Где
этот дом
Иркутяне хорошо знают дом декабриста
Волконского. Дом деревянный двухэтажный, с глухими застекленными
балконами-эркерами. Стоит он в переулке за Преображенской церковью, в которой
до недавнего времени располагался иркутский областной архив. В этом самом
архиве хранилось и хранится по сей день «Дело» с таким длинным названием: «Присоединение
сиропитального ремесленного училища к ремесленно-воспитательному училищу Н. Т.
Трапезникова». В этом «Деле» на листе № 395 можно прочесть:
«Лета тысяча восемьсот шестьдесят
седьмого сентября в шестнадцатый день потомственный почетный гражданин
Иркутска первой гильдии купец Иван Степанович Хаминов пожертвовал он
иркутскому податных сословий обществу деревянный двухэтажный дом со всеми
принадлежащими к нему строениями и землею, состоящий по 2-й части г. Иркутска,
против Преображенской церкви, приобретенный дарителем покупкою от надворной
советницы Елены Кочубей по купчей, на имя его совершенной в иркутском губернском
правлении 6 июля 1864 г.
А пожертвовал он, Хаминов, этот дом для помещения в нем учрежденной в г. Иркутске
сиропитальной ремесленной школы».
Речь идет, конечно, о доме
Волконского. Елена Кочубей — это Елена Сергеевна Волконская, дочь декабриста
Сергея Григорьевича Волконского, ставшая во втором браке надворной советницей
Кочубей.
Сохранились дореволюционные снимки
дома Волконского с большой вывеской «Ремесленная школа». Ремесленная школа в
доме Волконского располагалась вплоть до революции.
Дом этот Волконские построили в 1850
или 1851 году.
17 сентября 1850 года Елена
Волконская вышла первым браком за иркутского чиновника Молчанова и стала Еленой
Молчановой. Молодые через два дня уехали в свадебное путешествие и не были в
Иркутске почти год. Потом вернулись, и в «Записках» Волконского мы читаем:
«Затем Молчановы возвратились в Иркутск и жили вместе с Волконскими в недавно
выстроенном доме».
Вот эта фраза «в недавно выстроенном
доме» и позволяет датировать постройку дома 1850 или 1851 годом. Но семья
Волконского переехала из Урика в Иркутск в 1845 году. Значит,
семья занимала до 1850 года какой-то другой дом. О том, что семья Волконского
занимала ранее другой дом, говорят строки из письма Марии Николаевны
Волконской. В письме от 10 мая 1848 года она сообщает сестрам о своей болезни и
добавляет: «Чтоб дать вам доказательства заточения, в котором я нахожусь,
скажу, что в первый раз, когда я подошла к окну, я удивилась, что вижу перед
собой двухэтажный дом, совершенно новый, выросший рядом с нами и выстроенный по
тому же плану. Его успели закончить и населить, пака я не выходила из дома».
Строительство нового дома Мария
Николаевна видела и раньше, но пока она болела, его успели «закончить и
населить».
Сколько ни смотри, но рядом с домом
Волконских в переулке за Преображенской церковью никакого другого дома,
«выстроенного по тому же плану», нет. Ни вблизи, ни в округе. Значит, речь
идет о другом доме.
У Н.А. Белоголового, ученика и
воспитанника дкабристов, в книге «Воспоминаний»
есть такая фраза: «Когда семья переселилась в город (речь идет о семье
Волконских) и заняла большой двухэтажный дом, в котором впоследствии помещались
всегда губернаторы...».
Никакие губернаторы, тем более
«всегда» в доме Волконских, известном нам, не жили. До 1864 года дам
принадлежал дочери Волконских, а в 1867 году, как, мы знаем из архивных
документов, он куплен Хаминовым, и в нем разместилась ремесленная школа. Значит,
и Белоголовый ведет речь о другом неизвестном нам доме. Что же это за дом? Где
он? Уцелел или сгорел в каком-нибудь пожаре? Попробуем искать его по тем
немногочисленным приметам, которые оставили нам авторы цитированных
документов.
«...Большой двухэтажный дом, в
котором впоследствии помещались всегда губернаторы».
Белоголовый писал свои
«Воспоминания» в 90-е годы прошлого столетия и издал их в Москве в 1897 году.
Таким образом, можно считать, что «всегда» это значит и в 80-е и в 90-е годы
прошлого века. А есть ли в Иркутске деревянный двухэтажный дом, который еще в
конце прошлого века занимали губернаторы? Есть. И он один-единственный. Этот
дом стоит ныне на улице Октябрьской революции под № 7, недалеко от автовокзала.
