После крупного провала
Иван Сурнов переменил квартиру, паспорт, сбрил бороду и усы, надел очки и
поступил мясником в одну из городских артелей. Ему и секретарю Иркутского
подпольного комитета К. В. Миронову1 выпала трудная работа. Нужно было
восстановить деятельность всей партийной организации.
К ноябрю 1919 года
Иркутская большевистская организация значительно окрепла: она установила связь
с другими городами. Оттуда стали прибывать свежие партийные кадры. Из
Владивостока приехал иркутянин, опытный руководитель А. А. Ширямов. Он
возглавил сибирский областной партийный комитет. Все члены партии находились
на военном положении. Разработан план восстания. Но выступать рано, реальное
соотношение сил не в пользу большевиков. Одних только белочехов в Иркутске
насчитывалось свыше пяти тысяч. В их руках находилась железная дорога. На
вокзале располагались иностранные миссии во главе с французским генералом
Жаненом. Интервенты боялись большевиков, но, видя неминуемый конец
колчаковщины, не возражали против борьбы с ней под «демократическим лозунгом»
— о созыве Учредительного собрания. Интервенты теперь решили сделать ставку на
эсеров и меньшевиков.
В середине ноября на Всесибирском
совещании эсеры и меньшевики создали свой штаб восстания, так называемый
Политцентр. Он проводил агитационную работу в основном в верхах, среди офицерства
и интеллигенции, в то время как деятельность большевиков охватывала солдат,
рабочих и крестьян.
Восстание против
колчаковщины началось в Иркутске 24 декабря. Первыми выступили солдаты в
Глазковском предместье. Их поддержали рабочие-железнодорожники. Вскоре
восстание перекинулось в Знаменское предместье. Образовался Ушаковский фронт.
Сибирский большевистский комитет, а также губернский комитет и его военный
штаб решили принять активное участие в боях и постепенно забрать руководство в
свои руки.
Военный штаб губкома
партии большевиков был преобразован в Центральный штаб рабоче-крестьянских дружин.
Создалось два центра повстанцев. Политцентр, который формально возглавлял восстание,
и Штаб рабоче-крестьянских дружин, в его руках сосредоточивалось фактическое
руководство боевыми действиями. Центральный штаб, а также губком партии
разместились в помещении бани, в конце Якутской улицы.
Для проведения партийных
директив в жизнь и контроля за деятельностью Политцентра большевики послали в
его состав своего представителя — Ивана Сурнова.
Уже несколько дней в
городе идут кровопролитные бои. Колчаковцы звереют. Они бьют по Знаменскому
предместью крупнокалиберными артиллерийскими снарядами, чем вызывают большие
разрушения. Артиллерия же повстанцев не отвечает — берегут население. К вечеру
29 декабря колчаковцы начали обстреливать тюрьму. Уже полуразрушена стена,
побиты стекла. А ведь там было много политических, особенно большевиков.
— Политзаключенных нужно
немедленно освободить, — требует Сурнов на заседании Политцентра.
— Так-то так, — отвечает
ему елейным глосом председатель. — А что скажет генерал Жанен?
— Трусы вы, — резко
бросает И. Сурнов. — Вы нас боитесь больше, чем колчаковцев. Если не хотите
освободить политзаключенных, тогда я от имени своего штаба требую допустить
меня в тюрьму для ее обследования.
Политцентровцы замялись.
Долго тихо говорили между собой. Наконец разрешили обследовать тюрьму, но... с
представителем Политцентра.
И. Сурнов со своим
отрядом прошел в тюрьму. От начальника он потребовал вызвать Ивана Бурсака.
Старый товарищ при встрече расстроился, прослезился.
— Нас здесь несколько
сот человек. Восемнадцать ждут расстрела. Всюду пахнет порохом. Мы не знаем,
что творится вокруг.
— Успокойся, Иван, я для
этого и пришел к вам. Все вы сейчас нам очень нужны. Составь списки политзаключенных,
но чтобы уголовники не знали. То же самое передай в женские казармы. А сегодня
вечером я приду. Ждите...
|