Туристический центр "Магнит Байкал"
      
Воскресенье, 22.12.2024, 12:13
Приветствую Вас Гость | Регистрация | Вход




Полезные статьи о Байкале

Главная » Статьи » В гостях у декабристов


Где этот дом
Где этот дом
Иркутяне хорошо знают дом декабриста Волконского. Дом деревянный двухэтажный, с глухими застекленны­ми балконами-эркерами. Стоит он в переулке за Пре­ображенской церковью, в которой до недавнего време­ни располагался иркутский областной архив. В этом самом архиве хранилось и хранится по сей день «Де­ло» с таким длинным названием: «Присоединение сиропитального ремесленного училища к ремесленно-вос­питательному училищу Н. Т. Трапезникова». В этом «Деле» на листе № 395 можно прочесть:
«Лета тысяча восемьсот шестьдесят седьмого сен­тября в шестнадцатый день потомственный почетный гражданин Иркутска первой гильдии купец Иван Сте­панович Хаминов пожертвовал он иркутскому подат­ных сословий обществу деревянный двухэтажный дом со всеми принадлежащими к нему строениями и зем­лею, состоящий по 2-й части г. Иркутска, против Пре­ображенской церкви, приобретенный дарителем покуп­кою от надворной советницы Елены Кочубей по куп­чей, на имя его совершенной в иркутском губернском правлении 6 июля 1864 г. А пожертвовал он, Хаминов, этот дом для помещения в нем учрежденной в г. Ир­кутске сиропитальной ремесленной школы».
Речь идет, конечно, о доме Волконского. Елена Ко­чубей — это Елена Сергеевна Волконская, дочь декаб­риста Сергея Григорьевича Волконского, ставшая во втором браке надворной советницей Кочубей.
Сохранились дореволюционные снимки дома Волкон­ского с большой вывеской «Ремесленная школа». Ре­месленная школа в доме Волконского располагалась вплоть до революции.
Дом этот Волконские построили в 1850 или 1851 году.
17 сентября 1850 года Елена Волконская вышла первым браком за иркутского чиновника Молчанова и стала Еленой Молчановой. Молодые через два дня уехали в свадебное путешествие и не были в Иркутске почти год. Потом вернулись, и в «Записках» Волкон­ского мы читаем: «Затем Молчановы возвратились в Иркутск и жили вместе с Волконскими в недавно вы­строенном доме».
Вот эта фраза «в недавно выстроенном доме» и по­зволяет датировать постройку дома 1850 или 1851 го­дом. Но семья Волконского переехала из Урика в Ир­кутск в 1845 году. Значит, семья занимала до 1850 го­да какой-то другой дом. О том, что семья Волконского занимала ранее другой дом, говорят строки из письма Марии Николаевны Волконской. В письме от 10 мая 1848 года она сообщает сестрам о своей болезни и до­бавляет: «Чтоб дать вам доказательства заточения, в котором я нахожусь, скажу, что в первый раз, когда я подошла к окну, я удивилась, что вижу перед собой двухэтажный дом, совершенно новый, выросший рядом с нами и выстроенный по тому же плану. Его успели закончить и населить, пака я не выходила из до­ма».
Строительство нового до­ма Мария Николаевна ви­дела и раньше, но пока она болела, его успели «закон­чить и населить».
Сколько ни смотри, но рядом с домом Волконских в переулке за Преображен­ской церковью никакого другого дома, «выстроенно­го по тому же плану», нет. Ни вблизи, ни в округе. Значит, речь идет о другом доме.
У Н.А. Белоголового, ученика и воспитанника дкабристов, в книге  «Воспо­минаний» есть такая фраза: «Когда семья пересели­лась в город (речь идет о семье Волконских) и заняла большой двухэтажный дом, в котором впоследствии помещались всегда губернаторы...».
