Путешественники поочередно подходили к гэгэну и
подносили хадаки, перекинутые через кисти рук; монахи принимали эти дары. Слуги
Потанина делали земные поклоны и получали благословение. Когда эта церемония
окончилась, гостей пригласили сесть на плоские подушки, разложенные вдоль боковых
стен. Перед подушками стояли низкие столики. Подали чай и разные лакомства.
Когда гости, выпив чай, откланялись, лакомства отнесли к ним на дом.
Потанин посетил гэгэна еще раз, а Скасси бывал у него
чаще, так как фотографировал его, главных лам и приемный зал.
Гэгэн снимался в разных позах — стоя, сидя в креслах и
в парадной одежде в зале, и держался очень просто. Он жил в небольшой келье в
пять шагов длины и ширины, одевался как и все ламы, в кусок тёмнокрасного
тибетского сукна, который в виде шали накидывал на плечи. Его кладовая, как у
всех гэгэнов, была наполнена европейскими вещами, которые подносили богомольцы,
приходившие из Пекина и с границ Сибири. В ней были разные часы, ширмочки,
самовары, и гэгэн часто занимался тем, что заводил часы с кукушкой, чтобы она
куковала. Экспедиция также поднесла кое-что гэгэну, а получила от него два
свертка красного тибетского сукна и глыбы особого сахара, покрытого зеленой
коркой.
Желание Потанина осмотреть все храмы Лабрана не
встретило никаких препятствий со стороны лам. Ему дали провожатого, и он вместе
с Сантан-джимбой и ламой Сэрэном, поступившим на службу в экспедицию, осмотрел
почти все храмы. Не показали им только один, в котором постоянно молятся и где
гэгэн присутствует при богослужении.
Храмов в Лабране было 18. Расположены они были в два
ряда. Храмы разной величины к архитектуры были посвящены богам и содержали
различное количество серебряных, медных и позолоченных изображений богов.
В одном храме было до тысячи медных статуй богини
Дара-экэ; этих богинь было две — белая и зеленая; их перевоплощение Потанин
видел в Улангоме в виде богодевиц, описанных нами. У стены храма стояло дерево
из бронзы с цветами, в каждом из которых сидела миниатюрная статуэтка этой
богини; таких цветов дерево имело до 500.
Одной из главных святынь был другой храм — с
позолоченной кровлей и со статуей бога Майдари в три метра высоты;
перед ней стоял серебряный котел с искусственными цветами. В третьем храме
путешественники видели 16 одинаковых изображений одного святого, сидящего в
пещере; в четвертом, самом обширном храме, потолок поддерживался 165 колоннами,
стоявшими в 11 рядов. Пятый храм был замечателен толстыми четырехгранными
колоннами в 10—12 метров высоты, красного цвета под лаком. Шестой представлял
огромный субурган с храмом внутри. Вообще храмы представляли большое разнообразие
и по архитектуре и по внутреннему устройству, свидетельствовали о богатой
фантазии служителей и строителей буддийского культа и делали понятным обаяние
Лабрана среди темных и простодушных народов Внутренней Азии.
Лабран был живописно расположен среди довольно высоких
гор, склоны которых вверху были покрыты лесом, а ниже кустами караганы, весной
покрывавшимися желтыми цветами, т. е. цветом, любимым буддистами. На солнце
горели золотые маковки и другие украшения Лабрана, а над всем господствовало
золотая крыша резиденции гэгэна. построенной в китайском стиле у самой горы, на
ее приподнятом подножии.
Солнце, золото и растительность, писал Потанин, как
будто сливались в общем согласии, символизируя торжество буддизма.
Гэгэн Лабрана был самый знаменитый во всем Амдо и в
Сань-чуани; монголы уверяли, что добиться свидания с ним и получить его
благословение очень трудно, что это стоит очень дорого, не менее 400 лан
серебра (т. е. 800 рублей).
Григорий Николаевич отметил также, что Лабран содержался
очень опрятно; в этом отношении его нельзя было сравнить с грязноватым
Гумбумом. Улицы Лабрана были чистые; во всех заворотах и углах, которые могли
бы соблазнить богомольцев, монахи нарисовали на земле белой краской фигуры кумирен,
чтобы предупредить их загрязнение.
Экспедиция наняла в Лабране еще трех слуг из тангутов,
которые оказались отличными людьми.
|