Близ озера караван простоял пять часов, чтобы
переждать жаркое время; термометр в тени показывал 31,5°. Сварили чай из
привезенной в бочонках воды, напоили ею и лошадей и дали им немного травы,
накошенной еще на берегу Эдзин-гола. В 4 часа пошли дальше и шли до полуночи по
такой же песчаной степи, усыпанной галькой и щебнем и почти лишенной растительности.
Когда стемнело, с северо-запада подул сильный ветер и поднялась буря, но луна
светила, и дорогу было видно. Около полуночи начались какие-то холмы; луна закатилась,
стало темно; караван разбился на части, которые теряли друг друга из вида. Поднимался
крик, начинались поиски и задержки. Пришлось остановиться, чтобы не утомлять
напрасно животных. Уложили верблюдов, сняли с них вьюки, лошадей связали, а
люди разлеглись на земле. Когда рассвело, оказалось, что караван расположился в
долине между двумя рядами холмов; песчаная почва была усыпана щебнем и по
прежнему бесплодна.
Покормив лошадей остатками травы, пошли дальше,
сначала по холмам, а затем по открытой степи, с которой вдали, на юге, видно
было озеро Гашиун-нор. Эта степь была значительно выше степи озерной впадины;
северную кайму последней составляли холмы, среди которых остановились ночью.
Там имелся колодец, но с горькой водой, которую не пили даже верблюды. После
полудня караван вошел в предгорья скалистой цепи, которая видна была от озера.
Здесь в три часа дня встретили воду в виде ручья в верховьях сухого русла.
Переход через Гоби был окончен; он занял 34 часа, из которых 25 часов шли, а
девять стояли — пять часов у озера и четыре в холмах. После утомительного
перехода по пустыне журчащий по песку ручеек и зеленая полянка вдоль него показались
усталым путешественникам каким-то раем.
Китайские путешественники, пересекавшие пустыни,
толковали о «разговорах духов». Григорий Николаевич полагал, что эти рассказы
имеют некоторое основание. Он сам и его жена на переходе через Гоби в жаркие
часы испытывали ощущение, что откуда-то доносится неясный разговор.
Это, очевидно, была слуховая галлюцинация, вызванная
утомлением, так как весь караван в это время шел далеко впереди и разговор
оттуда не мог доноситься.
Этот переход через Гоби кончился благополучно
благодаря тому, что был взят запас воды в бочонках не только для людей, но и
для лошадей, а также потому, что на последней стоянке перед Гоби была накошена
трава. Потанин отмечает, что все это было сделано благодаря распорядительности
Скасси, который своевременно позаботился о том, чтобы бочонки были приведены в
порядок и наполнены водой, а также и о правильном распределении времени на переходы
и остановки. Он вспомнил тяжелый переход через Джунгарскую Гоби, стоивший
нескольких лошадей. На этот раз не дошла до стоянки только одна лошадь, но и ту
спасли; она отказалась итти дальше недалеко от конца перехода, и за ней послали
со стоянки человека с запасом травы и воды на верблюде.
Маленький оазис в начале гор был на 418 метров выше
дна озера Гашиун-нор; вблизи ручья были даже деревья тополя, саксаула и
тамариска. К воде прилетали стайки бульдуруков, штук по 30; они кормились в
Гоби на свободе, вдали от человека, и издалека проносились стремительным полетом
на водопой. По ночам слышен был крик совы.
У ручья простояли три дня, чтобы дать отдых животным и
вернуть отставшую лошадь. На третий день пронеслась гроза с градом, и
путешественники могли видеть, как по сухим руслам горных ущелий потекли ручьи
мутной воды, выносившие мелкий материал из гор на пьедестал, где вода быстро растекалась,
впитывалась в почву и оставляла свой груз в виде ила, песка и гальки, наглядно
показывая, как создавался этот пьедестал пустынных гор.
Следующие две недели экспедиция употребила на
пересечение цепей Монгольского Алтая, в этой части называемого также Гобийским,
так как по обе стороны его находятся бесплодные пространства Гоби. Горных
кряжей в этой системе, на пути экспедиции, было четыре. Они были отделены друг
от друга широкими долинами. В горах встречались ключи и колодцы, а вокруг них
подножный корм. Промежутки между кряжами представляли более или менее
бесплодную Гоби; их нужно было пересекать в один переход.
Особенно широк был промежуток между вторым и третьим
кряжами, но его северная половина представляла холмы и гряды горок, среди
которых были ключи и колодцы. В последнем промежутке текла даже речка
Легин-гол, а по ее берегам были расположены монгольские пашни; здесь
путешественники видели десяток юрт монголов, которые прикочевали сюда ради
жатвы. До этого на пути по Алтаю встретили людей только в самом южном кряже в
виде небольшого караула. На реке Легин-гол простояли два дня и видели издали
большой караван из 60 верблюдов, прошедший на восток; по этой долине проходила
караванная дорога из Хами в Куку-хото.
Четвертый кряж был самый высокий; на его гребне, к
западу от пути экспедиции, виднелась очень плоская вершина Ихэ-богдо с
небольшим слоем снега; это была единственная вечноснеговая гора в этой части
Монгольского Алтая.
Спустились к озеру Орок-нор, одному из многих озер,
расположенных в широком промежутке между Алтаем и Хангаем и питаемых речками,
текущими с высокого нагорья Хангай. Промежуток этот носил название «долины
озер».
|