Знакомым путем на знакомом судне по знакомым местам на
Новой Земле. В Маточкином Шаре для участия в экспедиции были наняты с двумя
упряжками ненцы Санко и Ты-ко (Илья) Вылки — о последнем из них написано немало
книг, в будущем он станет известен как «президент Новой Земли», его имя читатель
встретит на страницах этой книги много раз. Вечером 9 июля экспедиция
высадилась на северном берегу Крестовой губы в небольшой бухточке, названной в
честь архангельского губернатора, где был организован экспедиционный базовый
лагерь, или, по терминологии того времени — стан, отчего ближайшая к нему
горная вершина была названа Становой. Продовольствием экспедиция была
обеспечена на два месяца. Судя по тому, что в конце полевого сезона часть его
была оставлена в Маточкином Шаре, провианта оказалось достаточно.
На следующее утро (достаточно условное для
бесконечного полярного дня в летнее время) приступили к разборке и сортировке
экспедиционного имущества. Первое время погода не мешала этой работе, однако
потом усилился ветер, а вскоре пошел легкий снежок, перемежающийся с моросящим
дождем. Люди потянулись к костру, а затем укрылись от непогоды в палатки. На
следующий день все повторилось, так что оставалось заниматься в стане лишь
самой грубой физической работой, которой, впрочем, в экспедиции всегда хватает.
Только 12 июля солнце пробилось сквозь плотное облачное покрывало, прекратилась
морось и можно было приступить к первым ближним экскурсиям — сначала к устью реки
Северной Крестовой. В современных отложениях Русанов вновь обнаружил фрагменты
лигнита, причем неокатанного — можно было рассчитывать, что его коренное
месторождение где-то поблизости, возможно, совсем рядом. Лиха беда начало!
Два дня спустя Крамер и Быков, обрадовавшись поначалу
солнечной и ясной погоде, испытали на себе удары «стока», так сотрясавшего
штативы инструментов для фотограмметрической съемки, что работать было
невозможно. Новая Земля впервые в полевом сезоне проявила свой нрав всерьез и
не в последний раз… Частично эта неудача была компенсирована на следующий день
результатами рекогносцировки со Становой горы, когда восточнее кута Крестовой
губы были обнаружены устья трех долин, выходящих из центральной части
острова, — очевидно, по средней из них в прошлом году Русанов и совершил
свой марш-бросок к морю. Были и другие первые пока попутные наблюдения —
например, повсеместное развитие обширных дельт свидетельствовало о
продолжающемся поднятии Новой Земли из моря, что, кстати, подтверждалось и
наличием береговых террасс — на побережье — все это сулило исследователю самое
широкое поле деятельности уже в ближайшем будущем. Сравнение с картой Главного
гидрографического управления показало, что очертания берегов Крестовой губы в
основном совпадают, зато один из островов на карте отсутствовал и т. д.
Западнее стана Русанов обнаружил серые известняки с хорошо сохранившейся
ископаемой фауной раковин-продуктусов, характерных для каменноугольного
периода. Своя добыча была и у Лоренца — он обнаружил новый вид папоротника и
даже гнездо шмелей (сами эти насекомые не были чем-то необычным на Новой
Земле), одновременно встретив на южных и юго-западных склонах горы Становой
сплошное переплетение ползучей ивы вместе с сообществом разнообразных
цветковых, среди которых выделялись неприхотливые незабудки.
Для участников экспедиции окружающий полярный ландшафт
постепенно становился своим, и даже новички находили его по-своему привлекательным,
хотя и непривычным, возможно чересчур загадочным для восприятия человека с
материка, что позднее нашло отражение в экспедиционном отчете, судя по вниманию
к природным процессам и рельефу, написанном именно Русановым:
«В соседстве с ними в долины падают мощные ледники,
прорывшие себе глубокие пути среди неприступного кряжа диких и неприветливых
гор, куда устремилась бирюзовая водная гладь 90-верстной Крестовой губы,
охваченной прозрачной летней ночью с ее молочными сумерками и померкшим солнцем
над горизонтом. Отсутствие здесь теней нарушает перспективу и придает горам
характер панорамы, теряющейся со стороны востока в едва приметных красках
бледного неба.
Светло, как днем, но в природе все-таки чувствуется
сон и необычная полночь, нежная в красках, но суровая в своих очертаниях. Есть
что-то сказочное, но недосказанное, загадочное в летней полярной ночи, что
раздражает художественное чутье человека и, пробуждая в нем дух отваги,
предприимчивости и любознательности, влечет все дальше к северу» (1945, с.
113). Русановское авторство приведенного текста (который слишком созвучен таким
художникам своего времени, как Бакст, Сомов или Лансере) подтверждается еще и
последней фразой — из всех участников экспедиции 1909 года «дух отваги,
предприимчивости и любознательности» увел дальше на север только его самого.
Еще одно обстоятельство относительно стиля старинных экспедиционных отчетов, в
которых блестящим образом сочеталась настоящая литература с настоящей наукой,
что, например, характерно для книг Владимира Клавдиевича Арсеньева. Весьма
вероятно, что при иной судьбе Русанов своими ненаписанными книгами, возможно,
затмил бы славу Арсеньева как писателя-путешественника. Отмечаю это
сознательно, чтобы показать, что экспедиции на протяжении веков были не только
проявлением научного, но одновременно и духовного поиска, даже если в настоящей
книге приходится больше уделять места экспедиционной прозе.
Очередной период непогоды был использован для работы в
экспедиционном лагере (стане) для подготовки к шлюпочному походу на север, тем
более что возни с «плавсредствами», судя по опубликованному дневнику А. А. Быкова,
оказалось немало. В распоряжении экспедиции было три суденышка. Однако самая
маленькая парусная шлюпка не годилась для открытого побережья, для большого
карбаса нехватало команды. Третье же «судно» отличалось изрядным возрастом,
порядочно текло, местами борта его подгнили. Позднее его срочно подконопатили,
еще раз просмолили и для крепости набили на киль старый металлический полоз от
нарт.
|