Грызуны
Белка. Кто не
знает этого едва ли не самого милого зверька наших лесов? Белки распространены
повсюду, и в тайге заповедника они обычны — от берега Байкала до верхней
границы леса. Их можно встретить и в сосновом лесу, и в кедровом, и в лиственничном,
был бы там урожай кормов — семян хвойных деревьев. Особенно привлекают белок
урожаи кедровников, в таком случае все белки стягиваются в них делить запас
кедровых орехов.
Белки очень
быстро размножаются (до 8 бельчат в помете), хотя и не бывает каждая мамаша к
осени «сороковой», как считают многие охотники. Но доля истины в этом есть, при
благоприятных условиях у белок бывают мощные вспышки численности. Я сказал «благоприятных»
вот почему.
До недавнего
времени считалось, что был бы запас кормов — будет и белка. Но иркутские
ученые Б. К- Павлов и М. И. Смышляев доказали, что дело обстоит далеко не так
просто, и что это за «благоприятные» условия— не совсем известно. Обстоятельно
исследуя экологию этого зверька, они обнаружили поразительные вещи. Например,
бывает, что кормов неурожай, а белки тьма, и наоборот.
Динамика
численности зверьков во времени выписывает кривую, которая вначале не
поддавалась логическому анализу исследователей. Лишь глубокое изучение гено- и
фенотипической структуры населения белки, генетических механизмов регуляции
численности, хода эволюционных преобразований в этом населении утвердило ученых
во мнении: все реакции на главные перипетии изменения численности
запрограммированы, отобраны и закреплены эволюцией. И, следовательно, роду
беличьему не страшны никакие катастрофы в природе — он все уже испытал и имеет
закрепленный эволюцией выход из любого положения.
И второй
вывод — если снять с беличьего населения «пресс охотничьего промысла», т.е.
если .совсем перестать добывать большую долю ежегодного прироста населения
белок, их численность во времени станет очень неровной: то массовое
размножение, то почти полное отсутствие. Каков, казалось, парадокс!
Но механизмы
регулирования численности работают вполне логично: всякому роду живого на
земле свойственно стремление к достижению высокой численности. А поскольку к
очередному периоду размножения белок в тайге мало (осенью охотники много
добыли), интенсивность размножения (количество бельчат в помете и количество
самок, участвующих в размножении) возрастает.
Конечно,
здесь еще многое неясно и изложил я все очень упрощенно, но путь к управлению
численностью белок нащупан — методом регулирования «промысловой нагрузки»
можно выровнять многолетний ход численности населения зверьков и, следовательно,
научно планировать объем заготовок этого ценного объекта пушного промысла.
Ну, а как же
обстоят дела в заповеднике, где, как известно, промысла нет? Я уже говорил, что
белка здесь, в общем, сравнительно малочисленна, кроме того, численность
зверька подвержена резким изменениям, что подтверждает выравнивающее действие
промысла в других районах.
В заповеднике
изменения численности белок прослежены начиная с 1923 года. Особенно мало
зверьков было в 1923, 1929, 1959 годах, а много — в 1932, 1955, 1958 годах. В
эти годы было замечено довольно широкое перемещение белок по тайге Подлеморья.
Но вот
загадали белки ученым-экологам крепкую загадку. Очень редко, два-три раза в
столетие, в каком-нибудь районе тысячи белок, избрав одно направление,
движутся, не взирая ни на какие преграды. Миграции напоминают сумасшествие
копытных леммингов, когда эти тундровые полевки многотысячными легионами
устремляются в неизвестность.
В Прибайкалье
на памяти людей было два случая массовой миграции белок. На пути лежала ширь
Байкала, бесстрашные зверьки смело бросались в бушующее море, но холодные
волны равнодушно выбрасывали обратно на берег трупы захлебнувшихся кочевников.
Точного
указания на причины, вызывающие миграции, пока нет, несомненно лишь, что это —
результат действия комплекса очень сложных явлений, среди которых возможна и
ритмика солнечной активности.
Белка в
заповеднике селится в дуплах, иногда строит из веточек шаровидный домик в кроне
дерева. Там у нее весной появляются бельчата, которые быстро подрастают и
уходят в самостоятельную жизнь. Живут эти зверьки в заповеднике, по-видимому,
не более 8—9 лет.
Белка очень
быстрый и внимательный зверек. Хотя он и кормится «на полу», но при малейшей
опасности стремительно «взлетает» на ближайшее дерево, где далеко не всякий
враг может его поймать. Вдобавок, перескакивая по ветвям с кроны в крону деревьев,
белка так быстро может идти, что, если она не остановится где-нибудь сама,
охотник ее не догонит. Так что соболь, например, хотя это редко случается,
ловит белку либо, подкравшись, на земле, либо захватив ночью на отдыхе.
