Улица Федора Лыткина
В большом зале дома
Второва шли горячие споры.
Второй съезд Советов
Сибири обсуждал неотложные дела. Среди делегатов преобладали большевики. Эсеры
и меньшевики, чувствуя свое бессилие, бесконечными речами, предложениями,
поправками стремились сорвать работу съезда. Но время было уже не то. Шел
февраль 1918 года. Большевистские Советы окрепли и упрочили свое положение.
После бурных премий большинством голосов была одобрена политическая линия
Центросибири. Затем слово о проекте организации Советской власти в Сибири
предоставили делегату от Томского Совета
Федору Матвеевичу Лыткину.
Это был один из
центральных вопросов съезда. Нужно было четко определить права и обязанности
местных Советов: жизнь предъявляла им многообразные и сложные требования.
Нужно было срочно решать различные хозяйственные задачи, организовать борьбу с
контрреволюцией. Многие предполагали увидеть сейчас на трибуне человека в
годах, умудренного жизненным опытом. Но на сцену быстрым шагом, чуть ли не
бегом, взошел среднего роста юноша лет двадцати. По залу пронесся легкий шумок.
Но вот молодой томский
делегат заговорил и постепенно завладел вниманием зала. Лыткин приводил высказывания
Ленина, ссылался на первые советские декреты, убедительно обосновывал предлагаемую
в проекте организацию советского управления Сибири. Этот проект, который
нередко называется в литературе первой Советской Конституцией Сибири,
многообразное революционное творчество масс подчинял единой задаче, утверждал
стройную систему советских органов, их состав и функции, выступал против
беспорядочности, анархизма и сепаратизма.
Высшим органом власти в
Сибири оставался съезд сибирских Советов. Он избирал ЦИК Советов Сибири
(Центросибирь). Съезд принял проект организации советского управления Сибири,
а также и обращение к трудящимся Сибири, тоже написанное Ф. Лыткиным, в
котором, предупреждая об опасности, грозящей Советской Республике со стороны
внешних и внутренних врагов, призывал к революционной бдительности и к тесному
сплочению вокруг власти Советов. Большевик Лыткин был избран в новый состав
Центросибири, стал комиссаром внутренних дел: он также был избран делегатом на
IV Чрезвычайный Всероссийский съезд Советов.
Потом Федор Лыткин стал
членом Президиума и товарищем председателя Центросибири, возглавил комиссариат
Советского Управления Сибири. Он непосредственно руководил местными Советами
по практическим вопросам. Лыткин работал с присущей ему энергией и энтузиазмом.
Он не терпел никаких отклонений от принципов большевистской линии. С Лыткина
брали пример. А ведь тогда ему было немногим более двадцати. Но за его плечами
стоял большой опыт революционной борьбы, яркая насыщенная событиями жизнь.
...Родился Федор в селе
Никольском Тулунской волости. Мать его Анна Лукьяновна Карташова была русская,
отец — ссыльный курд. Но формально Федор считался сыном бурята Матвея Лыткина —
первого мужа матери. Федор рано остался без отца, матери тяжело было поднимать
троих детей. Благодаря способностям Федор с отличием окончил начальную школу в
Тулуне и поступил в Иркутскую мужскую гимназию. Здесь он сблизился с революционно
настроенной молодежью, вступил в нелегальный социалистический кружок, который
возглавлял связанный с Иркутским комитетом РСДРП П. Парняков. В кружке изучали
труды Маркса, Энгельса, Ленина, устраивали дискуссии по литературе и
искусству, на политические темы, издавали рукописный журнал «Наша работа» с
подзаголовком «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» Лыткин стал самым активным
и авторитетным членом кружка, у него формируется марксистское мировоззрение,
развиваются способности пропагандиста и публициста. Здесь проявилось его и
поэтическое дарование; он публикует первые стихи в журнале. Они дышат пафосом
революции. В одном из стихотворений первого его сборника «Песни юности» (1915
года), предсказывая грозу, молодой поэт писал:
Во мраке самовластья
Я вижу революции
кровавые огни.
Навстречу мчатся дни
Великого волнения и счастья.
В том же году полиция
обнаружила нелегальный журнал. Лыткину пришлось уйти из гимназии и покинуть
Иркутск. Памяти тех дней звучат его гнев-иые стихи о «могильщиках, душителях
свободы».
Итак, я осужден
За честно, свободно
сказанное слово,
За пламенный порыв к
скорбящему народу,
Вы губите меня, вы зажимаете
мне рот. Слепцы!
Кричу не я, кричит
народ!
Меня задушите, а как
Россию?
Всю спрячете в застенки
вековые?
Иль в кровь расхлещете
нагайкой и кнутом?...
|