В ДЕБРИ ВОСТОЧНОГО САЯНА
11 мая 1960 года мы опять вылетели из Нижнеудинска.
Мой сослуживец Александр Борисов и Володя Чабаненко — двадцатитрехлетний
рабочий, член Ленинградского турклуба — прильнули к иллюминаторам.
Посматривая на заснеженные Саяны, на скованные льдом
ленты рек, я думал о том, как сложится наше путешествие. Довольно сильный
попутный ветер ускорил наш перелет, и через час десять минут мы, наконец,
увидели Гутару. Описав над аэродромом круг, летчик круто бросил самолет в глубь
ущелья. Еще минута — и мы на знакомой земле. Об этом мгновении я мечтал
целый год.
На краю аэродрома вырос новый добротный дом, белеющий
свежеобструганными бревнами. Около него нас встретили незнакомые люди. От них я
узнал, что Геннадий, у которого мы останавливались в прошлом году, в поселке уже
не живет. «Председатель колхоза Щекин и проводник Григорий Тутаев в горах, а
сейчас заведует всем заместитель председателя Василий Ильич Пустохин».
Товарищи остались ожидать лошадь для перевозки груза с
аэродрома в Гутару, а я пошел в поселок, чтобы подыскать место, где можно было
бы остановиться на ночь. По пути к правлению колхоза встретил много знакомых. Люди
интересовались, почему не приехали мои прошлогодние товарищи Володя Дворкин и
Вениамин Глебов. Я ответил, что служебные обстоятельства не позволили им снова
принять участие в походе, но они здоровы и передавали всем привет.
В правлении встретился с Василием Ильичем. Он
усомнился в возможности заброски наших грузов на Орзагай. «Снегу много —
не пройти. И в прошлом году отпуск у вас ранний был, а в этом совсем
неподходящий. Тутаев в тайге, а кроме него никто уверенно не проведет. Оленей
погубить можно. Да вы не расстраивайтесь, он должен вот-вот вернуться».
Но все затруднения разрешились сами собой: вечером из
тайги вернулся Григорий. Встреча была радостной. Мы обнялись и расцеловались.
Он сказал, что обязательно пойдет с нами: «Отдохну
только день… И проведу на Орзагай…»
Когда были решены все организационные вопросы, я повел
Григория знакомиться со спутниками.
Утром Саша и Володя, встав пораньше, решили пройтись
вдоль реки, посмотреть, как выглядит еще не проснувшийся поселок, а я занялся
грузами. Кроме того, мне необходимо было поговорить со знающими людьми об условиях
плавания на плоту по Агулу и Кану. Ведь выходить из Центрального Саяна мы
планировали по одной из этих рек.
Мои спутники вернулись через час возбужденные. На
опушке видели рябчиков, причем Володя, как рыбак, раздвигал руки и уверял меня,
что они были «вот такие»…
На окраине Гутары можно увидеть не только рябчика,
сюда в прошлый наш приезд даже рысь забралась, хотела лисицей из питомника
закусить.
Прибежал мальчонка: «Дяденька, из тайги вернулся
Щекин!». Конечно, сразу же пошел к нему. Посидели, поговорили. Жизнью все
довольны. Заработок из года в год лучше.
«Соболевали в этом году хорошо, — говорит
Александр Иванович, — некоторые по пятьдесят соболей добыли за полтора
месяца. А пятьдесят даже самых обычных соболей дают колхознику от десяти до
пятнадцати тысяч рублей. Я и сам промышлял в паре с Тутаевым…»
Между тем погода испортилась. Сначала поселок утонул в
холодном тумане, затем пошел мелкий дождь, его сменила снежная крупа, опять
дождь…
На другой день проснулись мы довольно рано. Володя
выглянул в окно и восторженно проговорил: «Погода — мечта!»
Как и в прошлом году, Григорий назначил выход на
послеобеденное время. Оленей он привел часов в одиннадцать и мы занялись
работой. Целый час возились с тюками и ремнями.
Пока Григорий занимался оленями, проверял оружие и
запас патронов, в чем ему помогала его супруга, кстати сказать, русская, мы с
Сашей Борисовым сделали по нескольку фотоснимков.
Но вот, наконец, все готово. Можно начинать поход.
|