Другие литературные источники указывают, что летом это
место посещало до 300 кораблей с численностью экипажей примерно в 15–18 тысяч
личного состава, что, видимо, все же является преувеличением, как это следует
из современных археологических изысканий. Тем не менее грандиозное кладбище
примерно из тысячи могильных холмиков, сохранившееся до настоящего времени за
проливом на восточном берегу, дает представление о населенности этой части
Шпицбергена три столетия назад. На соседнем острове располагалась база датских
моряков, по национальности которых остров и получил свое название. С активной
деятельностью китобоев самых разных стран связана топонимика северо-запада
Шпицбергена. Помимо Датского острова, поблизости располагаются и ныне
Гамбургер-бухта, Английская бухта, остров Амстердам, мыс Бискаер-хукен и прочие
топонимы-памятники эпохи китобойного промысла. Впрочем, и русские имена также
представлены на современной карте Шпицбергена самым достойным образом,
напоминая о незабытых деяниях наших предков.
Практически на протяжении всего XVII века в литературе
не отмечено прямых контактов русских и западноевропейских промысловиков,
видимо, прежде всего из-за различий в своей деятельности. Истребителей китов не
интересовали охотники на песца или оленя, хотя их интересы могли совпадать при
добыче тюленя или моржа, однако они расходились по срокам промысла — русские
добывали моржа и тюленя на льдах в те месяцы, когда голландские или английские
корабли только готовились оставить родные берега. Кроме того, зимовья русских
располагались, как правило, на самых недоступных с моря участках побережья,
например на Берегу Норденшельда или на северном побережье в устье Хорнсунна,
где частокол прибрежных скал отбивал желание приблизиться к берегу даже у
самого отважного морехода. Тем не менее какие-то контакты между ними все же
были, причем порой сопровождавшиеся кровопролитием. Так, участники польской
экспедиции в Хорнсунне рассказывали автору этих строк о русских скелетах вблизи
русских развалин со следами пулевых ранений на костях — учитывая нравы того
времени и контингент участников, удивляться подобному не приходится. Что
касается степени освоенности побережья нашими предками, то на Земле
Норденшельда русские развалины разного возраста встречаются на расстоянии друг
от друга всего в несколько километров, резко отличаясь от западноевропейских
построек как строительным материалом (обычное круглое бревно, как и на
материке), так и наличием кирпича для кладки печей, причем общая численность
таких уже известных исторических памятников былого русского освоения архипелага
близка к сотне.
Описание жизни наших предков на далеком полярном
архипелаге сохранил поморский фольклор, повествующий о событиях такой
промысловой зимовки, начиная с плавания к далеким берегам архипелага:
Как дошли до Норд-Капа,
Побежали в голомя.
«Медведь» из моря встает,
Ему помор поклон ведет.
Тороса видать больши,
На торосах лежат моржи.
Заеца на льдину лезут,
Нерьпы на лодью глядят.
День да ночь бежали шибко,
Долго Груманта не видно.
Опечалились немного.
Говорит нам корщик строго:
Вы, ребята, не робей,
Полезай на марса-рей!
Да смотрите хорошенько!
Мне-то помнится маленько,
Этта будет становье,
Старопрежне зимовье.
Правду кормщик говорит,
Марсовой опять кричит:
Магдалина против нас,
На губу зайдем сейчас!
Расшифруем для читателя специфические термины и
понятия того далекого времени. Голомя у поморов — открытое море, «Медведь» —
остров Медвежий, мимо которого проходят пути судов, направляющихся к Шпицбергену
и в наше время, «заеца» — морские зайцы или лахтаки, разновидность крупного
тюленя, «Магдалина» — Магдалена-фьорд современных карт и т. д. Зимовка
начинается с того, что
Мы покинули заботу,
Ухватились за работу —
Станову избу поправить,
Полки, печки приналадить,
И сторонние избушки,
Мастерили как игрушки.
«Станова изба» — это зимовочная база промысловой
артели, а «сторонние избушки» — охотничьи домики, используемые временно
одиночными охотниками при обходе своих промысловых угодий с многочисленными «кулемами»
— ловушками на песца, «ошкуй» — белый медведь.
Там кулемки становили,
Песцей горных наловили,
А оленей диких славно
Настреляли мы исправно.
Белый ошкуй-господин
|