Никакие губернаторы, тем более «всегда» в доме Волконских, известном нам, не жили. До 1864 года дам принадлежал дочери Волконских, а в 1867 году, как, мы знаем из архивных документов, он куплен Хаминовым, и в нем разместилась ремесленная школа. Значит, и Белоголовый ведет речь о другом неизвест­ном нам доме. Что же это за дом? Где он? Уцелел или сгорел в каком-нибудь пожаре? Попробуем искать его по тем немногочисленным приметам, которые ос­тавили нам авторы цитированных документов.
«...Большой двухэтажный дом, в котором впоследст­вии помещались всегда губернаторы».
Белоголовый писал свои «Воспоминания» в 90-е го­ды прошлого столетия и издал их в Москве в 1897 го­ду. Таким образом, можно считать, что «всегда» это значит и в 80-е и в 90-е годы прошлого века. А есть ли в Иркутске деревянный двухэтажный дом, который еще в конце прошлого века занимали губернаторы? Есть. И он один-единственный. Этот дом стоит ныне на улице Октябрьской революции под № 7, недалеко от автовокзала. По традиции мы называем его «домом гражданского губернатора». Сейчас это жилой дом. «Домом гражданского губернатора» этот дом называ­ют ошибочно. Настоящий дом гражданских губернато­ров стоял на том месте, где стоит сейчас дом под № 13. Этот своеобразный по своей планировке дом был по­строен в 1845 году. В нем с самого начала размещал­ся институт благородных девиц и назывался он «Ин­ститутом императора Николая I». В Иркутске в 1896 году вышла книга: «Исторический очерк деятельности иркутского института императора Николая I». Книга есть в нашем архиве. В книге гравюра института, план его, а на странице 5 мы читаем: «Руперт, немедленно по утверждении устава, обратился в министерство фи­нансов с ходатайством об уступке места, занятого в то время казенным домом, служившим некогда помещени­ем иркутских вице-губернаторов, но давно покинутом вследствие совершенной ветхости. Ходатайство было удовлетворено».
Другими словами, к 1845 году дом вице-губернато­ров или, что одно и то же, дом гражданских губерна­торов пришел в ветхость и его разрешили снести. Пришла арестантская команда из тюремного замка и раз­рушила его. На месте снесенного дома гражданских гу­бернаторов был построен институт. С тех пор улица стала называться Институтской. То же самое говорят нам и планы старого Иркутска. На плане 1829 года на месте института еще стоит дом гражданских губернаторов, но на плане 1868 года уже указан девичий ин­ститут. Короче, нам важно знать, что дом гражданских губернаторов действительно стоял на этой улице до 1845 года, а потом был за ветхостью снесен.
А что было в том доме, под № 7, который, мы ошибочно называем домом гражданских губернаторов? Заглянем в тот же план Иркутска 1829 года. Усадьба этого дома означена на плане цифрой 110 и в указате­ле читаем: «110 — деревянный дом купца Кузнецова».
Кузнецов Ефим Андреевич личность чрезвычайно интересная, и мы к нему вернемся. Умер он в 1850 го­ду. Описание его похорон есть в «Иркутской летопи­си». «...Печальная процессия,— пишет летописец,— сле­довала мимо 2-й частной управы, по выходе на Боль­шую... к собору».
2-я частная управа стояла на месте управления за­вода им. Куйбышева, то есть на той же Институтской. Большая — теперь ул. К. Маркса.
Из собора процессия двигалась «...по Заморской улице (ныне ул. Ленина), поворотила мимо 3-й частной управы прямо к дому Кузнецова».
3-я частная управа стояла на Арсенальской рядом с нынешней филармонией. Арсенальская — ныне ул. Дзержинского. А куда мы придем, если повернем с ули­цы Ленина на Дзержинского и пойдем прямо? Мы выйдем на ул. Октябрьской революции и предстанем пред домом № 7, бывшим домом Кузнецова. Потому-то летописец и пишет «мимо 3-й частной управы пря­мо к дому Кузнецова».
