Дальнейшие события в отряде отражены в экспедиционном
отчете так: «26, 27 и 28 июля Русанов делал экскурсии на горы, прилегающие к
полуострову Адмиралтейства, и в глубь острова, причем 28 июля вышел из залива
Садовского в Машигину губу» (1945, с. 115), ту самую, что миновал в шлюпке несколько
дней назад. Пока он, вооружившись самыми необходимыми инструментами и минимумом
провизии, в одиночку изучал окрестности, сопровождавшие его ненцы отдохнули и
теперь морем направились к Машигиной губе, которая преподнесла исследователю
неожиданный сюрприз. Но прежде остановимся на его достижениях в северной части
маршрута, которых оказалось немало.
Во-первых, он первым разгадал загадку превращения
острова Адмиралтейства в полуостров, отметив, что «этот низменный и плоский
полуостров, бывший во времена одного из первых и наиболее известных
исследователей Новой Земли голландца Баренца (в конце XVI века) островом,
соединяется (теперь. — В. К.) с Новой Землей столь же низменным и широким
перешейком, покрытым ледником» (1945, с. 115), который Русанов назвал Низким.
Самое главное сказано — ледник сыграл свою роль в процессе причленения острова
к Новой Земле, тем более что завершение этого процесса в XIX веке наблюдали
русские моряки Литке и Пахтусов.
Во-вторых, Русанов составил подробное описание
побережья, целиком включенное в первую лоцию Новой Земли, изданную в 1930 году
известным полярным гидрографом Н. И. Евгеновым.
Что касается непосредственно геологических результатов
шлюпочного маршрута, то породы, слагающие полуостров Адмиралтейства, он описал
как «палеозойские сланцы с развитыми молодыми четвертичными отложениями со
следами каменного угля» (1945, с. 196). Разумеется, проблема топлива для будущих
новоземельских поселенцев имела важнейшее значение, и на протяжении ряда экспедиций
Русанов пытался ее разрешить, пока на основе как теории, так и практики
исследований не доказал невозможность существования здесь углей в количестве,
способном обеспечить новоземельцев. Однако пока все находки и самые
предварительные выводы — лишь фрагменты будущей мозаики, которую еще предстоит
создать.
В Машигиной губе, которую Русанов обследовал с 29 июля
по 1 августа, были получены результаты первостепенной важности. Обогнув на
шлюпке мыс Борисова с покосившимися поморскими крестами на островке поблизости,
было решено стать на якорь на берегу одной укромной бухточки, откуда Русанов,
не теряя времени, отправился в очередной маршрут вокруг горы на полуострове,
отделяющем Машигину губу от современного залива Мурман, со склонов которой
обнаружил странные отличия в куту губы как от карты 1896 года, так и от
описаний предшественников — Моисеева и своего коллеги геолога В. Н. Вебера,
посетившего эти места с ледоколом «Ермак» в 1901 году. Отмеченных ими «ледяных
скал» в так называемой Машигиной Ледянке Русанов не увидал, и это показалось
ему странным.
На следующий день шлюпка осторожно направилась на
восток Машигиной губы, замыкавшейся характерной скальной зубчатой стеной,
очертаниями гребней напомнившей Русанову Альпы. Посредине эту каменную громаду
прорывал сравнительно узкий пролив, в который и устремились наши мореходы, с
тревогой и интересом ожидая очередных новостей от, казалось бы, уже известного
побережья. И они не замедлили объявиться — вместо стены льда в южном куту
Машигиной Ледянки к востоку обозначился еще один совсем узкий пролив с
полверсты шириной, справа с ледяным фронтальным обрывом неизвестного ледника и
грудами моренного материала в виде конусов. Непрерывное нагромождение морен,
сплошной вал камней и валунов в потеках грязи тянулись и слева по северному
берегу. Разворачивавшаяся перед исследователем панорама, на которой ни разу не
останавливался взгляд человека, становилась ему понятной — ледники,
перекрывавшие пролив всего только восемь лет назад, теперь отступили, освободив
узкую полоску воды, по которой теперь тут и там свободно дрейфовали бирюзовые
айсберги. Последнее обстоятельство он отметил не случайно — в будущем проливом
могли пользоваться более крупные суда, чем его шлюпка. Время от времени с
фронтов ледников справа в воду отваливались небольшие айсберги. От одного вида
такого обвала людей в шлюпке бросало в дрожь, но масса мелких ледяных обломков,
колыхавшихся с тихим звоном по мере приближения гребня к шлюпке, гасила волну.
Этот новый пролив привел Русанова и его спутников к
очередному расширению-ледянке в окружении горных вершин, среди которых к воде
спускался еще один неизвестный прежде ледник. В отчете это открытие было
описано следующим образом: «Обнаружен проход… ведущий в обширный залив, на
картах совершенно не обозначенный и глубоко, на
20 верст врезающийся по направлению к востоку внутрь
острова. С южной стороны найденного залива находятся два острова ледникового
происхождения, названные по имени одного из членов экспедиции островами Галахова… —
Чтобы покончить с названиями, Русанов проектировал два ниспадающих в море
больших ледника Машигиной губы (открытых им. — В. К.) назвать в честь двух
крупнейших представителей французской науки: южный ледник — ледником Буля,
известного палеонтолога, а северный — ледником Лакруа, одного из самых
выдающихся профессоров минералогии» (1945, с. 116).
Выполненный маршрут уже принес важные результаты:
во-первых, с карты Новой Земли исчезло очередное белое пятно, во-вторых, было
подтверждено отступание ледников и, наконец, в-третьих, получены новые данные
по геологии архипелага на не исследованной прежде территории и, таким образом,
главная задача экспедиции была решена, причем самим Русановым с помощью двух
ненцев, из которых Тыко Вылка своим кругозором и явным интересом к работе
невольно обращал на себя внимание исследователя. Не случайно этому аборигену
предстояло сыграть в будущем на архипелаге особую роль.
|