азии. Он изучал памятники палеолита, мезолита и неолита. Работал в Фергане и
отрогах Гиссарского хребта, в Прикаспии и Таджикистане. Многочисленные его
ученики продолжают начатое им изучение древнейших этапов в истории человека в
Средней Азии.
Не только исключительное трудолюбие и
энциклопедические знания помогали Алексею Павловичу открывать новые главы в
истории прошлого человечества, но и редкая интуиция, и счастье полевого
исследователя. Именно Окладниковым было начато и поразительно много сделано по
изучению древнейшего прошлого народов Центральной Азии.
В 1949 году в Монголии начинает работать
советско-монгольская историко-археологическая экспедиция под руководством
члена-корреспондента АН СССР С.В. Киселева. Она развернула исследование
археологических памятников от палеолита до эпохи Чингисхана.
В первый же год ее создания в ней принял участие
Окладников в качестве руководителя специального палеолитического отряда. С этой
поры ученый полюбил бескрайние монгольские просторы, мудрых и гостеприимных
аратов, готовых всегда, когда нужно, прийти на помощь или хотя бы просто от
души угостить чашкой монгольского сутэ-цая, чая с молоком, хорошо освежающего и
утоляющего жажду.
Алексея Павловича влекли к себе тайны глубинной
истории Центральной Азии, проблемы становления здесь человеческого общества.
Была ли Азия прародиной человека? — эта загадка, давно волновавшая ученых,
могла быть раскрыта многолетними исследованиями в самых разных районах
Монголии.
Он часто вспоминал свою первую встречу с Монголией:
"Ранним весенним утром 1949 года наш самолет опустился на аэродроме в
Улан-Баторе. Спустя два дня, под грохот грозы и в блеске молний, мы подъехали к
Эрдени-Цзу, где у монастырской стены толпились просторные войлочные юрты археологической
экспедиции. За высокой каменной стеной стояли древние храмы, с причудливыми
фигурами драконов и мифических зверей: перед золотым колесом преклонили колени
две лани — символ победы учения Будды.
|