По-настоящему
серьезные враги белок — ястреб-тетеревятник и совы, особенно филин.
В некоторых
детских сказках говорится о том, что белка в массе запасает орехи на зиму в дуплах,
и у детей создается впечатление, будто все белки и всегда необычайно запасливы.
В
действительности делают они это очень редко.
В
великолепной монографии доктора биологических наук И. Д. Кириса «Белка» говорится,
что зверьки «нечасто запасают орехи и грибы» и то лишь в некоторых районах. Следует
добавить, что белка в Восточной Сибири орехи в «дуплах» вообще не запасает. Но
вот в той же книге попутно отмечен интересный факт — в вольерах некоторую часть
кормов белки прятали где могли, а позже находили и съедали их.
Нам
подумалось, что эта черта поведения должна быть закрепленной в процессе эволюции
в природных популяциях белки, и вскоре было получено этому яркое подтверждение.
Сентябрьским
полднем шел я однажды по тихому прохладному кедровнику с тяжелой понягой.
Спешить некуда, хорошо в лесу. Привалившись понятой к большому обомшелому
камню, решил отдохнуть. Вдруг откуда-то сверху, со стоящего поблизости кедра донеслись
характерные звуки «шак-шак-шак!», короткие, четкие шорохи. Я узнал их — так
вниз головой спускается с дерева белка. Вскоре я увидел ее, белка спускалась с
шишкой во рту. Вот, спрыгнув со ствола, зверек уселся на выступающий корень и
стал быстро вытаскивать орешки. Выхватив пять штук, белка кинулась прыжками в
сторону и на расстоянии трех метров пять раз быстро сунулась мордочкой в мох.
Затем спешно зарыла передними лапками и вернулась к шишке. Теперь семь орехов
она зарыла в другой стороне почти на таком же расстоянии.
Я понял, что
присутствую при заготовках ореха, т.е. и при рассаживании кедра, и стал
внимательно наблюдать. Выхватив пять-семь орехов за восемь-десять секунд,
белка отбегает на расстояние от одного до 3,5 м, кучкой прячет их, зарывает лапками за
такое же время и спешно возвращается к шишке. Прячет в мох на глубину два-три
сантиметра, орехи выхватывает из заранее еще на дереве обшелушенной шишки.
Зверек прячет
запас, убегая по разным направлениям от шишки, и вскоре оказывается, что
«саженки» расположены во всех направлениях по радиусам от некоего центра —
шишки. Теперь белка хватает шишку и, проскакав 20—30 м, продолжает работу.
Изредка она вскакивает на дерево и усиленно трется уголками рта о сухой сучок,
трет мордочку лапками передними и задними — смолу счищает, пока она не засохла.
Любопытно, что, набрав в рот орехи, зверек, не задумываясь, берет направление,
на 20—25° отличное от предыдущего, это гарантирует широту и равномерность
посадок. И ни разу зверь не замешкался в поисках лежащей шишки, он запомнил это
место абсолютно точно. Всю работу белка выполняла в быстрой, но мягкой манере,
без резкостей в движениях.
Тогда я не
без труда разыскал одну из посадок. Там оказалось пять плотно лежащих орехов. Я
взял их на память об этом интересном наблюдении за белкой.
«Крылатая»
белка — летяга — в заповеднике встречается чаще, чем во многих других районах.
Это небольшой (масса тела — до 180
г, длина — до 175 мм) серебристо-серый зверек с удивительно
нежной шерстью, особенно на хвосте, и с большими глазами, выдающими в нем
жителя сумерек. Увидеть летягу летом и тем более найти дупло, где она живет,
очень трудно. Зимой это легче, так как вблизи жилого дупла, располагающегося
обычно в осине, тополе или сосне, летяга оставляет экскременты, которые
заметны издали в виде желтого пятна. Это летягины «уборные», экскременты зверек
оставляет в определенных местах, иногда у своего жилища.
Кое-где можно
увидеть на снегу и след зверька.
Он немного
похож на беличий, но гораздо меньше. След обычно встречается рядом с деревом —
метр-два от ствола — длина прыжков до 25 см. Летяга планировала, но, видно, не
рассчитала высоты, а может, тянула как можно дальше и упала в снег у ствола. На
следу иногда виден отпечаток летательной перепонки. Упав в снег, летяга тотчас
же неуклюжими прыжками подскакивает к дереву и, оказавшись в родной стихии,
быстро взбирается повыше.
