Даже комендант крепости, генерал Алопеус, пожелал
познакомиться с ним, поздравил его с освобождением, а затем прочел наставление,
увещая уважать установленные порядки. Во время речи он искусно лавировал между
местоимениями «ты» и «вы».
Григорию Николаевичу выдали штатское платье и
позволили выходить из тюрьмы без конвоя в ожидании отправки этапом в Петербург.
Он воспользовался этим, чтобы отправиться на берег моря, которого никогда не
видел. Ясинский выразил свое внимание еще тем, что велел фельдфебелю купить
Потанину новый костюм вместо поношенного и рассказал ему о порядках в той
казарме столицы, куда он должен был явиться с этапом. Эти порядки позволяли
свободно отлучаться в город после вечерней и утренней переклички. Ясинский
также посоветовал Григорию Николаевичу написать письмо в редакцию «Русского
слова» с сообщением о своем предстоящем приезде, чтобы друзья могли встретить
его на Финляндском вокзале. Он поручил фельдфебелю проводить из тюрьмы этап
пересыльных до города Свеаборга и там положить коменданту, что в составе этапа
Потанин отправлен в Петербург.
В Гельсингфорсе солдат отправили на гауптвахту, а
Потанина отвели в канцелярию коменданта, где его оставили на ночлег; здесь ему
устроили постель на одном из письменных столов: принесли матрац, подушку,
простыни и одеяло. После многих ночей на арестантских нарах улечься на постель
с чистыми простынями было очень приятно. Комендант прислал чай и хлеб, а его плац-адъютант,
пришедший навестить Григория Николаевича, долго беседовал с ним; оказалось, что
он раньше служил в Омске и слышал о процессе «сепаратистов». На следующее утро
он пришел на вокзал и устроил этапу удобное помещение в вагоне.
В Петербурге Григория Николаевича встретили сибирский
поэт Омулевский и писатель Засодимский. Он провел с ними и их знакомыми
несколько дней, являясь в казарму, куда людей, высылаемых по этапу из столицы,
собирали только на вечернюю и утреннюю переклички. Потом его перевели в пересыльную
тюрьму, откуда каждый раз с этапом отправлялась партия в 200—300 человек
высылаемых беспаспортных лиц без определенных занятий, подозреваемых и т. п. С
такой толпой, окруженной конвоем, шел Потанин в наручниках из
тюрьмы на Николаевский вокзал. Все были скованы по рукам попарно, а каждые три
пары были соединены проволокой в связку по шести человек. Железо звенело,
шествие этапа будоражило улицы, по которым он проходил. На вокзале всех
посадили в арестантские вагоны.
В Москве этап поместили в пересыльной тюрьме,
перестроенной из манежа, в огромной зале. Здесь происходила проверка партии:
арестантов вводили по одному в комнату, где чиновники проверяли показания и
приметы по статейному списку. Они обращались с арестантами, как с домашним
скотом. Один из них стал требовать от Потанина, чтобы он снял штатский костюм и
переоделся в арестантское платье с тузом на спине; чиновник утверждал, что, по
законам Российской империи, высылаемый на поселение должен до места итти в
зипуне с тузом. Потанину с трудом удалось убедить его отказаться от этого
требования.
Местом ссылки Григория Николаевича был назначен г.
Никольск Вологодской губернии, и его отправили из Москвы по железной дороге в
Ярославль. Была глубокая осень — ноябрь, Григорий Николаевич был одет только в
пиджак, купленный в Свеаборге, и по совету спутников стал просить при приемке в
Ярославле выдать ему теплое верхнее платье. Ему пришлось долго уговаривать
чиновника, так как по закону арестант, одетый в свое платье, пригодное для
носки, не имеет права требовать казенное платье. К счастью, вспоминает Григорий
Николаевич, русские чиновники иногда добрее закона, и ему выдали полушубок
ввиду того, что он отправлялся на север.
Из Ярославля этапу пришлось итти пешком, так как
железная дорога в Вологду только строилась. Первый переход в 25 километров был
самый мучительный. Дорога состояла из заполненных водой глубоких колей, гребни
которых Обледенели. Итти по дну колеи значило брести по холодной воде, а с гребней
нога скользила. Григорий Николаевич терял равновесие и увлекал за собой всю
шестерку, с которой был соединен наручнями. Это вызывало неудовольствие и
брань. Удобнее было бы итти по бокам дороги, но это было запрещено правилами:
этап должен итти по середине дороги, а встречные должны сворачивать перед ним с
пути. Под конец перехода Потанин так устал, что едва передвигал ноги, и
спутники тащили его на буксире, не стесняясь в брани.
|