По традиции мы называем его «домом гражданского губернатора». Сейчас это жилой
дом. «Домом гражданского губернатора» этот дом называют ошибочно. Настоящий
дом гражданских губернаторов стоял на том месте, где стоит сейчас дом под №
13. Этот своеобразный по своей планировке дом был построен в 1845 году. В нем
с самого начала размещался институт благородных девиц и назывался он «Институтом
императора Николая I». В Иркутске в 1896 году вышла книга: «Исторический очерк
деятельности иркутского института императора Николая I». Книга есть в нашем
архиве. В книге гравюра института, план его, а на странице 5 мы читаем: «Руперт,
немедленно по утверждении устава, обратился в министерство финансов с
ходатайством об уступке места, занятого в то время казенным домом, служившим
некогда помещением иркутских вице-губернаторов, но давно покинутом вследствие
совершенной ветхости. Ходатайство было удовлетворено».
Другими словами, к 1845 году дом
вице-губернаторов или, что одно и то же, дом гражданских губернаторов пришел
в ветхость и его разрешили снести. Пришла арестантская команда из тюремного
замка и разрушила его. На месте снесенного дома гражданских губернаторов был
построен институт. С тех пор улица стала называться Институтской. То же самое
говорят нам и планы старого Иркутска. На плане 1829 года на месте института еще
стоит дом гражданских губернаторов, но на плане 1868 года уже указан девичий институт.
Короче, нам важно знать, что дом гражданских губернаторов действительно стоял
на этой улице до 1845 года, а потом был за ветхостью снесен.
А что было в том доме, под № 7,
который, мы ошибочно называем домом гражданских губернаторов? Заглянем в тот же
план Иркутска 1829 года. Усадьба этого дома означена на плане цифрой 110 и в
указателе читаем: «110 — деревянный дом купца Кузнецова».
Кузнецов Ефим Андреевич личность
чрезвычайно интересная, и мы к нему вернемся. Умер он в 1850 году. Описание
его похорон есть в «Иркутской летописи». «...Печальная процессия,— пишет
летописец,— следовала мимо 2-й частной управы, по выходе на Большую... к
собору».
2-я частная управа стояла на месте
управления завода им. Куйбышева, то есть на той же Институтской. Большая —
теперь ул. К. Маркса.
Из собора процессия двигалась «...по
Заморской улице (ныне ул. Ленина), поворотила мимо 3-й частной управы прямо к
дому Кузнецова».
3-я частная управа стояла на
Арсенальской рядом с нынешней филармонией. Арсенальская — ныне ул.
Дзержинского. А куда мы придем, если повернем с улицы Ленина на Дзержинского и
пойдем прямо? Мы выйдем на ул. Октябрьской революции и предстанем пред домом №
7, бывшим домом Кузнецова. Потому-то летописец и пишет «мимо 3-й частной управы
прямо к дому Кузнецова».
Сказанного достаточно, чтобы
убедиться, что дом № 7 по улице Октябрьской революции в прошлом дом купца Е. А.
Кузнецова, а не дом гражданских губернаторов. Ну а теперь проследим события в
их последовательности.
В 1820-е годы небогатый иркутский
купец Ефим Андреевич Кузнецов ставит на окраине Иркутска, недалеко от реки
Ушаковки двухэтажный деревянный особняк. Кузнецов еще не богат, ему трудно
состязаться с Сибиряковыми, Мыльниковыми, Солдатовым, Басниным, которые
поставили себе в центре каменные
особняки. А Сибиряков отгрохал целый дворец (ныне Белый дом). Кузнецов молод,
он ведет активную жизнь. Престиж—дело коммерческое. Пусть особняк не дорогой,
пусть деревянный, но строится он по последней моде. В моде классицизм. Особняк
симметричен, он сверкает огромными
зеркальными окнами украшен резными деталями, с трех сторон его опоясывает
открытая галерея, крышу венчает резной гребень Внутренняя планировка особняка тоже отвечает всем канонам классицизма.
Высокие потолки, симметрично расположенные залы, жилые и служебные помещения
анфилада комнат.
В 1825 году Кузнецова избирают
градским головою, а в 1826 году в Иркутск прибывают государственные
преступники, декабристы. Встречать и размещать государственных преступников
входило в обязанность градского головы. Кузнецов встречается и беседует с
Якушкиным, Волконским, Трубецким, Оболенским. Оболенский пишет: «Градским
головою был Ефим Андреевич Кузнецов, впоследствии столько прославившийся
богатыми золотыми россыпями, а еще более общественною благотворительностью.
Много внимания и участия оказали нам как Ефим Андреевич, так и прочие
чиновники и купечество, и по возможности старались нас успокоить и развлечь во
время краткого пребывания нашего...»
Сами декабристы свидетельствуют прекрасное
отношение к ним иркутян и, в частности, градского головы Кузнецова. В этом
сказалось истинное сибирское гостеприимство и радушие.
