Ле Руа также описал методы борьбы с цингой,
использованные Химковым и его людьми: «1) есть сырое и мерзлое мясо, разрезавши
его на мелкие кусочки; 2) пить совсем теплую оленью кровь, как скоро его
убьешь; 3) делать сколько можно движения телу; 4) есть сырой ложечной травы
(Cochlearia) по стольку, сколько можно будет». Последний способ, как помнит
внимательный читатель, новоземельские поморы демонстрировали еще спутникам
Баренца при их возвращении после зимовки в Ледяной Гавани. Благодаря этим мерам
трое зимовщиков находились в отменной физической форме, «понеже они действительно
гонялись часто за сайгачами (так Ле Руа называет оленей. — В. К.) и
лисицами (песцами. — В. К.), то привыкли к скорому беганию, особливо Иван
Химков, младший из них, приобрел такую легкость, что он выпереживал самую
быструю лошадь» по возвращении на Большую Землю. Судьба четвертого — Федора
Веригина оказалась иной, поскольку он отказывался пить оленью кровь, предпочитал
оставаться в избе, избегая физической деятельности. «В последние годы своей
жизни лежал он беспрестанно в постели, у него недоставало больше сил, чтобы
встать прямо, и ниже он мог привесть рук ко рту. Сие принудило спутников
кормить его до самой смерти, подобно как новорожденного младенца».
Несмотря на явления полярного дня и полярной ночи, за
все время пребывания в отрыве от цивилизации они допустили ошибку в определении
времени за шесть лет лишь в двое суток, что вызвало искреннее удивление академика,
на что Химков реагировал с профессиональной гордостью: «Какой же был бы я
штурман, если бы не умел снять высоты солнца, ежели оное светило видно? и ежели
бы не знал поступать по течению звезд, когда солнца не видно будет, и сим
способом не мог бы определить суток» (1955, с. 26). Книга показывает, что
академик явно недооценивал штурманскую подготовку поморских мореходов.
Очевидно, определение широты также не было проблемой для Химкова-старшего, хотя
координаты вынужденной зимовки в книге Ле Руа не приводятся, отметим вместе с
тем, что Химков указал положение зимовки на карте. Нам остается лишь
восстановить место по характерным местным признакам, из которых три имеют
важное значение. Во-первых, остров был большим, чтобы на нем можно было добыть
за шесть лет 250 оленей, причем примитивным оружием — скорее всего, это
современный остров Эдж. Во-вторых, необычно большое расстояние от берега —
четверть немецкой мили (почти два километра), что странно само по себе — скорее
всего, это было связано с очень низким побережьем и вероятным подтоплением
избы, что и потребовало ее постройки в глубине суши в условиях, например,
формирования побережья перемытыми ледниковыми отложениями
(флювиогляциал), — картина, которая наблюдается на Шпицбергене нередко.
В-третьих, описанный выше просчет в определении времени мог возникнуть в
условиях закрытия горизонта окрестными горами и возвышенностями, на что обратил
внимание автор примечаний к изданию 1955 года член-корреспондент Академии наук
и выдающийся полярный исследователь В. Ю. Визе, утверждавший, что в районе
зимовки «южный горизонт был более открыт, чем северный» (1955, с. 37).
Указанным природным особенностям удовлетворяет кут Тьюв-фьорда на юге острова
Эдж, особенно его северо-восточный участок.
Испытания отважных поморов завершились 15 августа 1749
года, когда к ним подошло судно олончанина Амоса Кондратьевича Корнилова,
который и доставил уцелевших на родину. По утверждению известного российского
морского историка первой половины XIX века Василия Берха описанные выше события
имели самое прямое отношение к дальнейшим российским исследованиям в районе
Шпицбергена. «Нечаянно попалась великой государыне сей (Екатерине II. — В.
К.) книжечка под заглавием "Похождения четырех матрозов на острове
Шпицбергене”. Бедственное их пребывание на земле сей тронуло чувствительное
сердце монархини. Желая доставить новые способы и удобства для тех отважных
промышленников Архангелогородской губернии, кои по недостатку других средств
для пропитания должны снискивать оные между льдинами и снежными горами
Шпицбергена, начертала она собственною рукою план новой экспедиции» (1821,
с. 150–151). В этом контексте речь идет о двух плаваниях капитана 1-го
ранга Василия Яковлевича Чичагова (впоследствии прославившегося в сражениях со
шведами) в 1765–1766 годах. В подготовке экспедиции важнейшую роль сыграл
Ломоносов, который в свою очередь широко использовал сведения о природе
Шпицбергена, полученные от поморов-груманланов, в частности от Корнилова.
|