С этой стоянки пошли сначала на запад, по большой
дороге в Су-чжоу, вдоль реки Эдзин-гол, по равнине, представлявшей солончак с
лужами воды. Потом пришлось повернуть на север, куда ушла и река из пояса
оазисов. Пересечение солончака в этом направлении оказалось трудным.
Среди солончака завяз в глубокой грязи караван из 20
китайских телег, и жители соседней деревни уже два дня занимались их
вытаскиванием и доставкой хлеба женщинам и детям, сидевшим на телегах. Пришлось
остановиться и послать людей на поиски лучшего пути через топь. Дорога нашлась,
по ней пустили сначала верблюдов, а затем и телеги и благополучно проехали.
Хотя колеса глубоко вдавливались в верхний сухой слой почвы солончака, но не
проламывали его, тогда как телеги китайского каравана погрузились до ступицы
колес, и их после разгрузки вытаскивали силами 10 лошадей и 20 человек,
бродивших по пояс в черной грязи.
За солончаком следовали невысокие холмы, целый ряд
селений и небольшой город в низменности, составлявшей продолжение оазиса
Су-чжоу и орошавшейся другой рекой, текущей из Нань-шаня. Но здесь уже чувствовалась
близость пустыни; появились барханы сыпучего песка, голые холмы, усыпанные
щебнем, и бесплодные площади. По этой местности подошли к реке Эдзин-гол,
против последнего китайского городка Момин на ее правом берегу. Эта река,
чистая и многоводная в горах и окаймленная зеленью в оазисе Гань-чжоу, не
представляла здесь ничего привлекательного; буро-желтая вода струилась среди
плоских берегов, дробясь на рукава между мелями и голыми островами. Вдоль
берега тянулась узкая полоса деревьев — разнолистного тополя, джигды и ивы,
местами образовавших рощи. Но местами деревьев совсем не было. Рощи были
окаймлены кустами тамариска и хармыка или зарослями чия. Дорога
шла на некотором расстоянии от реки, по степи со скудной растительностью;
попадались песчаные барханы, а слева подступали отроги остававшихся на западе
пустынных гор в виде голых, скалистых или усыпанных щебнем холмов. Местами эти
холмы отходили далеко в сторону, и дорога шла по краю пустыни, усыпанной
щебнем. В рощах попадались юрты монголов-торгоутов.
На половине пути к ставке князя горы кончились, и
узкий пояс растительности вдоль реки резко обрывался окраиной пустыни,
усыпанной галькой и песком; по ней были разбросаны мелкие бугры песка,
наметенного ветрами вокруг кустиков. Местность была унылая, почти безлюдная. На
ночлег подъезжали к берегу реки, и чай приходилось варить из ее мутной воды,
дав ей отстояться, чтобы ил, который переполнял воду, отчасти осадился. 20 июля
остановились вблизи ставки князя, обменялись визитами с ним и вели переговоры о
смене верблюдов. Меняли двух худых на одного хорошего или худого верблюда с
приплатой — на хорошего верблюда. Так как состав каравана при этом сократился,
то наняли еще верблюдов до монастыря у подножия Хангая. Все это заняло 15 дней,
так как новых верблюдов нужно было пригнать из Гоби, где они отдыхали на
пастбищах в нескольких днях пути от ставки. Их угоняли на лето туда потому, что
обилие комаров на берегах Эдзин-гола не давало бы верблюдам возможности
откормиться. Это обилие комаров путешественники испытали и сами; днем еще можно
было их терпеть, но вечером целые тучи комаров нападали на людей и животных.
Чтобы отчасти избавиться от них, палатки перенесли в степь, подальше от реки, и
вечером раскладывали дымокуры, так что весь лагерь заволакивался дымом.
Донимала также жара; в полдень термометр в тени поднимался до 38° Ц; жара
начиналась с утра; ночи тоже были теплые.
Монголы-торгоуты Эдзин-гола в общем бедный народ, даже
их князь имел только 10 верблюдов. Занимались они только скотоводством; между
тем теплый климат и большая река позволяли бы им заниматься хлебопашеством с
орошением и садоводством. Все они были ламаисты и имели монастырь на правом
берегу, конечно, с гэгэном.
В песках, в безводном месте, к востоку от реки, по
словам торгоутов, находятся развалины древнего города, дома которого засыпаны
песком; разрывая его, находят серебряные вещи. Потанин записал это указание, и
позже экспедиция Козлова открыла в этой местности развалины города Хара-хото, в
которых добыла очень ценные материалы для истории — ткани, рукописи, монеты, разные
изделия средних веков.
|