Сказанного достаточно, чтобы убедиться, что дом № 7 по улице Октябрьской революции в прошлом дом купца Е. А. Кузнецова, а не дом гражданских губернаторов. Ну а теперь проследим события в их последовательности.
В 1820-е годы небогатый иркутский купец Ефим Андреевич Кузнецов ставит на окраине Иркутска, не­далеко от реки Ушаковки двухэтажный деревянный особняк. Кузнецов еще не богат, ему трудно состязаться с Сибиряковыми, Мыльниковыми, Солдатовым, Басниным, которые поставили себе в   центре каменные особняки. А Сибиряков отгрохал целый дворец (ныне Белый дом). Кузнецов молод, он ведет активную жизнь. Престиж—дело коммерческое. Пусть особняк не дорогой, пусть деревянный, но строится он по последней моде. В моде классицизм. Особняк симметричен, он сверкает огромными   зеркальными окнами украшен резными деталями, с трех сторон его опоясывает открытая галерея, крышу венчает резной гребень Внутренняя планировка особняка  тоже отвечает всем канонам классицизма. Высокие потолки, симметрично расположенные залы, жилые и служебные помещения анфилада комнат.
В 1825 году Кузнецова избирают градским головою, а в 1826 году в Иркутск прибывают государственные преступники, декабристы. Встречать и размещать государственных преступников входило в обязанность градского головы. Кузнецов встречается и беседует с Якушкиным, Волконским, Трубецким, Оболенским. Оболенский пишет: «Градским головою был Ефим Андреевич Кузнецов, впоследствии столько прославившийся богатыми золотыми россыпями, а еще бо­лее общественною благотворительностью. Много вни­мания и участия оказали нам как Ефим Андреевич, так и прочие чиновники и купечество, и по возможно­сти старались нас успокоить и развлечь во время крат­кого пребывания нашего...»
Сами декабристы свидетельствуют прекрасное отно­шение к ним иркутян и, в частности, градского головы Кузнецова. В этом сказалось истинное сибирское госте­приимство и радушие.
Вскоре Е. А. Кузнецов встретил Екатерину Ива­новну Трубецкую, приехавшую в Сибирь вслед за му­жем. «Е. И. Трубецкая, прибыв в Иркутск, останови­лась в доме Е. А. Кузнецова. Тотчас по ее прибытии Ефим Андреевич пригласил к себе Жульяни (учитель местной гимназии). ...Жульяни был проводни­ком по Иркутску и оказывал содействие в делах фран­цузу Воше, который сопровождал Екатерину Ивановну до Иркутска»,— пишет Б. Кубалов.
Более четырех месяцев прожила Екатерина Иванов­на в доме Кузнецова. Это было труднейшее время. Она пишет письма Цейдлеру, просит пропустить ее за Байкал, куда уже отправлен муж и другие декабристы, но, имея инструкции от царя препятствовать «сколь возможно», Цейдлер удерживает Трубецкую в Иркут­ске.
«Милостивый государь Иван Богданович,— пишет Екатерина Ивановна,— уже известно вашему превосхо­дительству желание мое разделить участь несчастного моего мужа, но, заметив, что ваше превосходительство все старания употребляет на то, чтобы отвратить меня от такового намерения, нужным считаю письменно из­ложить вам причины, препятствующие мне согласить­ся с вашим мнением.
Со времени отправления моего мужа на Нерчинские рудники я прожила здесь три месяца в ожидании по­крытия моря. Чувство любви к другу заставляло меня с величайшим нетерпением желать соединиться с ним; но со всем тем я старалась хладнокровно рассмотреть свое положение и рассуждала сама с собою о том, что предстояло избрать. Оставляя мужа, с которым я пять лет была счастлива, возвратиться в Россию и жить там в кругу семейства во всяком внешнем удовольст­вии, но с убитою душою или из любви к нему, отказавшись от всех благ мира, с чистою спокойною совестью добровольно предать себя новому унижению, бедности и всем неисчислимым трудностям горестного его положе­ния в надежде, что разделяя все его страдания, могу иногда любовью своею хоть мало скорбь его облегчить?..