Вскоре Е. А. Кузнецов встретил
Екатерину Ивановну Трубецкую, приехавшую в Сибирь вслед за мужем. «Е. И.
Трубецкая, прибыв в Иркутск, остановилась в доме Е. А. Кузнецова. Тотчас по ее
прибытии Ефим Андреевич пригласил к себе Жульяни (учитель местной гимназии).
...Жульяни был проводником по Иркутску и оказывал содействие в делах французу
Воше, который сопровождал Екатерину Ивановну до Иркутска»,— пишет Б. Кубалов.
Более четырех месяцев прожила
Екатерина Ивановна в доме Кузнецова. Это было труднейшее время. Она пишет
письма Цейдлеру, просит пропустить ее за Байкал, куда уже отправлен муж и
другие декабристы, но, имея инструкции от царя препятствовать «сколь возможно»,
Цейдлер удерживает Трубецкую в Иркутске.
«Милостивый государь Иван
Богданович,— пишет Екатерина Ивановна,— уже известно вашему превосходительству
желание мое разделить участь несчастного моего мужа, но, заметив, что ваше
превосходительство все старания употребляет на то, чтобы отвратить меня от
такового намерения, нужным считаю письменно изложить вам причины, препятствующие
мне согласиться с вашим мнением.
Со времени отправления моего мужа на
Нерчинские рудники я прожила здесь три месяца в ожидании покрытия моря.
Чувство любви к другу заставляло меня с величайшим нетерпением желать
соединиться с ним; но со всем тем я старалась хладнокровно рассмотреть свое
положение и рассуждала сама с собою о том, что предстояло избрать. Оставляя
мужа, с которым я пять лет была счастлива, возвратиться в Россию и жить там в
кругу семейства во всяком внешнем удовольствии, но с убитою душою или из любви к
нему, отказавшись от всех благ мира, с чистою спокойною совестью добровольно
предать себя новому унижению, бедности и всем неисчислимым трудностям
горестного его положения в надежде, что разделяя все его страдания, могу
иногда любовью своею хоть мало скорбь его облегчить?..
Объяснив вашему превосходительству
причины, побуждающие меня пребывать непреклонно в своем намерении, остается
мне только просить ваше превосходительство о скорейшем отправлении меня,
исполнив все вам предписанное... Кн. Екатерина Трубецкая».
Цейдлер говорит Трубецкой о тех
ужасных условиях, в которых она будет жить, но это не пугает княгиню. Цейдлер
не в силах удерживать ее более.
Екатерина Ивановна обещает, что не
будет поддерживать связи с родными, готова дать любую подписку, идти пешком
хоть на край света, но пусть ее не удерживают более. Ее упорство, горячее
чувство долга ломают все преграды.
Наконец Екатерине Ивановне разрешают
проезд за Байкал. Она покидает дом Кузнецова, где столько перестрадала, но не
успевает еще снег занести след ее возка, как во двор кузнецовского дома
въезжает другая декабристка, прибывшая в Сибирь, Мария Николаевна Волконская.
Она пишет: «Занимаемая мною квартира
была именно та, из которой Катанка выехала в этот самый день в Забайкалье».
И эту гостью Ефим Андреевич
встречает радушно. Как и Трубецкая, Волконская добивается разрешения следовать
за Байкал, пишет прошения Цейдлеру и носит их ему сама лично. Благо, находится
он недалеко, рядом с домом Кузнецова, надо только пересечь небольшой пустырь.
Однажды, вернувшись домой, Волконская застает у себя Александрину Муравьеву,
только что приехавшую: «По возвращении домой я нашла у себя Александрину
Муравьеву, она только что приехала... Мы напились чаю, то смеясь, то плача».
Значит, все три первые декабристки —
Трубецкая, Волконская, Муравьева останавливались и жили в доме Е. А.
Кузнецова.
Проходит почти двадцать лет. В 1845
году семья Волконского приезжает в Иркутск. Все эти годы Кузнецов не теряет
связи с декабристами и теперь снова предоставляет квартиру семье декабриста.
Волконские занимают второй этаж.
После того как рядом с Кузнецовым на
месте дома гражданских губернаторов ставят институт, Кузнецов его ближайший
сосед.
«26 февраля в 1 часу ночи по 2 ч.
города при доме института благородных девиц Восточной Сибири сгорел до
основания флигель, занимаемый кухней и больницей, подле дома Ефима Андреевича
Кузнецова».
Белоголовый мальчиком не раз посещал
квартиру Волконских. Он рос в обществе Миши и Нелли Волконских и уже в зрелые
годы вспоминал: «...Марья Николаевна была дама совсем светская, любила общество
и развлечения и сумела сделать из своего дома главный центр иркутской жизни...
