Петровские
преобразования, охватившие в последние годы XVII и в первую четверть XVIII
столетия существенные стороны всего общественно-политического строя и уклада
России, привели к значительным изменениям в международных отношениях,
способствовали установлению новых и многочисленных дипломатических, политических,
научных и общекультурных связей между страной и ее западными соседями.
Иностранные известия о Сибири становятся теперь не только более многочисленными,
но и расширяется круг проблем и интересов, затронутых в них. Авторы выступают
теперь уже не как одиночки, преследующие узко ограниченные личные и уже поэтому
разрозненные цели, а как представители групп, объединенных определенными коллективными
политическими, философскими и научными соображениями.
Уже
говорилось, что западноевропейские путешественники, посетившие Сибирь в первой
половине XVIII века,—люди самых различных толков. Во-первых, большую группу
составляют дипломаты, приглашенные русским правительством на службу, в
частности, для участия в русских посольствах в Китай (Белл, Унферцагт).
Во-вторых, шведские офицеры, оказавшиеся в результате Северной войны в русском
плену и сосланные в Сибирь (Врех, Ренат, Страленберг и др.). В-третьих, иностранцы-участники
больших академических экспедиций, организованных Петром I и его преемниками для
изучения восточных окраин России (Мессершмидт, Миллер, Падлас, Гмелин, Георги,
Штеллер, Зивере).
Рассмотрим
сначала сообщения о Сибири, сделанные представителями первой группы, книгу
Перри «Положение России под нынешним царем», два тома записок Джона Белла и
отчет о посольстве 1719 года Георга Иоганна Унферцагта.
В
предисловии к книге Джон Перри сообщает, что в 1698 году он был представлен
Петру I в Англии, позже принят на царскую службу графом Головиным, сопровождал
царя в Голландию. За годовое жалованье в 300 фунтов стерлингов он
должен был строить Волго-Донский канал, соорудить на речке Лавке, впадающей в
Дон, и на Камышинке, впадающей в Волгу, систему шлюзов, сделать эти речки
судоходными.
Канал
рыли три года, но, как известно, работа эта не увенчалась успехом. Перри
получил только половину необходимого количества рабочих, не хватало материалов
и инструмента. Поражение у Нарвы приостановило строительство, и на исходе 1701
года Перри получил приказ прекратить работу. Перри переехал в Воронеж, где
должен был строить сухой док и другие сооружения, но и эти работы до конца не
довел.
После
победы у Полтавы Перри выполнял отдельные дипломатические поручения, ему, в
частности, было велено исследовать возможность прохода судов у Новой Земли в
Татарское море. В связи с этим он собирал различные материалы о Сибири и ее
обитателях, часть которых воспроизводит в книге. Некоторые из этих известий,
полученных из расспросов жителей Архангельска, представляют определенный
географический и этнографический интерес. Так, например, об образе жизни населяющих
север Европы и Азии народностей («самоедов») Перри пишет:
«Здесь
я должен вернуться к тому, чтобы дать некоторый отчет о тех людях, которые
населяют полосу земли, примыкающую к Новой Земле и простирающуюся от границ
Архангельска до Татарского моря. Русские оскорбительно называют их самоедами
(или людьми, которые друг друга едят), но причина сему очень несправедлива,
ибо они живут мирно и в добрососедских отношениях, как и все другие люди, хота
в Архангельске и известно, что по причине своей необходимости они едят иногда
внутренности зверей, приобретенные у мясников, и самую ^дурную пищу. Они
торгуют с Архангельском пушниной, шкурами и деревянными изделиями, которые
'поставляют для торгового флота... Это люди с крупными смуглыми лицами,
широкими скулами и коротким носом, похожие на некоторых восточных татар и, как
меня информировали во время написания этих сообщений, они похожи на людей,
живущих на северной стороне у северо-восточного прохода. Они не пашут и не
сеют, ибо страна слишком студена для прорастания каких-либо злаков, а также
никогда не имеют достаточно корма и травы для скота. Живут они в основном
охотой на оленей и медведей и других диких зверей, добывают птиц, едят сушеные
коренья вместо хлеба; немногие из них, живущие вблизи границ Архангельска,
покупают немного зерна у русских, которые научили их есть хлеб.
...