Объяснив вашему превосходительству причины, по­буждающие меня пребывать непреклонно в своем наме­рении, остается мне только просить ваше превосходи­тельство о скорейшем отправлении меня, исполнив все вам предписанное... Кн. Екатерина Трубецкая».
Цейдлер говорит Трубецкой о тех ужасных услови­ях, в которых она будет жить, но это не пугает княги­ню. Цейдлер не в силах удерживать ее более.
Екатерина Ивановна обещает, что не будет поддер­живать связи с родными, готова дать любую подпис­ку, идти пешком хоть на край света, но пусть ее не удерживают более. Ее упорство, горячее чувство долга ломают все преграды.
Наконец Екатерине Ивановне разрешают проезд за Байкал. Она покидает дом Кузнецова, где столько пе­рестрадала, но не успевает еще снег занести след ее возка, как во двор кузнецовского дома въезжает дру­гая декабристка, прибывшая в Сибирь, Мария Нико­лаевна Волконская.
Она пишет: «Занимаемая мною квартира была именно та, из которой Катанка выехала в этот самый день в Забайкалье».
И эту гостью Ефим Андреевич встречает радушно. Как и Трубецкая, Волконская добивается разрешения следовать за Байкал, пишет прошения Цейдлеру и но­сит их ему сама лично. Благо, находится он недалеко, рядом с домом Кузнецова, надо только пересечь не­большой пустырь. Однажды, вернувшись домой, Вол­конская застает у себя Александрину Муравьеву, толь­ко что приехавшую: «По возвращении домой я нашла у себя Александрину Муравьеву, она только что приеха­ла... Мы напились чаю, то смеясь, то плача».
Значит, все три первые декабристки — Трубецкая, Волконская, Муравьева останавливались и жили в до­ме Е. А. Кузнецова.
Проходит почти двадцать лет. В 1845 году семья Волконского приезжает в Иркутск. Все эти годы Куз­нецов не теряет связи с декабристами и теперь снова предоставляет квартиру семье декабриста. Волконские занимают второй этаж.
После того как рядом с Кузнецовым на месте дома гражданских губернаторов ставят институт, Кузнецов его ближайший сосед.
«26 февраля в 1 часу ночи по 2 ч. города при доме института благородных девиц Восточной Сибири сго­рел до основания флигель, занимаемый кухней и боль­ницей, подле дома Ефима Андреевича Кузнецова».
Белоголовый мальчиком не раз посещал квартиру Волконских. Он рос в обществе Миши и Нелли Вол­конских и уже в зрелые годы вспоминал: «...Марья Николаевна была дама совсем светская, любила обще­ство и развлечения и сумела сделать из своего дома главный центр иркутской жизни... Зимой в доме Вол­конских жилось шумно и открыто, и всякий принадле­жавший к иркутскому обществу почитал за честь бы­вать в нем... Тогдашняя иркутская жизнь мало могла дать для развлечения светской молодежи, а у Волкон­ских же бывали и балы, и маскарады, и всевозможные зимние развлечения... Посещения светского барского дома не могли не влиять на нас в лучшую сторону, ис­подволь шлифуя наши нравы и манеры».
Белоголовый описывает как раз период с 1845 по 1847 год. В 1847 году его увезли учиться в Москву. В эти годы Волконские жили в доме Кузнецова. И дом этот благодаря им становится «центром иркутской жизни».
В доме, конечно, тесно. Е. А. Кузнецов в 1846 году решает строить второй дом.
«20 июля в Иркутске, по 2 ч., в приходе Преображе­ния господня у почетного гражданина Ефима Андре­евича Кузнецова была закладка дома на каменном фундаменте».
Второй дом Кузнецов ставил рядом с первым. Он был тоже большим, двухэтажным, строился почти два года. Вот почему весной 1848 года Мария Николаевна, заболев и долго пролежав в постели, пишет сестрам, что она увидела новый двухэтажный дом, подойдя к окну.