Планирует
зверек ловко и быстро на расстояние до 50 м. Наклоняясь в полете то одной стороной тела,
то другой, а также натягивая правую или левую перепонку, летяга уверенно
лавирует между стволами деревьев в довольно густом лесу даже в сумерках. Зимой
в теплые вечера летяги активны в сумерки, но если морозно, они кормятся днем.
Питаются
зверьки хвоей и корой молодых побегов пихты и других деревьев. Бывает, на снегу
следа никакого нет, а свежей хвои под кроной пихты насыпано много. Это, сидя
на одной из нижних ветвей, кормилась летяга. Зверь откусывал кусочки тонкого
побега и, приставив к нему резцы, вращал его лапками. Побег зверь чуть-чуть
наклонял, а резцы спиралью снимали с него стружку коры. Иногда кормится
летяга на пне, валежине, натаскав сюда побегов.
Зимой летяги
живут по нескольку вместе. Если, обнаружив жилое дупло летяг, провести по коре
дерева несколько раз рукавицей, из дупла одна за другой выскочат две-три летяги.
Некоторые сразу спланируют куда-нибудь на соседние деревья, другие выберутся
на сучок и уставятся на нарушителя покоя своими огромными глазами. Вообще шорох
по коре все прячущиеся в дуплах животные не выносят — они выскакивают: им кажется,
что кто-то к ним лезет снизу. А на стук по стволу часто не реагируют — мало ли
при ветре деревья ударяются друг о друга, животных эти звуки не пугают, они
привыкли, что это не опасно.
Зимой летяги
попадают в когти к совам. Однажды в сумерках неподалеку от нашей ночевки раздалось
хлопанье крыльев, возня. Мы поспешили туда и вспугнули сову, а на снегу лежали
клочки шерсти и кончик хвоста летяги.
Встречи с
летягой всегда неожиданны и необычны, отчего и сам зверек кажется жителем
какого-то неведомого, таинственного мира. Как-то, спускаясь с Керминского
гольца, я запоздал. Стемнело, а еще километра два оставалось до зимовья, где
ждал отдых. Вышла луна, тайгу залило ярким голубоватым светом. Моя утренняя
лыжня, по которой я теперь возвращался," отливала голубизной. Рядом темной
стеной стоял густой ельник. Я остановился посмотреть на залитые светом луны
горы. Вдруг из ельника стремительно мелькнула маленькая тень и, обдав
разгоряченное лицо прохладой, резко свернула в сторону и исчезла. Стоял я
неподвижно довольно долго, и зверек, видимо, принял меня издали за сломанный
ствол дерева.
Жизнь летяги
в заповеднике не изучена, как живет это дитя луны — неизвестно.
Бурундук.
Этого маленького полосатого, милого зверька знает каждый. В заповеднике
бурундуков очень много, в долине речки Шумилихи, например, на одном километре
пути можно насчитать до пяти зверьков.
Бурундук
встречается повсюду — от берега Байкала до подгольцовья включительно. В горы
он поднимается до 1720 м
абс. высоты. Но это не значит, что его всюду много, высоко в горах зверя
меньше.
Бурундук —
великий любитель орехов кедра и кедрового стланика. В урожайные на этот корм годы
в кедровых лесах и зарослях стланика бывает множество бурундуков. Зверьки
целыми днями запасают в свои норки отборные орешки. Они приносят их в защечных
мешках, куда входит до 24 кедровых орехов. Едят бурундуки и ягоды, и насекомых.
Зверьки
трудятся не только для себя, тот, кто- бывал в тайге, часто видел неглубокие
наклонные ямы, иногда среди развороченных камней. Здесь была кладовая
бурундука, которую обнаружил и разрыл медведь — он весной часто пускает «по
миру» полосатых хозяев склада.
От зимней
спячки бурундук в заповеднике просыпается приблизительно в одно время с
медведем — во второй половине апреля. Спячка продолжается около шести месяцев,
за это время зверек теряет до 12% массы тела.
Первыми
выходят из укрытий самцы, чуть позже появляются самочки, и у бурундуков
начинается время любви. Полосатые кавалеры, распушив хвосты, носятся по
валежинам, по поверхности еще лежащего старого снега, шуршат сухой травой на
обсохших полянках. В это время бурундука подманить совсем близко ничего не
стоит, надо только во что-нибудь (например, в ружейную гильзу) произвести звук,
похожий на звук упавшей в воду капли воды — «ульк, ульк!» Это голос самки.
