Поскольку интерес к Новой Земле как у
предпринимателей, так и у моряков оставался, правительство решило снарядить к
ее берегам в 1819 году очередную морскую экспедицию на бриге «Новая Земля» под
начальством лейтенанта Андрея Петровича Лазарева, представителя известнейшей
фамилии в истории российского флота (один из его братьев — Михаил Петрович
является открывателем Антарктиды, другой — Алексей Петрович участником кругосветного
плавания на шлюпе «Благонамеренный»). Однако на этот раз он не стяжал славы в
арктических водах, поскольку так и не достиг поставленной цели из-за массовых
заболеваний в экипаже. Когда его корабль уже в середине сентября возвратился в
Архангельск, «девятнадцать человек нижних чинов немедленно надлежало свезти в
госпиталь. Три окончили жизнь еще до прибытия к порту» (Визе, 1948, с. 96).
Дальнейшие рекогносцировки побережья, его опись и
съемки были поручены также военному моряку лейтенанту Федору Петровичу Литке,
поначалу мало считавшемуся с деятельностью предшественников, что не однажды
ставило его в сложное положение. Его первое плавание в 1821 году оказалось
сугубо разведочным как с точки зрения навигации в полярных водах, так и в части
исследований берегов. У юго-западного побережья архипелага он встретил сложную
ледовую обстановку из-за массы льда, поступавшего через Карские Ворота с
холодным течением, названным позднее в его честь. Потратив много времени на
лавировку во льдах, он лишь 6 сентября достиг Машигиной губы, не обнаружив по
пути к ней входа в Маточкин Шар, полагаясь лишь на изданные карты, —
ведомственный снобизм, свойственный остзейскому офицерству, оказал ему дурную
услугу. Уже миновав вход в Маточкин Шар, Литке пытался исправить положение,
обратившись к унтер-офицеру из поморов Сми-ренникову, бывавшему на Новой Земле,
но южнее, который, разумеется, не мог опознать незнакомого берега. Заключение
Литке было однозначным: «На показания человека неморского (то есть не морского
офицера! — В. К.) совсем полагаться нельзя» (1948, с. 131). К чести самого
Литке надо отметить, что, возвратившись в Архангельск и ознакомившись с картами
предшественников (в первую очередь Поспелова), он понял причины собственной
неудачи и сделал правильные выводы.
Во втором плавании в навигацию 1822 года, оказавшись
19 августа у берегов Новой Земли, Литке понял, что в прошлогодних поисках
Маточкина Шара вход в него он принял за залив, однако неудачи продолжались,
порой не по его вине. Так, в описание важнейшего ориентира побережья севернее
полуострова Адмиралтейства с характерной «одной превысокой, имеющей вид палатки
горою», названной им в честь Крузенштерна, при публикации вкралась очевидная
опечатка в величину широты, тем более досадная, что эта гора оказалась
наивысшей среди остальных — 1547 метров по современным данным, отчего на многих
картах она показывается безымянной. Зато Смиренников теперь в глазах командира
восстановил свою репутацию, легко опознав при входе в Маточкин Шар остров
Паньков, на котором до службы однажды провел целое лето. При дальнейшем
плавании к северу на подходах к Машигиной губе была обнаружена новая губа —
Литке назвал ее в честь дальнего родственника капитана 1-го ранга Сульменева,
не имевшего к Новой Земле никакого отношения. Он также подтвердил, что остров
Адмиралтейства, как это еще описали спутники Баренца, отделяется от Северного
острова проливом, но уже недоступным для парусных судов из-за малых глубин. Буквально
двое суток спустя Литке посчитал, что поставленная задача по достижению
северных пределов Новой Земли выполнена, хотя по его определению мыс Желания
оказался почти на полградуса южнее, чем у Баренца. Все остальное как будто
зрительно совпадало с картой — и небольшие островки, которые он принял за
острова Оранские, и крупный ледник (Литке первый использовал этот термин для
Новой Земли вместо привычного для моряков «ледяные горы») на подходе к ним,
опознанный Литке в качестве Ледяного мыса. Однако это была очередная ошибка…
Общее впечатление от открывшейся его взгляду картины Литке выразил слова ми
стихотворца: «И мнится, жизни в той стране от века не бывало». При возвращении
в устье Маточкина Шара был определен астропункт — тем самым внесены некоторые исправления
в съемки Розмыслова. Сам Литке подвел такой итог вояжу 1822 года: «Во вторую
экспедицию совершено было гораздо более, нежели в первую. Высшее начальство
трудами нашими было довольно» (1948, с. 195).
Однако в процессе обработки полученных результатов
«возродилось подозрение, не другой ли какой мыс, например Нассаусский, приняли
мы за мыс Желания. Хотя опись штурмана Розмыслова не было особенной причины подозревать
в неверности, желательно было новым измерением Маточкина Шара вывести этот
довольно важный в географии Новой Земли пункт однажды и навсегда из сомнения»
(Литке, 1948, с. 195–196). С запозданием Литке принялся за изучение карты
Баренца — результаты оказались неутешительными…
Поэтому не случайно в третье плавание в качестве
лоцманов были взяты два помора: «Павел Откупщиков, сын того Алексея
Откупщикова, по прозванию Пыха… от которого Крестинин брал часть известий своих
о стране этой, найдя в Откупщикове человека, хотя и неграмотного, но со здравым
рассудком и опытного… Нанят был кольский мещанин Матвей Герасимов, известный мужеством
своим в 1810 году (при освобождении из английского плена и захватом пленившего
его капера. — В, К.), который любопытствовал видеть Новую Землю… Я весьма
был доволен обоими нашими лоцманами, отличившимися сколько добрым поведением,
сколько и усердием своим. Оба они, особенно последний, были нам полезны
местными сведениями своими и некоторым образом способствовали успеху нашей
экспедиции» (Литке, 1948, с. 199). Оба помора показали себя настолько сведущими
в своем деле, что по окончании экспедиции были награждены медалями Святой Анны.
|