Глава VI. СЛУЖБА И ЗАНЯТИЯ В ТОМСКЕ.
АРЕСТ И ТЮРЬМА (1864—1868)
Работа Г. Н. Потанина по
крестьянским и инородческим делам у томского губернатора. Участие в местной газете.
Преподавание естествознания в гимназии. Мечты о сибирском университете. Кружок
«сепаратистов» и отношение к нему обывателей. Неожиданный арест. Пребывание в
омской тюрьме. Суровый приговор. Обряд гражданской смерти
Изучением Тарбагатая экспедиция Струве в пограничные
местности закончилась, и Потанин остался в Омске, где получил место младшего
переводчика татарского языка при генерал-губернаторе. Но он вскоре убедился,
что для публицистической и общественной деятельности, ради которой он вернулся
в Сибирь, Омск мало подходящее место. В то время Омск больше походил на военный
лагерь, чем на город. Значительная часть населения состояла из солдат, офицеров
и чиновников. Русские деревни находились только по одну сторону города, а по
другую простиралась безлюдная степь, только вдали населенная кочевниками.
Торговля была ничтожная, лавки снабжали товаром только городское население. В
клубе, называвшемся благородным собранием, бывали только офицеры и чиновники.
Общество педагогов состояло из учителей кадетского корпуса, т. е. наполовину из
офицеров. Газеты в городе, даже официальной, не издавалось,— сибирскими
общественными делами омская интеллигенция почти не интересовалась.
Более подходящим местом Потанину показался Томск,
который являлся торговым центром для огромного района Сибири до Иркутска; через
город шли многочисленные обозы на восток с русскими товарами, на запад — с
чаем, который доставлялся в Россию сухим путем через Восточную Монголию, Кяхту
и Иркутск. Учебные заведения были не военные — мужская и женская гимназия и
духовная семинария. Издавалась газета, редактором которой был учитель Кузнецов.
Григорий Николаевич узнал, что открывается место
секретаря томского статистического комитета, которое соответствовало его
(наклонностям. Он поехал в Томск и представился губернатору Лерхе. Последний
сообщил, что организация статистического комитета предположена только на
будущий год, а пока предложил Григорию Николаевичу службу в губернском совете и
выделил для него делопроизводство по крестьянским и «инородческим» делам. Таким
образом, Григорий Николаевич сделался столоначальником, канцелярским чиновником,
вместо путешественника, разъезжающего по краю с ученой целью. Он согласился
считая, что это продлится не долго.
Потанин углубился в дела по освобождению крестьян,
прикрепленных к алтайским заводам, и по улучшению быта «инородцев»; последнее
дело тянулось уже 40 лет и достигло толщины в целый метр. Григорий Николаевич использовал
его для составления статьи о географическом распределении туземных племен в
Томской губернии, которую послал в Географическое общество. Он принял также
участие в местной газете и привлек к этому своего друга Ядринцева, вызвав его
из Омска, а также бывшего кадета Колосова, служившего у золотопромышленника в
Забайкалье. Позднее все трое вызвали в Томск писателя Шашкова, временно
преподававшего в Красноярске в женском училище и прочитавшего там несколько
публичных лекций по истории Сибири. Лекции эти взволновали весь город, так как
в них ярко были освещены нравы старого чиновничества, его произвол,
взяточничество, казнокрадство и издевательство над населением. Эти лекции были
повторены в Томске и имели большой успех. На последней лекции Шашков
провозгласил, что сибирякам нужен свой университет, и весь переполненный зал
приветствовал это заявление аплодисментами и сочувственными криками. Эту лекцию
Шашков закончил цитатой из статьи Щапова о сельской общине, в которой
говорилось о новгородском вече; она кончалась словами, что нам нужны такие же
новые земские советы и такой же новый великий земский собор.
Пропаганда необходимости создания сибирского
университета встречала много противников. Генерал-губернатор Восточной Сибири
Муравьев-Амурский боялся, что университет будет рассадником сибирского
сепаратизма. В реакционной части русской литературы давались советы
правительству не поощрять развитие гражданской жизни в Сибири, а идея создания
в Сибири университета объявлялась вредной, мешающей сосредоточить внимание на более
важных государственных вопросах. Томское чиновничество было возмущено лекциями
Шашкова и пожаловалось на него губернатору, который вызвал к себе лектора. Но
он не мог их запретить, так как Шашков показал, что он читает лекции по тексту
своих напечатанных статей, согласно правилам того времени.
|