Период
дневной активности у бурундука с течением времени изменяется: весной он
активен в самые теплые часы дня, летом зверь выходит из норы час спустя после
восхода солнца и деятелен весь день за исключением двух-трех часов в полдень.
Осенью в период запасания корма зверьки наиболее деятельны. В октябре перед
залеганием в спячку бурундуки снова активны лишь два-три часа днем. Залегают на
зиму, по наблюдениям за ряд лет, 18 октября.
В первой
половине июня рождаются бурундучата, в помете их в среднем бывает около пяти.
Через месяц—полтора бурундучки покидают родительский дом и уходят кто куда, в
самостоятельную жизнь.
Среди
охотников-аборигенов широко распространено убеждение, что бурундук, чуя
приближающуюся непогоду, издает особые звуки — «улькает» долго, монотонно и с
одного места.
Работая в
заповеднике, попутно я занялся однажды выяснением этого. В дневнике у меня
была табличка, куда я заносил время, когда слышал «ульканье» бурундучка, и
состояние погоды. Выяснилось, что в среднем через 12 часов во всех случаях
появляется облачность, хотя дождь бывал далеко не всегда. По-видимому,
«улькает» бурундук, почувствовав изменение давления и влажности.
Бурундук
производит впечатление зверька отнюдь не трусливого, но скорее любопытного и
доверчивого.
Встретился
мне однажды куст черемухи, весь увешанный спелыми плодами. Я остановился и
стал есть вкусные плоды, а косточки, не глядя, бросал под ноги. Вскоре под ногами
кто-то стал довольно явственно шуршать, и я увидел бурундука. Он собирал
брошенные мною косточки и ничуть меня не боялся. Была на носу поздняя осень,
скоро зимовать, а кормов у бедняги, видимо, не запасено. Черемухи было много
лишь на концах ветвей, и добраться до них бурундук не мог. Я собрал всю
черемуху с этого куста, единственного в тех местах, и сложил кучкой у старого
пня, в корнях которого жил бурундук. Зверек сразу же начал перетаскивать запас
в кладовую.
Иногда
бурундук проявляет странное любопытство. Шел я однажды по таежной тропинке.
Травы, растущие по сторонам, пожухли, с кустов опала листва. Иду, и слышу —
кто-то следует за мной. Остановлюсь, оглянусь — никого нет. Пойду — снова
шуршит позади. Наконец, увидел — бурундук. Пойду я, поскачет за мной в трех
шагах и он. Стану, он сядет на тропинке и сидит не шелохнувшись. Так неизвестно
зачем проводил он меня метров на 80, затем пропал в траве.
Если нет
урожая орехов, бурундуки запасают семена трав. Забавно смотреть, как, привстав
на задние лапки, передними он сгибает какую-нибудь травнику с созревшими семенами
на вершинке. А то прыгает, пытаясь схватиться и пригнуть ее. Быстро вышелушив
семена, бурундук отпускает стебель, тот с шорохом распрямляется, а бурундук
мчится домой или высматривает следующий.
У бурундука
много врагов — все хищники. В желудке одного медведя мы нашли однажды четыре
бурундучонка — он съел целый выводок.
Камчатский
сурок. В честь руководителя Баргузинской экспедиции он назван доппельмаировским.
В отличие от
своего родственника, живущего в степях Даурии и Монголии, камчатский, или
черно-шапочный, сурок поселился в гольцовом безмолвии Баргузинского хребта на
абсолютных высотах до 1700— 1900
м. Излюбленным местообитанием колоний сурка являются
крупнокаменистые несплошные россыпи на горных лугах, обычно в вершинах^ рек
заповедника Шумилихи, Сосновки, Таркулика, Большой, Давше, Кермы и других.
Различной
мощности колонии располагаются в вершинах почти всех рек, берущих начало в гольцовом
поясе хребта. В местообитаниях сурков обычны заросли кедрового стланика,
кустарниковых форм березы, стелющейся ивы. Поблизости располагается каровое озеро
или бодро журчит рождающаяся речка.
Встречаются
поселения сурков и среди древесной растительности. Бывший научный сотрудник заповедника
К- П. Филонов, изучавший жизнь черношапочного сурка, находил колонии, лежащие
ниже верхней границы леса рядом с березово-пихтовым редколесьем. Зверьков в них
было мало — 10—12. Он же определил, что участок, который занимает одна семья,
равен приблизительно 6000 м2.
