Улица Александра Радищева
Уже опали листья с деревьев. Слабо грели лучи октябрьского
солнца. Деревянный Иркутск дымил
сотнями печных труб. Уличную тишину нарушал
только перезвон церковных колоколов. Вот с берега Ангары к Московским воротам
подошел плашкоут. С него съехали две ямские кибитки и по
пыльным улицам направились к дому
генерал-губернатора. Когда они остановились у подъезда, из первой кибитки
вышел мужчина выше среднего роста в овчинном тулупе: на вид ему было за 40, прямой
нос, глубоко посаженные печальные глаза, из-под меховой шапки проглядывали уже поседевшие волосы. За ним вышла женщина,
еще моложавая. Супруги помогли двум маленьким детям выбраться из кибитки.
Позевывая, сошли два усатых фельдъегеря. Все направились внутрь здания.
Губернатор Пиль был уже предупрежден о приезде необычного «государственного
преступника».
В кабинете ссыльный
Радищев передал Пилю письмо от графа Воронцова. Губернатор вскрыл конверт, прочитал,
на его лице засияла лукавая улыбка. Да и как же, ведь это письмо от президента
Российской коммерц-коллегии. Пиль был обязан ему знакомством и содействиями в
устройстве личных дел.
— Да, да, Александр
Николаевич, — не поднимая головы, проговорил губернатор, — о вас мне граф уже
писал. — Кстати, и деньги для вас послал. Пиль открыл стол и передал Радищеву
пачку ассигнаций.
— Еще есть вам книги,
какие-то инструменты, вы их можете получить у секретаря.
Радищев попросил
разрешения пробыть в Иркутске несколько дней. По поручению Воронцова он должен
собрать некоторые сведения о кяхтинской торговле.
Губернатор разрешил.
— Прошу только
воздержаться от надомных посещений, — с солдатской прямотой добавил он. — Ведь
при вас два этаких цербера состоят. Лучше заезжайте в трактир Семиволосовых,
дайте фельдъегерям по червонцу, пусть пьют, а сами гуляйте, где пожелаете.
В Иркутске Радищев
прожил два с половиной месяца. Город ему понравился, он понял его значение и
увидел историческую перспективу. В письме Воронцову Радищев писал: «Иркутск
есть город, который, особливо благодаря его обширной торговле, заслуживает
внимание отменного. Он есть склад всего торгового дела сей губернии, исключая
те товары, что, не попадая на него, идут из Якутска прямо в Енисейск...
Иркутск, будучи теперь истинным центром сибирской торговли, будет
распространяться паче и паче и, если можно проницать слабыми нашими взорами в
будущее, он по положению своему определен
быть главою сильныя и обширныя области...».
В Иркутске Радищев собрал материал о Кяхтинском торге. Здесь же он
встретился с известным мореплавателем Григорием Шелиховым, вернувшимся из
Охотска. Их задушевная беседа состоялась в конторе «Северо-Восточной
Американской компании». Шелихов рассказал Радищеву о своем заманчивом плане —
связать Сибирь с Европой кратчайшей дорогой через Таймыр — Вайгач — Белое и Баренцово
море.
Александра Николаевича
увлек смелый замысел так нужного для России Северного морского пути. Он даже
высказался быть участником этого похода, но... ему предстоял другой дальний
путь. Писатель-революционер с гордостью заявил тогда о себе:
Ты хочешь знать: кто я?
— что я? куда я еду — Я тот же, что и был, и буду весь мой век; Не скот, не
дерево, не раб, но человек! Дорогу проложить, где не бывало следу. Для борзых
смельчаков и в прозе, и в стихах, Чувствительным сердцам и истине я в страх В
острог Илимский еду.
Так за свое «Путешествие
из Петербурга в Москву» Радищев совершал длинные и мучительные пути из Петербурга
в Илимский острог.
|