Этот второй дом Кузнецова на плане 1868 года обо­значен рядом с первым. Он хорошо виден на сохранившихся старых открытках. Симметричный фасад, два этажа, гребень на крыше, короче говоря, «по тому же плану», что и первый.
В пятидесятые годы Кузнецов удачно покупает зо­лотоносный участок и несметно богатеет. Он даже начинает «чудить». За один визит доктору он может дать 25, а то и 50 тысяч рублей. Но он и благотвори­тель. Он дает три миллиона рублей на освоение Аму­ра. Завещает сто тысяч на новое здание института бла­городных девиц. Строит больницу, которую по сию по­ру старые иркутяне называют «кузнецовской».
Летом 1850 года он умирает. Хоронили его роскош­но, и погребен он у восточной стены Благовещенской церкви.
Осенью 1850 года Нелли Волконская выходит за­муж за иркутского чиновника Молчанова. Волконские начинают строить новый дом, и когда Молчановы воз­вращаются, они поселяются в новом доме вместе со стариками Волконскими. Дом записывается на Нелли, которая в документах пишется как Елена.
Умершему Кузнецову наследует муж его племянни­цы Ф. П. Занадворов.
Теперь Занадворов сосед института. «26 декабря, в 12 часов ночи, по 2 части города, в доме умершего купца Ефима Кузнецова, а ныне   при­надлежащем наследнику его Занадворову, был пожар: горел флигель подле института». Это 1853 год.
Отношения между Волконскими и Занадворовым очень натянутые. Возникает хорошо известное истори­кам дело Молчанова и Занадворова, из-за которого первый становится неизлечимо больным, а второй по­падает в тюрьму.
Занадворов усугубляет свое положение тем, что об­виняет в какой-то корысти самого генерал-губернатора Н. Н. Муравьева-Амурского. Занадворова увозят в омскую тюрьму, и больше он в Иркутске никогда не появляется. Оба дома, которые оставил ему Кузнецов, отходят казне. В первом вскоре располагается военный губернатор Венцель, а второй уже в 1854 году занима­ет губернское правление.
«В первых числах августа общее губернское правле­ние переведено во вновь отделанный большой флигель при доме военного губернатора Венцеля».
Вот с этого-то времени в доме, где жили. Волкон­ские, и помещаются губернаторы. Белоголовый не оши­бается, он сообщает нам совершенно точный факт, ког­да пишет: «...Семья переселилась в город и заняла большой двухэтажный дом, в котором впоследствии по­мещались всегда губернаторы...»
Да, всегда. Уже после того, как институт переехал в новое здание на набережную Ангары, улица Инсти­тутская стала называться Шелашниковской по имени одного из губернаторов Шелашникова. Так она назы­валась вплоть до революции.
Дом № 7 по улице Октябрьской революции, быв­шей Шелашниковской, а еще ранее Институтской, при­надлежал до 1850 года иркутскому купцу и меценату Е. А. Кузнецову. В этом доме в 1826 году, следуя к мужьям на каторгу, останавливались декабристки Е. И. Трубецкая, М. Н. Волконская, А. Г. Муравьева. В этом доме с 1845 г. по 1850 г. проживала семья Волконских, благодаря чему этот дом был «центром иркутской общественной жизни».
Правда, есть сведения, что дом одно время принад­лежал некоему титулярному советнику Дараганову или снимался им в аренду. Никаких сведений о Дараганове ни в литературе, ни в архиве пока не обнаружено. Возможно, это был один из зятьев Кузнецова. Как нам известно из документов, дом Волконских тоже был за­писан не на их фамилию, а на Кочубея. Дом Кузнецо­ва является историческим памятником и его непремен­но следует сохранить.
Категория: В гостях у декабристов | Добавил: anisim (09.02.2011)
Просмотров: 4278 | Рейтинг: 5.0/8 |
Всего комментариев: 0

Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]
<Сайт управляется системой uCoz/>