Норы сурков
довольно сложны — с несколькими выходами, глубина их до двух метров. На это указывал
другой сотрудник заповедника, В. Р. Жаров, хотя ни одной норы раскопать до
конца ему не удалось, чего в заповеднике нельзя было вообще делать. Они бывают
двух видов — зимовальные норы и норы укрытия. Последние отличаются сравнительно
меньшей глубиной, звери в них спасаются от опасности.
Сурок в
прошлом был заметным объектом промысла и в долинах рек, особенно часто
посещаемых эвенками, почти совсем выбит. Так что когда мы говорим о расселении
в неосвоенные места, в ряде случаев это может быть спорным.
Вообще сурок
— давний житель горной страны. Установлено, например, что на территорию Якутии
сурки проникли в конце плиоцена, а современный ареал там сформировался в
середине голоцена. Можно предполагать, что и на Баргузинский хребет сурки
попали приблизительно в то же время, если не раньше. Как вид сурки возникли
скорее всего в степях, а в горы проникли позднее, получив соответствующие
адаптивные изменения.
Набор кормов
в горах у сурков не богат-—15 видов растений и орехи кедрового стланика. В годы
урожая этих орехов сурки имеют лучший нажировочный корм, но добывать им его
сущее мучение. Если не удается найти сброшенные кем-либо шишечки, сурок предпринимает
отчаянную экспедицию — ему необходимо влезть на куст стланика, дотянуться до
конца тонкой веточки и сорвать шишку.
По таким
веточкам бурундуку лазить, а не толстому на коротеньких лапках неуклюжему
мешку, налитому жиром. Сурку приходится принимать уморительные позы. Как он
только не балансирует, чтобы не свалиться с куста!
Человек в
заповеднике не преследует сурков, и, непуганые, они довольно близко подпускают.
На берегу озера Верхнего по долине Шумилихи один сурок жил на дне узкой и
глубокой расселины в большой каменной глыбе, там у него, видно, был ход в нору.
Надежное убежище сделало сурка очень самоуверенным, и он подпустил нас однажды
совсем близко. Через секунду его приглушенный почти трехметровой толщей камня
свист слышался просто как «тук». Набравшись терпения, мы затаились у входа и
стали ждать. Через какое-то время глухое «тук» стало звонче и постепенно превратилось
в «цик»— сурок приближался к поверхности. Вскоре он замолчал, и мы услышали
шорох когтей о камень. Но зверь не появился. Он только высунул кончик носа и
стал усиленно принюхиваться. Так делают все, кто живет в норах. Первое, что
скажет о присутствии на поверхности врага, — его запах. Успокоившись, сурок
высунулся побольше. Опираясь всеми лапами, по две на одну стенку, он стал
оглядываться. В этот момент щелкнул затвор фотоаппарата (хорошо бы не
щелкать!). Зверя это хлестнуло как выстрелом. И тогда мы успели заметить, как
сурок, чтобы быстрее очутиться в недосягаемом сумраке своего убежища, просто
сложил лапы и упал вниз, как спелая кедровая шишка с дерева. Он долго не мог
успокоиться, и, уже отойдя от расселины, мы все еще слышали в ней глухое «тук»
насмерть перепуганного зверька.
В последней
декаде сентября в горах уже холодно, прочно выпадает снеговой покров. Сурки,
накопившие жир, утеплившие свои «зимние квартиры», залегают в спячки. Чтобы
было теплее, вход в нору закрывается пробкой — нагребенным из норы грунтом.
Зимуют сурки
в этих норах до середины мая, это установил еще 3. Ф. Сватош — участник Баргузинской
экспедиции. Там в глубокой тишине и мраке у них появляется потомство — до семи
детенышей в одном выводке. Сурчата рождаются слепыми, каждый массой около 30 г. Ко времени выхода из нор
сурчонок весит уже около 300 г,
а совсем взрослым становится на третьем году жизни.
Сурки,
особенно молодые, изредка попадают в зубы медведя, росомахи, соболя и пернатых.
Однажды в
долине Шумилихи прямо на тропе заметил я растерзанного сурчонка, но хищника
установить не удалось.
Мелкие
мышевидные грызуны. Из этой группы млекопитающих в заповеднике отмечены домовая
мышь (поймай единственный экземпляр в поселке Давше), большая лесная мышь,
лесной лемминг, саянская высокогорная полевка, красная и красно-серая полевки,
полевка-экономка.
Из этих семи
видов наиболее многочисленны красные и красно-серые полевки и полевки-экономки.
Эти животные занимают главное место в питании соболя и других мелких хищников,
а также сов.
В 1954 году в
Кудалдинском озере, у южной границы заповедника появилась ондатра.
|