Я беседовал с некоторыми из так называемых самоедов, которые мне рассказали,
что среди них нет ни устоявшихся форм религии, ни духовного сословия, а
получают они правила жизни от тех своих старейшин, которые живут праведной
жизнью и справедливо действуют; они подчиняются их решению в случае споров, выбирая
такие лица с общего согласия. Они считают, что существует бог, управляющий
солнцем и звездами и награждающий их здоровьем и долголетием согласно праведности
и справедливости поведения по отношению друг к другу.
Страна
изобилует оленями, которые питаются разновидностью растущего на земле мха и
деревьями в лесу, от чего к зиме они жиреют. Это особенный вид оленей, которых
бог и природа, по-видимому, преднамеренно в изобилии создали для этой студеной
страны, и они полезны туземцам во многих отношениях. По росту олени не так уж
отличаются от наших ланей, но более чем в два раза толще, с сильными
пропорциональными их туловищу ногами, с широкими, тонкими и плоскими копытами,
которые так широко расходятся, что они бегают по поверхности мерзлого снега, не
проваливаясь, и это не задерживает быстроту бега. Туземцы пользуются ими вместо
лошадей, запрягая в сани в зимнее время во всех случаях необходимости; сани
делают тонкими и легкими, чтобы они шли по поверхности снега. Русские со своими
санями и лошадьми, когда на земле лежит толстый слой снега, не могут проехать,
как эти люди, там, где нет укатанной дороги или обычного пути. Туземцы имеют
также в случае необходимости длинные плотные куски досок которые крепко
привязывают к своим ногам, с помощью которых они могут бегать по поверхности
снега, не проваливаясь.
Упомянутые
олени используются туземцами также для одежды и являются для них обычной пищей.
Шкуры представляют из себя густой и теплый мех, в который туземцы одеваются,
предохраняя себя от суровости зимы. Их рубашки сделаны из шкур молодых оленей,
будучи надеты на тело, они мягки и теплее полотна. Верхняя одежда и шапки
(шерстью внутрь и наружу) сделаны целиком из одного куска, так что стужа и
ветер не дует им в шею, и приделан клапан (покрывало), снизу пристегиваемый и
спускающийся при необходимости на лицо, с отверстием для глаз и носа, чтобы
дышать и видеть, когда погода жестока. Обувь или башмаки также сделаны из
двойного меха, сшитого со стороны мездры, чтобы лучше защищала от мороза,
который длится девять или десять месяцев в году, а в самых северных частях
вовсе два или три месяца не появляется солнце. Однако эти люди довольны своей
жизнью; многие из них, побывавшие в России и приглашенные там оставаться, редко
не желают возвращаться, живут и умирают там, где родились. Так бог каждой нации
назначил быть довольной своим жребием.
Суровой
зимой живут они в хижинах или пещерах, вырытых в земле, где малый огонь дает им
тепло. Способ постройки таких хижин, практикуемый и русскими, когда им
случается перезимовать или останавливаться в пути на месте, где нет домов,
заключается в следующем: выбирают сухую насыпь или возвышенное место, где
выкапывают яму порядочной глубины, обкладывают стены и перекрывают верх
различными расщепленными брусьями или бревнами, что попадается под руки, а затем
утрамбовывают стены и перекрывают верх землей изрядной толщины, делают скамейки
и настилы по бокам для спанья людей и в середине разводят хороший огонь. В
отверстие в крыше выходит дым, когда приходится разводить костер, а когда
огонь выгорает, закрывают отдушину или дымоход, и эти пещеры или хижины все
время держат тепло.
Подобные
хижины русские делают в своих войсках и лагерях для рабочих, когда ненадолго
остаются на одном месте; но когда они предназначают их на всю зиму или на
продолжительный срок, не делают очага в середине, а в дальнем углу ставят
печь, в которой и приготовляют пищу и при случае пекут свой хлеб. Когда печь
закрыта и дымовая труба заткнута, нагретые стенки печи держат пещеру в таком
тепле, сколько лишь желают; с малым количеством дров печь топится один, самое
большее два раза в день. Обыкновенно делают они также сени или навесы при
входе в эти пещеры, чтобы преградить путь стуже, здесь держат дрова и разные
вещи; когда русские попадают в места, где земля промерзла, они сначала разводят
огонь, чтобы оттаял грунт соизмеримо величине хижины.
|