Хотя в целом плавание проходило вполне благополучно,
за таким развитием событий стояло длительное нервное напряжение, в первую
очередь у самого Русанова, отвечавшего за исход задуманного предприятия.
Предвидение в большом и малом — вот от чего зависел исход дела, тогда как за
всем уследить практически невозможно. Слегка расслабились на траверсе ледника
Кривошеина, доверившись обманчивой тишине и солнечному теплу, такому редкому в
здешних широтах — и вот результат… «В то время как проходили мимо огромного
ледника, от него отвалилась огромная ледяная скала и упала в море. Оттуда
поднялось облако водяной пыли, далеко раскатился гром и понеслись большие
концентрические волны» (1945, с. 143) — урок на будущее.
Погода на Новой Земле на редкость переменчивая.
«Холодный, пронизывающий ветер дул все сильнее и сильнее. Все кутались, как
могли, но все же было очень холодно, особенно ногам. Так плыли почти всю ночь.
Иногда приходилось проходить между стаями причудливых льдин, оторвавшихся от соседних
ледников. Раз засмотревшийся рулевой не заметил, как шлюпка под надутым свежим
ветром парусом подлетела к одной такой льдине… Долго и тщетно искали удобной,
спокойной бухточки, но повсюду у берегов пенилась большая океанская волна.
Наконец дошли до южного входа в Архангельскую губу и высадились на берегу,
покрытом крупной галькой и обставленном феерическими желтыми скалами» (там же).
Предстояла скорая встреча с судном, игравшим в этой экспедиции роль плавучей
базы, людьми, остававшимися на борту «Дмитрия Солунского», а затем и отрядом
Кругловского, о работе которого Русанов ничего не знал просто из-за отсутствия
связи.
В ожидании встречи экипаж шлюпки не терял времени
даром, тем более что погода порой вносила непредусмотренные коррективы, не
всегда одни только приятные. Солнце с утра 20 августа нагрело воздух до 19
градусов, и люди даже выкупались в море, несмотря на то, что температура
морской воды была на 13 градусов ниже, и, освежившись, отправились в маршрут,
который привел их к очередной норвежской хижине, на этот раз без запасов
продовольствия или заготовленной промысловой добычи. На следующий день уже в полевом
лагере у вытащенной на берег шлюпки их застал сток, живописно описанный на
страницах отчета:
«Сильный юго-восточный ветер заставил Русанова проснуться
и как раз вовремя. Масса разбросанных около палатки вещей при усиленном
содействии ветра имела преступное намерение броситься в море. Ободранные
накануне шкурки гагарок уже неслись по волнам, туда же устремилась и круглая
шапка Вылки, но в самый последний момент ее перехватил проснувшийся матрос. Русанов
едва смог удержать свои одеяла, но зато упустил чулки. Палатку рвало во все
стороны, так что пришлось убрать ее. Наконец все было поспешно упаковано, так
что озлившемуся ветру оставалось только одно — бросать в лицо мелкие камешки…
…Разыгрался настоящий шторм. Это был первый шторм,
который пришлось испытать в этом году членам экспедиции. На небе появились
смерчи, облака стали закручиваться спиралью. Море кипело. Шлюпку, довольно
далеко вытащенную на берег, начало уже заливать волной; пришлось ее поспешно разгружать
и вытащить еще дальше на берег. Надо было зорко смотреть, чтобы на грузе лежали
достаточно тяжелые камни и бревна, а то подхватит ветер и унесет в море. Когда
справились с укладкой груза и с лодкой, то под защитой последней разложили
огонь и стали варить вкусный суп из французской гороховой муки. Когда суп был
совсем готов, внезапный жестокий порыв ветра поднял весла, на которых был
подвешен котел с супом и моментально — и весла, и котел, и аппетитный гороховый
суп — все это очутилось в море. С большим трудом удалось поставить палатки,
крепив их со всех сторон камнями и бревнами и привязав их веревками за скалы.
Шторм продолжался почти всю ночь» (1945, с. 144–145).
К утру ветер несколько утих, но идти под парусом было
рискованно, пришлось пользоваться веслами. Вечером 22 августа увидали знакомый
силуэт «Дмитрия Солунского» и, поднявшись на его палубу, узнали, что отряд Кругловского
продолжает свои работы на островах по соседству. Обменялись новостями, среди
которых одна была чрезвычайной. Оказалось, что прошлогодние меры против
норвежского хищнического промысла на Новой Земле уже дали свои результаты —
силуэт, замеченный Русановым еще 13 августа далеко в море, принадлежал
норвежскому судну «Сириус» из Тромсё (капитан Улаф Ульсен), прибывшему на
архипелаг со специальным предписанием подданным норвежской короны покинуть
берега Новой Земли и на будущее прекратить там все виды промысла. Встреча имела
дружественный характер, причем норвежский механик помог в ремонте движка на
«Дмитрии Солунском», дав совет использовать для смазки мотора жир морского
зверя, что оправдало себя на практике. Сверх того, норвежцы поделились
сведениями о ледовой обстановке, которая оказалась менее благоприятной, чем
думали участники русановской экспедиции: «Сириус» не смог пробиться на восток
через Карские Ворота, у западного побережья Новой Земли лед всюду держался у
параллели 75 градусов северной широты. Выходило, что Вылка, отметивший
отдаленные признаки льда еще у полуострова Адмиралтейства, оказался прав — это
добавило ему авторитета в экипаже «Солунского» и определило на будущее в
составе экспедиции его роль в качестве незаменимого ледового лоцмана — среди
его достоинств это оказалось не единственным.
24 августа судно направилось на поиски отряда
Кругловского, отсутствие которого уже начало беспокоить остальных участников
экспедиции. Запоздавший отряд был обнаружен на следующее утро. Теперь можно
было подвести итоги по выполнению официальной части программы, прежде чем
приступать к обходу Северного острова, как с самого начала планировал Русанов с
молчаливого согласия губернатора Сосновского.
|