Глава XII. ПУТЕШЕСТВИЕ В КИТАЙ. НАНЬ-ШАНЬ И ПЕРЕХОД ЧЕРЕЗ ЦЕНТРАЛЬНУЮ МОНГОЛИЮ (1885—1886)
Монастырь Гумбум. Ламы, их разряды и занятия. Религиозные пляски и барельефы из масла. Переснаряжение экспедиции. Донкыр. Озеро Куку-нор. Остров отшельников. Переход через два хребта. Кризис с верблюдами и наем яков. Шира-егуры. Оазис Гань-чжоу. Коварный солончак. Путь вдоль р. Эцзин-гол. Окраина пустыни. Торгоуты, их князь и княгиня. Переход через Гоби. Озеро Гашун-нор. Цепи Монгольского Алтая и долина озер. Южный склон Хангая. Ламын-гэгэн и его монастырь. Путь по Хангаю до Кяхты. Результаты путешествия
Монастырь Гумбум, один из самых знаменитых в нагорье Амбо, был расположен в 25 километрах на юго-запад от г. Си-нина в обширной холмистой котловине, окруженной плоскими горами. По холмам в беспорядке были разбросаны одноэтажные с плоскими или двухскатными крышами здания отдельных храмов и окруженные стенами дворы с фанзами лам. Храмы были разной архитектуры. Они выделялись по высоте и яркой раскраске на общем желто- сером фоне котловины. Зелени почти не было видно. Только кое-где были отдельные деревья. Окружающие горы были покрыты зеленью весной и до половины лета. В Гумбуме жило около трех тысяч лам, а в прилегающих к нему слободах — китайцы, широнголы и тангуты. Монастырь служил сборным пунктом для караванов богомольцев, отправлявшихся из всей Монголии и Ордоса в Лхассу, столицу и духовный центр Тибета. Эти караваны приходили в Гумбум осенью на верблюдах, которых продавали здесь, зимовали и в марте отправлялись дальше в Тибет уже на яках, так как верблюды плохо выносят климат высокого нагорья. Яки везли только вещи — платье, пищу, палатки и юрты, а богомольцы шли пешком. Поэтому зимой в Гумбуме население значительно увеличивалось.
Скасси приехал в Гумбум раньше остальных, и ему отвели для экспедиции сначала заброшенный двор с полуразвалившимися фанзами. Но после протеста, а также благодаря поступившим сведениям о том, что сининский губернатор покровительствует экспедиции, для нее очистили один из жилых дворов, выселив из фанз их обитателей — лам; их оставили жить только водном флигеле у ворот.
Один лама Машен был приставлен к экспедиции; он бывал в Забайкалье, видел русских людей, был немного знаком с русскими порядками и даже знал слово «матушка». Стены и потолок помещения были расписаны красками; на них были нарисованы горшки с цветами и сюжеты из китайских сказок и повестей. Двери и ставни также были покрыты рисунками, а балки, поддерживавшие потолок, представляли как бы свитки материй, затканных цветами.
Вскоре от управителей монастыря пришли ламы поздравить членов экспедиции с приездом; они принесли ведро рисовой каши с изюмом и джумой (корешки одного растения). Позже ламы не раз пытались выманить у путешественников пожертвования; приходили депутации от разных храмов с поздравлениями по случаю каких-нибудь праздников и приносили бумажные пакетики, содержавшие горсть черного сахара, горсть леденцов, десятка два плодов жужубы. Пришлось давать за это серебро, которое шло как бы в уплату за даровую квартиру.
Во время зимнего праздника, когда ламы-художники лепили из козьего масла рельефные картины для выставки, приходили депутации с просьбой принять участие в сборе на материал для этой работы.
Ламы в Гумбуме, как и в других монастырях, делились на четыре разряда. Одни были заняты церковной службой и гаданием для богомольцев; в их числе были также ремесленники и художники. Другие считались врачами; они изучали тибетскую медицину, собирали лечебные травы и составляли из них лекарства. Третьи изучали и переписывали священные книги, а также устраивали публичные диспуты по различным вопросам. Наконец, ламы четвертого, высшего, разряда предавались созерцанию, молились днем и ночью, читали книги тарни, недоступные для других; они ели только раз в сутки, ходили не толпой, а только гуськом, при этом не оглядываясь по сторонам. Кроме того, имелись ламы чернорабочие, их обязанностью было обслуживать лам первых четырех разрядов. В монастыре жили также мальчики, привезенные их родителями для обучения у лам; эти будущие ламы часто вылезали на крыши домов и читали нараспев выученные молитвы.
|