Для читателя отметим, что ледовая обстановка по пути
плавания «Дмитрия Солунского» оказалась удивительно близкой к средним
показателям с современной точки зрения. Разумеется, участники плавания 1910
года воспринимали ее иначе, поскольку они были первыми, и каждый шаг вперед вел
их к неизвестности, несмотря на уверения их предводителя, действия которого не
всегда казались им оправданными. Все-таки полярники обыкновенные люди со своими
слабостями, которые им чаще других приходится преодолевать-а это тяжело
давалось во все времена… На этот раз ледовая обстановка не создавала серьезной
угрозы зимовке, хотя опасения такого рода, видимо, все же присутствовали. Так,
И. К. Вылка в своих более поздних воспоминаниях писал, что «команда
"Солунского” очень боялась зазимовать, боялась, что нас унесет на Северный
полюс» (Казаков, 1983, с. 160). Однако такого страшного опыта в то время еще не
было — наоборот, несколько известных случаев дрейфа имели вполне благополучное
завершение. Воспоминания Вылки были написаны значительно позже, когда стала
известна трагическая судьба экипажа шхуны «Святая Анна», которая в 1912–1914
годах в процессе вынужденного дрейфа была унесена из Карского моря в Центральный
Арктический бассейн. Сам Русанов лишь однажды упоминает о зимовке, причем с
«голодом ввиду недостатка съестных припасов и с неизбежною при таких условиях
страшною цингою» (1945, с. 152), но не в момент наибольшей опасности, а уже при
ее завершении. Если же учесть, что охота даже при коротких высадках на берег
оказалась достаточно богатой (за первую неделю сентября было, как выражаются
поморы, «упромышлено» три оленя и медведь), опасность голода и цинги даже при
самом неблагоприятном развитии событий выглядит минимальной.
Остановимся на достижениях экспедиции в Карском море.
Убедительных результатов в пользу Гольфстрима получено не было, его признаки
были установлены уже советскими экспедициями десять — пятнадцать лет спустя,
которые доказали, что тяжелая вода из Атлантики у северных пределов
Новой Земли погружается на глубину, а на поверхности
остаются более легкие и менее соленые воды, распресненные поступлениями из Оби
и Енисея. Что касается ледовой обстановки, в самом главном Русанов оказался
прав, но механизм образования открытых акваторий на севере Карского моря, как
было установлено со временем, оказался иным и определяется северными ветрами,
отгоняющими лед к югу, который при этом буквально затыкает пробками проливы к
югу от Новой Земли — Карские Ворота и Югорский Шар. Но, несомненно, Русанов
внес свою большую долю в этот сложный научный поиск, ибо с его подачи уже
другие, в первую очередь такие полярные корифеи, как В. Ю. Визе, Н. Н. Зубов,
Г. Я. Вангенгейм или Б. Л. Дзердзеевский и другие основоположники создания
теории ледового и погодного прогноза для полярных трасс, оказались на верном
пути, не говоря о первой «Лоции Новой Земли и Карского моря» Н. Н. Евгенова,
опубликованной в 1930 году, куда русанов-ские материалы включались с
соответствующими ссылками, порой даже без изменений. Вообще, для наблюдений
Русанова, полученных в этой экспедиции, характерна долгая жизнь в науке — в
большом объеме они использовались, например, в капитальном труде А. П. Шумского
«Оледенение Советской Арктики», особенно в «новоземельском» разделе, увидевшем
свет в 1949 году, то есть спустя почти сорок лет после гибели исследователя.
Немногие из наших современников могут похвастаться подобным научным
«долголетием» даже не идей (увы, они быстро стареют), а результатов наблюдений,
что для Русанова показательно само по себе.
Несомненно, ценными оказались новые сведения о
побережье. Заслуг А. Петерманна и его норвежских информаторов не стоит
отрицать, хотя их съемки не отличались детальностью, поскольку берега
пеленговались норвежскими штурманами с больших расстояний в условиях не только
плохой видимости, но и нередко без точного определения собственного
местоположения. В такой ситуации любая новая деталь в характере побережья
становилась ценным приобретением. А успел Русанов в процессе плавания немало!
Он нанес на карту все сколько-либо значительные объекты побережья, даже выступ
полуострова Сомнений, хотя и без залива Благополучия. На карте показаны
практически все крупные выводные языки ледникового покрова за исключением ледников
Кропоткина и Полисадова. К его карте нам понадобится вернуться не однажды.
Вместе с ней получила права гражданства работа одного
из главных участников событий, опубликованная в отчете экспедиции под заглавием
«Карта восточного побережья Новой Земли между 73 град. 30 мин. с. ш.
и 75 град. с. ш. Составил новоземельский самоед И. К. Вылка в
1910 г.». Дата говорит только о том, что последние исправления карта
проходила в описанном плавании, тогда как снята она была на несколько лет ранее.
На деятельности своего верного помощника Русанов в отчете посчитал необходимым
остановиться особо, после того как познакомился с результатами его работы с
борта судна во время одной из стоянок у полуострова Пяти Пальцев: «Этот
полуостров, как выяснилось, совершенно неточно обозначен на существующей карте
и очень верно был снят Ильей Выл кой… В продолжение трех лет занимался этот
замечательный самоед съемкой малоизвестных восточных берегов Новой Земли.
Ежегодно продвигался он на собаках все дальше и дальше к северу, терпел лишения,
голодал. Во время страшных зимних бурь целыми днями ему приходилось лежать под
скалою, крепко привязавшись к камню, не смея встать, не смея повернуться, чтобы
буря не оторвала его от земли и не унесла в море. В такие страшные дни гибли
одна за другой его собаки… Бесконечное число раз рисковал Вылка своей жизнью
для того только, чтобы узнать, какие заливы, горы и ледники скрыты в таинственной
манящей дали Крайнего Севера. Привязав к саням компас, согревая за пазухой
закоченевшие руки, Вылка чертил карты во время самых сильных новозе-мельских
морозов» (1945, с. 155). Карта Вылки, выражаясь сленгом топографов, «заиграла»,
когда Русанов нанес на нее топонимику того времени. Он в полном смысле сделал
но-воземельского аборигена полноправным коллегой-сотрудником, случай едва ли не
единственный в истории Арктики. На этом фоне отдельные замечания вроде «если
соотношение частей и размеры площадей у Вылки требуют в некоторых случаях
исправления, то общая конфигурация берега и очертания отдельных участков суши по
большей части схвачены им довольно точно» (1945, с. 212) имеют лишь
второстепенное значение. Как известно, похвалами Владимир Александрович не
разбрасывался.
|