Зимой в доме Волконских жилось шумно и открыто, и всякий принадлежавший к
иркутскому обществу почитал за честь бывать в нем... Тогдашняя иркутская жизнь
мало могла дать для развлечения светской молодежи, а у Волконских же бывали и
балы, и маскарады, и всевозможные зимние развлечения... Посещения светского
барского дома не могли не влиять на нас в лучшую сторону, исподволь шлифуя
наши нравы и манеры».
Белоголовый описывает как раз период
с 1845 по 1847 год. В 1847 году его увезли учиться в Москву. В эти годы
Волконские жили в доме Кузнецова. И дом этот благодаря им становится «центром
иркутской жизни».
В доме, конечно, тесно. Е. А.
Кузнецов в 1846 году решает строить второй дом.
«20 июля в Иркутске, по 2 ч., в
приходе Преображения господня у почетного гражданина Ефима Андреевича
Кузнецова была закладка дома на каменном фундаменте».
Второй дом Кузнецов ставил рядом с
первым. Он был тоже большим, двухэтажным, строился почти два года. Вот почему
весной 1848 года Мария Николаевна, заболев и долго пролежав в постели, пишет
сестрам, что она увидела новый двухэтажный дом, подойдя к окну.
Этот второй дом Кузнецова на плане
1868 года обозначен рядом с первым. Он хорошо виден на сохранившихся старых
открытках. Симметричный фасад, два этажа, гребень на крыше, короче говоря, «по
тому же плану», что и первый.
В пятидесятые годы Кузнецов удачно
покупает золотоносный участок и несметно богатеет. Он даже начинает «чудить».
За один визит доктору он может дать 25, а то и 50 тысяч рублей. Но он и
благотворитель. Он дает три миллиона рублей на освоение Амура. Завещает сто
тысяч на новое здание института благородных девиц. Строит больницу, которую по
сию пору старые иркутяне называют «кузнецовской».
Летом 1850 года он умирает. Хоронили
его роскошно, и погребен он у восточной стены Благовещенской церкви.
Осенью 1850 года Нелли Волконская выходит замуж
за иркутского чиновника Молчанова. Волконские начинают строить новый дом, и
когда Молчановы возвращаются, они поселяются в новом доме вместе со стариками
Волконскими. Дом записывается на Нелли, которая в документах пишется как Елена.
Умершему Кузнецову наследует муж его
племянницы Ф. П. Занадворов.
Теперь Занадворов сосед института. «26 декабря, в 12 часов ночи, по 2 части города, в доме умершего купца
Ефима Кузнецова, а ныне принадлежащем
наследнику его Занадворову, был пожар: горел флигель подле института». Это 1853 год.
Отношения между Волконскими и
Занадворовым очень натянутые. Возникает хорошо известное историкам дело
Молчанова и Занадворова, из-за которого первый становится неизлечимо больным, а
второй попадает в тюрьму.
Занадворов усугубляет свое положение
тем, что обвиняет в какой-то корысти самого генерал-губернатора Н. Н.
Муравьева-Амурского. Занадворова увозят в омскую тюрьму, и больше он в Иркутске
никогда не появляется. Оба дома, которые оставил ему Кузнецов, отходят казне. В
первом вскоре располагается военный губернатор Венцель, а второй уже в 1854 году занимает губернское правление.
«В первых числах августа общее
губернское правление переведено во вновь отделанный большой флигель при доме
военного губернатора Венцеля».
Вот с этого-то времени в доме, где
жили. Волконские, и помещаются губернаторы. Белоголовый не ошибается, он сообщает
нам совершенно точный факт, когда пишет: «...Семья переселилась в город и
заняла большой двухэтажный дом, в котором впоследствии помещались всегда губернаторы...»
Да, всегда. Уже после того, как
институт переехал в новое здание на набережную Ангары, улица Институтская
стала называться Шелашниковской по имени одного из губернаторов Шелашникова.
Так она называлась вплоть до революции.
Дом № 7 по улице Октябрьской революции, бывшей
Шелашниковской, а еще ранее Институтской, принадлежал до 1850 года иркутскому купцу и меценату Е. А. Кузнецову. В этом
доме в 1826 году, следуя к мужьям на каторгу, останавливались декабристки
Е. И. Трубецкая, М. Н. Волконская, А. Г. Муравьева. В этом доме с 1845
г. по 1850
г. проживала семья Волконских,
благодаря чему этот дом был «центром иркутской общественной жизни».
Правда, есть сведения, что дом одно
время принадлежал некоему титулярному советнику Дараганову или снимался им в аренду. Никаких сведений о
Дараганове ни в литературе, ни в архиве пока не
обнаружено. Возможно, это был один из
зятьев Кузнецова.
Как нам известно из
документов, дом
Волконских тоже был записан не
на их фамилию,
а на Кочубея. Дом Кузнецова является
историческим памятником и его непременно
следует сохранить.
|